– Местонахождение неизвестно! Корабль не управляется! Положение отчаянное!
Они охрипли. Короткие деловые фразы начали перемежаться воплями и бранью, а холодный, зловещий голос неустанно продолжал, и продолжал, и продолжал свои призывы.
– Они нас не слышат, – задыхаясь, проговорил Донован. – Здесь нет передатчика. Только приемник.
Невидящими глазами он уставился на стену.
Медленно, постепенно гулкий голос становился все тише и глуше. Когда он превратился в шепот, они снова принялись кричать и попробовали еще раз, когда наступила полная тишина.
Минут пятнадцать спустя Пауэлл без всякого выражения сказал:
– Пойдем, пройдемся по кораблю еще раз. Должна же здесь быть какая-нибудь еда.
В его голосе не слышалось никакой надежды. Он был готов признать свое поражение.
Они вышли в коридор; один стал осматривать помещения по левую сторону, другой – по правую. Они слышали гулкие шаги друг друга и время от времени встречались в коридоре, обменивались свирепыми взглядами и вновь пускались на поиски.
Неожиданно Пауэлл нашел то, что искал. В тот же момент до него донесся радостный возглас Донована:
– Эй, Грег! Здесь есть все удобства! Как это мы их не заметили?
Минут через пять Донован, поплутав немного, разыскал Пауэлла.
– Душ пока не отыскался… – начал он и осекся. – Еда!
Часть стены, скользнув вниз, открыла проем неправильной формы с двумя полками. Верхняя была уставлена разнообразными жестянками без этикеток. Эмалированные банки на нижней полке были одинаковыми, и Донован почувствовал, как по ногам потянуло холодком. Нижняя полка охлаждалась.
– Как?… Как?…
– Раньше этого не было, – коротко ответил Пауэлл. – Эта часть стены отодвинулась, как только я вошел.
Он уже ел. Жестянка оказалась самоподогревающейся, с ложкой внутри, и в помещении уютно запахло печеными бобами.
– Бери-ка банку, Майк!
Донован заколебался.
– А что в меню?
– Почем я знаю? Ты стал очень разборчив?
– Нет, но в полетах я только и ем, что бобы. Мне бы что-нибудь другое.
Он провел рукой по рядам банок и выбрал сверкающую плоскую овальную жестянку, в каких упаковывают лососину и другие деликатесы. Он нажал на крышку, и она открылась.
– Бобы! – взвыл Донован и потянулся за новой. Пауэлл ухватил его за штаны.
– Лучше съешь эту, сынок. Запасы ограниченны, а мы можем пробыть здесь очень долго.
Донован нехотя отошел от полок.
– И больше ничего нет? Одни бобы?
– Возможно.
– А что на нижней полке?
– Молоко.
– Только молоко? – возмутился Донован.
– Похоже.
В ледяном молчании они пообедали бобами и молоком, а когда они направились к двери, панель скользнула на место, и стена снова стала сплошной.
Пауэлл вздохнул.
– Все делается автоматически. От сих и до сих. Никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным. Где, говоришь, твои удобства?
– Вон там. И их тоже не было, когда мы смотрели в первый раз.
Через пятнадцать минут они уже снова сидели в своих креслах в каюте с иллюминатором и мрачно глядели друг на друга.
Пауэлл угрюмо покосился на единственный циферблат. Там по-прежнему было написано “Парсеки”, цифры все еще кончались на 1 000 000, а стрелка все так же неподвижно стояла на нулевом делении.
В святая святых “Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн, инкорпорэйтед” Альфред Лэннинг устало промолвил:
– Они не отвечают. Мы перебрали все волны, все диапазоны – и широковещательные и частные, передавали и кодом и открытым текстом и даже попробовали эти субэфирные новинки. А Мозг все еще ничего не говорит?
Этот вопрос был обращен к доктору Кэлвин.
– Он не хочет говорить подробнее на эту тему, Альфред, отрезала она. – Он утверждает, что они нас слышат… а когда я пытаюсь настаивать, он начинает… ну, упрямиться, что ли. А этого не должно быть. Упрямый робот? Невозможно.
– Скажите, чего вы все-таки добились, Сьюзен, – попросил Богерт.
– Пожалуйста! Он признался, что сам полностью управляет кораблем. Он не сомневается, что они останутся целы и невредимы, но подробнее говорить не хочет. Настаивать я не решаюсь. Тем не менее все эти отклонения как будто сосредоточиваются вокруг идеи межзвездного прыжка. Мозг определенно засмеялся, когда я коснулась этого вопроса. Есть и другие признаки ненормальности, но это наиболее явный.
Поглядев на остальных, она добавила:
– Я имею в виду истерию. Я тут же заговорила о другом и надеюсь, что не успела ничему повредить, но это дало мне ключ. С истерией я справлюсь. Дайте мне двенадцать часов! Если я смогу привести его в норму, он вернет корабль.
Богерт вдруг побледнел.
– Межзвездный прыжок?
– В чем дело? – одновременно воскликнули Кэлвин и Лэннинг.
– Расчеты двигателя, которые выдал Мозг… Погодите… Мне кое-что пришло в голову.
Он выбежал из комнаты. Лэннинг поглядел ему вслед и отрывисто сказал:
– Займитесь своим делом, Сьюзен.
Два часа спустя Богерт возбужденно говорил:
– Уверяю вас, Лэннинг, дело именно в этом. Межзвездный прыжок не может быть мгновенным – ведь скорость света конечна. В искривленном пространстве не может существовать жизнь… Не могут существовать ни вещество, ни энергия как таковые. Я не знаю, какую форму это может принять, но дело именно в этом. Вот что убило робота “Консолидэйтед”!
Донован выглядел измученным, да и чувствовал себя так же.
– Всего пять дней?
– Всего пять дней. Я уверен, что не ошибаюсь.
Донован в отчаянии огляделся. Сквозь стекло были видны звезды – знакомые, но бесконечно равнодушные. От стен веяло холодом; лампы, только что вновь ярко вспыхнувшие, светили ослепительно и безжалостно; стрелка на циферблате упрямо показывала на нуль, а во рту Донован ощущал явственный вкус бобов. Он сказал злобно:
– Мне нужно помыться.
Пауэлл взглянул на него и ответил:
– Мне тоже. Можешь не стесняться. Но если только ты не хочешь купаться в молоке и остаться без питья…
– Нам все равно придется скоро остаться без него. Грег, когда начнется этот межзвездный прыжок?
– А я почем знаю? Может быть, мы так и будем лететь. Со временем мы достигнем цели. Не мы – так наши рассыпавшиеся скелеты. Но ведь, собственно говоря, возможность нашей смерти и заставила Мозг свихнуться.
Донован сказал не оборачиваясь:
– Грег, я вот о чем подумал. Дело плохо. Нам нечем себя занять – ходи взад-вперед или разговаривай сам с собой. Ты слышал про то, как ребята терпели аварии в полете? Они сходили с ума куда раньше, чем умирали с голоду. Не знаю, Грег, но с того времени, как снова загорелся свет, со мной творится что-то неладное.
Наступило молчание, потом послышался тихий голос Пауэлла:
– Со мной тоже. Ты что чувствуешь?
Рыжая голова повернулась.
– Что-то неладно внутри. Все напряглось и как будто что-то колотится. Трудно дышать. Я не могу стоять спокойно.
– Гм-м… А вибрацию чувствуешь?
– Какую вибрацию?
– Сядь на минуту и послушай. Ее не слышишь, а чувствуешь – как будто что-то бьется где-то, и весь корабль, и ты вместе с ним. Слушай…
– Да, правильно. Что это, как ты думаешь, Грег? Может быть, дело в нас самих?
– Возможно. – Пауэлл медленно провел рукой по усам. – А может быть, это двигатели корабля. Возможно, они готовятся.
– К чему?
– К межзвездному прыжку. Может быть, он скоро начнется, и черт его знает, что это будет.
Донован задумался. Потом сказал гневно:
– Если так, то пусть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78