О Группе генеральных инспекторов полковнику в отставке напоминает том «Истории Второй мировой войны» с надписью «Ветерану Великой Отечественной войны Дунаеву Петру Михайловичу на память о былом и незабываемом с благодарностью за постоянную помощь». Удостоверяет эти слова уникальное собрание автографов знаменитых военачальников. Есть здесь и подпись Александра Ивановича Покрышкина…
«За годы службы в Группе, — рассказывает П. М. Дунаев, — мне довелось встречаться, беседовать, выполнять поручения многих наших полководцев. Такое тесное общение позволило увидеть в них не только крупных военачальников, но и доброжелательных людей с богатейшим жизненным опытом, высокообразованных, нередко — почитателей литературы и искусства. Назову лишь несколько самых дорогих для меня имен — Александр Михайлович Василевский, Иван Христофорович Баграмян, Александр Васильевич Горбатов, Алексей Семенович Жадов, Афанасий Пав-лантьевич Белобородов, Павел Иванович Батов, Петр Николаевич Лащенко, Владимир Афанасьевич Касатонов, Иосиф Ираклиевич Гусаковский…
Но Покрышкин — это легенда! В моем понятии это все равно что Георгий Победоносец… Конечно, я услышал о нем, как и все в действующей армии, еще в годы войны. И потом, уже когда служил в Москве, старался хотя бы издали посмотреть на трижды Героя. Разговаривать с ним — это казалось немыслимо…
Но однажды подхожу я к своему кабинетику и вдруг вижу — на двери напротив появилась табличка: «Маршал авиации А. И. Покрышкин». Вот это да!.. Вскоре он зашел ко мне, я встал, представился по форме. Покрышкин — внешне хмуроватый, уравновешенный, спокойный. Был он тогда бодр, хорошо выглядел.
— Ладно, — говорит маршал, — когда нужно, я тебя буду называть Петром Михайловичем. А так — Петя. Ты меня зови Александр Иванович.
— Да неудобно, товарищ маршал…
— Что ты со мной пререкаешься? Все, договорились. У тебя ножницы есть?
— Есть.
— Ты их можешь мне иногда давать?
Покрышкин был кандидатом в члены ЦК партии, раза три в месяц ему присылали тяжелые красные опечатанные сургучом пакеты с протоколами заседаний, особыми рабочими документами.
Несколько раз я вскрывал по просьбе Александра Ивановича эти пакеты, потом он сказал:
— А если тебя не будет? Что я, сам не сумею их вскрыть, что ли?
— Александр Иванович, ножницы лежат в столе, в верхнем ящике. Берите, но только просьба, пожалуйста, потом положите их на место.
И что меня поразило — он ни разу не забыл вернуть эти ножницы!
Слава его была велика. Из войск в Министерство постоянно приезжали офицеры. Когда они узнавали, что Покрышкин сидит в моем кабинете, сколько раз меня просили: не закрывай дверь, мы пройдем мимо, посмотрим на него. Смотрели как на светило… Помню, как я знакомил двух офицеров из Забайкалья с Покрышкиным. Небольшая беседа с ним стала для них событием.
Еще до прихода Александра Ивановича в Группу о нем среди офицеров шла молва как о доступном хорошем человеке, который может помочь. И меня всегда удивляли в По-крышкине внимание к людям, чуткость, все он замечал. Бывало, посмотрит пристально, вдруг спросит:
— Что-то ты у нас сегодня какой-то не такой… В глазах нет блеска.
Расспросит о жизни, о семье. …Все годы в Группе Александр Иванович получал массу писем, к нему шли люди, особенно часто, конечно, ветераны. Однажды, помню, снимаю трубку, слышу:
— Товарищ полковник, с вами рядовая говорит.
— Слушаю вас, рядовая. Откуда звоните?
— Из бюро пропусков.
— А что приехали-то?
— Да сказали, что Александр Иванович Покрышкин квартиру даст.
— Ну откуда у Покрышкина дома-то? Все дома у Моссовета…
Поговорил я с женщиной, приехала она из сельского района, положение бедственное — дом развалился, топить нечем. Иду к Александру Ивановичу:
— Тут женщина-фронтовичка просит о помощи, работала в годы войны в банно-прачечном комбинате.
— Ну, пусть зайдет.
Поднимается худенькая пожилая женщина. Говорю ей:
— Сейчас пойдем к трижды Герою Советского Союза маршалу авиации…
— Да кто же не знает Покрышкина?! Мы воевали вместе с ним и даже стирали комбинезоны для его дивизии. Ничего эти комбинезоны не брало, руки в крови, но старались мы…
Заходим в кабинет. Докладываю:
— Александр Иванович, оказывается, она ваш комбинезон стирала. Он улыбнулся:
— Выдумываешь… Она вдруг возражает:
— Ничего товарищ полковник не выдумывает! Для ваших гвардейцев наш батальон стирал в первую очередь! Как скажут — для Покрышкина, все бросаем!
Александр Иванович выяснил, в чем дело, и попросил соединить его с первым секретарем сельского райкома партии.
— Знаете такую работницу?
— Знаю, работает в леспромхозе. Работа у нее мужская…
— Ну что, неужели нельзя ей квартиру выделить? Сколько у вас таких, как она, фронтовичек?
— Да человек восемь — десять.
— Неужели на десять женщин нельзя найти десяток квартир? Вдумайся. Я прошу тебя. Она передаст вам мое личное письмо.
Я подготовил письмо. Александр Иванович на уголке написал: «Очень прошу». Женщине говорит: «Ну, на новоселье пригласишь, приеду…» Дело, конечно, решилось самым лучшим образом.
И сколько таких было случаев! Особенно любил По-крышкин простых солдат. Для них к нему — дорога открытая. Зная об этом, я встречал их, разбирался, смотрел документы на награды. Если документов не было, приглашал прийти с таковыми через день. Некоторые, правда, уже не приходили.
Запомнился такой эпизод. Приходит скромно одетый, щупленький ветеран:
— Мне только к Покрышкину!
— Ну зачем сразу к Покрышкину, расскажите, что вам нужно.
— Товарищ полковник, старшина я, танкист, имею пять орденов. Вот вы Александра Ивановича видите каждый день, а я о нем только слышал. В Москве я проездом. Мне ничего не нужно. Хочу увидеть Александра Ивановича.
И Покрышкин его принял! Оказалось, этот старшина-сибиряк мечтал увидеть легендарного земляка. Александр Иванович тепло с ним поговорил, расспросил, за что тот получил награды, ведь у танкиста было два ордена Красного Знамени.
Со временем у нас с Александром Ивановичем сложились доверительные отношения. Покрышкин ценил разумную инициативу. Как-то, перед самым отъездом в отпуск, в пятницу вечером, мне передают очередное письмо для маршала. Пишет женщина из Бухары, русская, учительница. Ее сын поступал в Ленинградское военно-политическое училище ПВО. Сдал хорошо экзамены, но не хватило полбалла. Мать пишет Александру Ивановичу, что русский язык в республике второй, его трудно изучать, почему же это не приняли во внимание? А сын так стремился стать курсантом. Уже списки поступивших вывешены, а он не хочет уезжать, буквально спит под воротами училища!
Что делать? Парень хочет быть офицером! Александра Ивановича нет. Когда я вернусь через месяц из отпуска, будет уже поздно. Снимаю трубку и звоню начальнику вузов ПВО генерал-полковнику Абрамову: «Александр Иванович поручил ему доложить о принятых мерах…» Генерал-полковник меня хорошо знал, но тоже в этот день уходил в отпуск. Я настаиваю: «Александр Иванович лично просил меня решить этот вопрос. У вас же на столе телефон, через три секунды вы будете говорить с начальником училища…» Абрамов поворчал, но, слышу, звонит в Ленинград:
— Что, правда, у вас такой Литвинов спит у ворот?
— Правда.
— Почему мне не доложили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162