https://www.Dushevoi.ru/products/unitazy/Jika/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



«Новые миры Айзека Азимова»: Полярис; Рига; 1996
Аннотация
Самые секретные спецслужбы в рассказе Айзека Азимова «Вслед за Черной Королевой» пытались разрешить одну весьма странную загадку. На атомной станции вдруг исчез весь запас плутония, а в операторном зале было найдено тело доктора Элмера Тайвуда, который скончался от инсульта...
Айзек Азимов
Вслед за черной королевой
Хотите загадку? Насколько опасен для общества учебник по химии, переведенный на греческий язык?
Можно сказать и по-иному Будет ли преступником человек, который в ходе недозволенного эксперимента полностью вывел из строя одну из крупнейших атомных электростанций страны?
Само собой, эти загадки нам пришлось решать потом. Начали мы с атомной электростанции - опустошенной. Я хочу сказать, опустошенной. Не знаю, сколько там было делящегося материала, только за две микросекунды он разделился весь.
Без взрыва. Без лишнего гамма-излучения. Только сплавились все движущиеся части в здании. Весь главный корпус немного нагрелся. Атмосфера на две мили вокруг тоже, но послабее. Остался мертвый, бесполезный остов, замена которого обошлась в сто миллионов долларов.
Случилось это в три часа утра. Элмера Тайвуда нашли в центральной силовой камере. И все, что удалось обнаружить за следующие двадцать четыре суматошных часа, укладывалось в три абзаца.
1. Элмер Тайвуд - доктор физических наук, член и почетный член не одного научного общества, в далекой юности - участник Манхэттенского проекта, а ныне профессор ядерной физики - имел полное право находиться на станции. У него был пропуск категории А без ограничений. Но никаких записей о том, что ему понадобилось в этот день, не сохранилось. Сплавившиеся в единую тепловатую массу приборы на столике-тележке не были зарегистрированы как затребованные для опыта.
2. Элмер Тайвуд был мертв. Его тело лежало рядом с тележкой, лицо потемнело от прилива крови. Никаких следов радиационной болезни или насилия. Заключение врача: инсульт.
3. В личном сейфе Элмера Тайвуда были обнаружены два странных предмета: два десятка блокнотных листов, густо исписанных формулами, и брошюра на неизвестном языке - как оказалось, перевод учебника по химии на древнегреческий.
Всю эту историю тут же покрыла такая секретность, что от неё мухи дохли. По-иному я сказать не могу. За все время расследования на электростанцию вошло ровным счетом двадцать семь человек, включая министра обороны, министра науки и ещё двух-трех неизвестных широкой публике, но оттого не менее важных лиц. Весь дежурный персонал станции, физика, опознавшего Тайвуда, и врача, его осматривавшего, поместили под домашний арест.
Эта история не попала в газеты. О ней не шушукались в коридорах власти. Несколько членов Конгресса слышали о ней - немного.
И это естественно. Человек, или организация, или страна, способная высосать все энергию из полусотни, а то и сотни фунтов плутония, держит промышленность и оборону Соединенных Штатов мертвой хваткой, потому что сто шестьдесят миллионов человек по одному их слову могут оказаться мертвыми.
Был это один Тайвуд? Или не один? Или кто-то ещё при помощи Тайвуда?
Чем занимался я? Служил подставкой; прикрытием, если вам так больше нравится. Кому-то ведь надо болтаться по университету и задавать о Тайвуде вопросы. В конце концов, он же пропал. Это могла быть амнезия, похищение, убийство, несчастный случай, сумасшествие, захват заложников - я мог ещё лет пять служить мишенью для косых взглядов и отвлекать внимание. Получилось, правда, совсем иначе.
Только не думайте, что меня привлекли с самого начала. Я не входил в число тех двадцати семи человек (там был мой Босс). Но кое-что я знал достаточно, чтобы начинать.
Профессор Джон Кейзер тоже занимался физикой. Попал я к нему не сразу. Чтобы не казаться подозрительным, я начал с рутинных опросов. Совершенно бессмысленное занятие. Но необходимое. Зато теперь я стоял в кабинете Кейзера.
Профессорские кабинеты узнаются с первого взгляда. В них никогда не стирают пыль - разве что заглянет в восемь часов утра усталая уборщица, потому что профессора пыли не замечают. Груды книг навалены в совершенном беспорядке. Те, что поближе к столу, используются часто - по ним профессор читает лекции. Те, что подальше, запихнул туда одолживший их когда-то студент. Ждут, что их когда-нибудь прочитают, профессиональные журналы - из тех, что выглядят дешевенькими, а оказываются чертовски дорогими. Стол завален бумагами, и на некоторых что-то нацарапано.
Профессор Кейзер был немолод - почти ровесник Тайвуду - и примечателен большим пурпурным носом и зажатой в зубах трубкой. На меня он взирал с рассеянностью и мягкостью типичного ученого - то ли эта работа таких людей привлекает, то ли создает.
– Чем занимался профессор Тайвуд? - осведомился я.
– Теоретической физикой.
Сейчас такие ответики от меня отскакивают, а ещё несколько лет назад я бы взбесился.
– Это мы знаем, профессор, - намекнул я. - А поточнее нельзя?
– Если вы не физик-теоретик, - Кейзер благостно улыбнулся, - детали вам не помогут. Это имеет какое-то значение?
– Может быть, и нет. Но профессор пропал. И если с ним случилось что-нибудь, - я повел рукой, - то это связано, вероятно, с его работой, если только он не был богат.
– Университетские профессора богаты не бывают. - Кейзер сухо хохотнул: - Наш товар ценится невысоко - на рынке его в избытке.
Я не обиделся и на это. Я знаю, что внешность меня очень подводит. На самом деле я закончил колледж с оценкой "очень хорошо" (переведенной на латынь, чтобы декан понял) и никогда в жизни не играл в футбол, но, глядя на меня, ни за что так не скажешь.
– Тогда давайте вернемся к его работе, - сказал я.
– Вы намекаете на шпионаж? Международные интриги?
– Д почему нет? Такое и раньше случалось. Он, в конце концов, ядерщик.
– Согласен. Но я, например, тоже ядерщик.
– Возможно, он знал что-то, чего не знали вы? Кейзер обиделся. Если застать их врасплох, профессора могут вести себя как люди.
– Если мне не изменяет память, - произнес он надменно, - Тайвуд публиковал статьи о влиянии вязкости на крылья кривой Рэйли, об уравнениях поля высоких орбиталей, и спин-орбитальном взаимодействии нуклеонов, но основные его работы были посвящены квадрупольным моментам. Во всех этих вопросах я вполне компетентен.
– А в последнее время он работал над квадрупольными моментами? - Я постарался не споткнуться на этих словах; кажется, получилось.
– Если так можно сказать, - почти фыркнул профессор. - Возможно, он наконец добрался до стадии экспериментов. Большую часть жизни он потратил на то, чтобы математически разработать одну свою личную теорию.
– Не эту ли? - Я кинул ему лист из блокнота.
Это был один из тех листов, что лежали у Тайвуда в сейфе. - Вполне могло оказаться, что лист попал в сейф случайно - знаете, бывает, что вещи оказываются в сейфе только потому, что все ящики стола забиты непроверенными курсовыми работами. И, разумеется, из сейфа ничего не вынимают. У профессора Тайвуда мы нашли неразборчиво подписанные пыльные склянки с каким-то желтым порошком, несколько размноженных на мимеографе брошюр времен второй мировой со штампом "Секретно", копию старой зачетки, несколько писем с предложениями занять пост директора исследовательского отдела "Америкен Электрик" (десятилетней давности) и, конечно, химию на древнегреческом.
1 2 3 4 5 6 7
 унитаз duravit 

 Piemme Elite Bianco