Ни один из представителей Конгресса, к свой чести, не выхватил мобильный телефон, чтобы позвонить генеральному прокурору. (Когда я описал фильм Уайтсайда Джеку Валенти, он сказал: «Он нарушает федеральный закон»).
Программа DeCSS была разработана пятнадцатилетним норвежцем Йоном Йохансеном в 1999 году, чтобы вскрывать цифровую защиту DVD, и получила широкую популярность с момента своего появления в Сети.[7–3] (Йохансен написал код, который позволял проигрывать DVD на компьютере, на котором установлен Linux. Он сказал мне, что его оригинальный код был за несколько лет скачан, наверное, миллион раз и столько же раз использован в программах для копирования DVD.) Власти размахивали DMCA, как дубиной, угрожая применить его против любого, кто использует, распространяет или даже дает ссылки на программы вроде DeCSS. Человек, нарушивший закон впервые, облагается административным штрафом в размере до 2500 долларов; если нарушение было умышленным и имело своей целью получение прибыли, штраф возрастает до 500 000 долларов, кроме того, нарушителю грозит пять лет тюрьмы. Уайтсайд говорит, что не подозревал, что нарушает закон, и никогда не делал этого с тех пор.
Целью показа фильма была не демонстрация технических возможностей, а реальный пример того, как любовь Вашингтона к законодательным решениям может помешать развитию цветущего рынка инноваций. «Это именно то захватывающее творчество потребителей, которое должно быть разрешено, – утверждает он. – Я не говорю, что у нас есть все ответы. Должен ли я пытаться получить права на то, чтобы использовать десять секунд из фильма „Руди“ в домашнем видео, или это считается добросовестным использованием? Должен ли я платить за каждую секунду? Я не знаю. Но я знаю, что мы должны найти способ позволить потребителям заниматься творчеством, не нарушая закон.
Для меня этот эпизод стал прекрасной возможностью поставить вопрос: должен ли закон о защите авторских прав разрешать это? Должны ли подобные действия, согласно DMCA, считаться криминальными? Или творческое, высокотехнологичное общество и законодатели должны объединиться и попытаться стимулировать развитие этого нового образа действий?»
Создатели законов об авторских правах думали о потребителях. Но что происходит, когда публика начинает не только потреблять медиа-контент, но и создавать его? Когда мы используем отрывки и цитаты, заново создаем медиа-контент и обмениваемся им в новой культуре взаимодействия, закон и наша цифровая жизнь расходятся из-за ускорения технологического отрыва.
В прошлом году одним из самых популярных видео в Интернете был политический мультфильм «Эта страна», в котором вышучивались кандидаты в президенты Джордж У. Буш и Джон Керри. Эту flash-анимацию скачали более 10 миллионов людей, она была показана на нескольких сетевых и кабельных каналах. Создатели мультфильма, братья Грег и Эван Спириделис, использовали в качестве саундтрека классическую мелодию Вуди Гатри 1949 года «This Land Is Your Land». Музыкальный издатель The Richmond Organization, которому принадлежат авторские права на эту работу, грозит предъявить братьям иск, если не будет прекращен публичный показ фильма. (Подобные нападки на свободу слова, вероятно, напугали бы Гатри.) Угроза была отозвана после того, как детективы EFF выяснили, что песня уже стала общественным достоянием.
«В прежние времена о нарушении закона об авторском праве беспокоился Дэн Рэзер, а не среднестатистический Джо, – говорит Джонатан Зиттрейн, один из основателей гарвардского Беркмановского центра Интернета и общества [Berkman Center for Internet & Society]. – Произошли изменения: Интернет дал нам возможность стать издателями. Теперь культура копирайта столкнулась с культурой демократических медиа».[7–4]
Конгресс полагал, что обновил копирайтное законодательство, внеся в 1974 году большие изменения в закон. В новом законе говорилось о добросовестном использовании, которое позволяет обществу использовать охраняемые авторским правом материалы без специального разрешения, например с целью комментария, критики или пародии. Но уже через несколько лет возникли новые интересы, касающиеся записи цифровых аудиокассет, архитектуры чипов, спутникового вещания, персональных компьютеров и компьютерных сетей. Наступила цифровая эра. В 1985 году Конгресс обратился в свое Управление технологических оценок [Office of Technology Assessment] с просьбой изучить эти вопросы. Более чем через год слушаний, изучения свидетельств, исторического анализа и независимых исследований двухпартийный центр выпустил трехсотстраничный отчет «Права на интеллектуальную собственность в век электроники и информации».
«Чем глубже мы копали, тем больше убеждались, что применение копирайта в отношении цифровых медиа затруднительно. Он вообще не работает, – рассказывает мне один из авторов отчета, Роб Кост.[7–5] – Копирайт должен был защищать авторство в любой форме, и все же все эти служащие звукозаписывающей индустрии, компьютерной индустрии и киноиндустрии входили в зал заседаний с намерением запретить или строго контролировать эти новые формы цифрового самовыражения».
Кост вспоминает, как сотрудники управления провели мысленный эксперимент: «Это было в 1986 году, когда Интернет еще был Arpanet. Мы сказали: предположим, это сеть, по которой я могу передать симфонию Моцарта двум своим друзьям, и каждый из этих двух друзей раз в пятнадцать минут передавал бы эту симфонию двум свои друзьям. Простые вычисления показывают, что в этом случае уже через восемь часов копия симфонии будет у всех людей в мире.[7–6] Как вы будете с этим бороться?»
В заключении отчета управления было сказано, что с точки зрения возможности правоприменения и логичности закона поддержка традиционного копирайта в цифровую эпоху в дальнейшем невозможна. В Конгрессе отчет не вызвал особого интереса. Кроме того, он подвергся публичным нападкам со стороны индустрии звукозаписи и компьютерных гигантов вроде IBM.
Кост, позже ставший советником по праву в Prodigy (сейчас он занимается бизнесом в Нью-Йорке), похоже, был заметно разочарован тем, что Конгресс издал в 1990 году множество законов, противоречивших объективным рекомендациям, данным в отчете: «Дело в том, что законы покупаются и оплачиваются спонсорами кандидатов в Конгресс. Ничего похожего на честные, ориентированные на общественный интерес исследования. Все сводится к вопросу: какой лоббист сможет мне помочь?»
К середине 1990-х стало понятно, из-за чего так нервничали развлекательные компании. Музыкальная индустрия, голливудские студии и издательства видели в Интернете главную угрозу своим моделям распространения товара. Возможность неограниченного копирования плюс распространение по всему миру за бесценок означали, что люди могут скопировать с диска музыку, фильм или книгу и осушить потоки дохода. Поэтому на Капитолийский холм обрушился легион лоббистов. В 1998 году, после нескольких месяцев активных переговоров и «выкручивания рук» всеми заинтересованными сторонами (но не обществом!), Конгресс ввел имеющее наибольшие последствия дополнение к закону о защите авторских прав.[7–7]
DMCA, главный федеральный закон, управляющий онлайновым использованием контента, пошел гораздо дальше, чем предшествовавшие ему меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98