Воинская деятельность, а также бездействие «великих» и «малых» milites теперь сближались между собой.
«Божий мир» не создал рыцарской этики, но во многом способствовал формированию общей ментальности всех тех, кого все чаще и чаще в это время называют рыцарями.
Глава девятая
Три сословия
I. Времена меняются…
К предписаниям «Божьего мира» не всегда прислушивались. Обилие текстов, упоминающих эти предписания, – признак, что их необходимо было повторять. В свидетельствах о многочисленных бесчинствах шателенов или milites в течение всего XI века и позже тоже нет недостатка. Аймоин около 1005 г. упоминает их частые грабежи, а повествование о чудесах Сент-Фуа, составленное в середине XI в., сообщает о похищении milites скота и корма. В 1052 г. анонимный составитель хроники монастыря Сент-Бенинь в Дижоне говорит о многочисленных захватах монастырских земель, в которых повинны milites.В Нормандии, согласно Гильому Пуатевинскому, грабежи, похищения ради выкупа, опустошение земель были обычным делом, пока граф Гильом не восстановил порядок в своем домене. Еще в 1088 г. Хариульф свидетельствует о растущем числе захватов церковных земель milites и шателенами – потомками тех, кто давным-давно подарил церкви эти земли. Эта практика не прекращается и в начале XII века, судя по жалобам Хильдеберта, который в 1115 г. включает насилие и грабежи в число традиционных обычаев milites saecularis.Рауль Тортер через два года рисует сходную картину.
Мы видим, что многочисленные свидетельства жалоб на агрессивное, хищническое и грабительское поведение milites можно найти для всего века и для самых разных регионов.
Одной из основных жертв этих грабежей и захватов была церковь. Ее богатство вызывало зависть, тем более что вследствие медленного изменения религиозной психологии люди все меньше рассчитывали, что пожертвования и дарения земель обеспечат им спасение. Возникают и развиваются новые формы религиозности, постепенно оттесняющие старые. В конце века в дарении видят уже не договор, не вид страхования загробной жизни и не средство искупления грехов, а разновидность лишения собственности, перехода ее в другие руки. Поэтому их делают все реже. Наследники дарителей былых времен пытаются оспаривать, справедливо или необоснованно, дарственные своих предков. Финансовые трудности некоторых знатных семейств в соединении с развитием других форм набожности, таких, как паломничество, а позже – как священная война в Испании или крестовый поход в конце века, способствуют усилению этой тенденции. Однако не следует переоценивать ни скорость развития, ни всеобщность этого процесса. Такие изменения религиозной психологии не могли не быть медленными и касались не всех. В течение всего века нет недостатка в примерах дарений, согласующихся со старинной религиозной ментальностью. По утверждению Ж. Дюби, до XII в. в огромных масштабах идет перевод недвижимости в собственность аббатств и епископских церквей. Выступления против этой концепции спасения через благотворительность появляются лишь в конце XI века, даже в начале следующего. Вследствие такого перевода (во всяком случае, во Франции) владения мирян из средней аристократии после благочестивых дарений и наследственных разделов оказались под угрозой распада. Началась борьба против этого распада, которая в XII в. привела к уменьшению числа браков младших детей в семьях, к укреплению солидарности линьяжа и к сокращению земельных дарений, замененных другими формами религиозности, которые мы упомянули выше. Отсюда понятно, что многие сеньоры, оказавшиеся в затруднительных обстоятельствах, или не слишком благочестивые, или не слишком покладистые, могли оспаривать старинные дарения, пытаясь возвратить их, хотя бы частично. В результате возникали частые конфликты между светскими и церковных властями, конфликты, способствовавшие появлению и распространению грегорианской идеи – сделать церковь независимой от светских властей.
Вообще весь XI век представляется нам веком стремления к независимости: феодальные князья пытаются (и чаще всего успешно) стать независимыми от центральной власти, аббаты – освободиться от опеки епископов, шателены и даже milites – выйти из-под власти principes,«еретики» – из-под власти церкви, церковь – из-под владычества мирян, горожане в коммунах – из-под власти территориальных сеньоров. Установившийся порядок везде трещит по швам и колеблется. Чтобы он мог восторжествовать, его «пропитывают» идеологией – во всем лагере «хранителей» старого порядка, которые силятся доказать, что он угоден Богу и что любое посягательство на него кощунственно.
II. Консерватизм «трех сословий»
Этот аспект особенно заметен в трудах двух епископов-«консерваторов», Жерара Камбрейского и Адальберона. Свою идеологию они разрабатывают для противодействия многим силам, которые кажутся им угрожающими.
– Перед лицом ереси, грозящей распространиться на область Арраса, как лет двадцать назад это грозило и Орлеану, оба прелата превозносят авторитет церкви. Они напоминают о сакральном характере сана епископов, о важной роли клира и таинств, которые еретики отрицают. Они напрягают все силы и пускают в ход все свое красноречие, чтобы не допустить смешения сословий, функций и полов, которого домогается ересь. Они отвергают внедряемое еретиками социальное уравнивание: Бог хочет, чтобы существовало духовенство, призвание которого – молиться, быть необходимыми посредниками между землей и небом, Богом и мирянами.
– В ответ на действия сеньориальных властей, которые, порой опираясь на монахов, пытаются насадить эгалитарные обычаи «Божьего мира», заставляя великих и малых давать клятвы, и даже в ответ на действия некоторых епископов, не понимающих возможной тлетворности подобных присяг и выступающих в их защиту (например, епископов Герена Бовезийского и Беро Суассонского), они утверждают, что мир не может быть делом ни монахов, ни епископов, ни principes,а только короля… советники которого – епископы. Пусть же последние выполняют лишь свою службу и не никогда не берутся за оружие, даже ради доброго дела. Дело клира – молиться, советовать королям и давать им сведения; дело королей – сражаться и обеспечивать мир.
– В ответ на действия монахов, добивающихся все большего значения в глазах королей, притом, чтопрестиж их у князей растет, они объявляют, как это делал уже Геласий, что ответственность за руководство миром делят две власти – короли и епископы. Pugnatores и oratores.Хорошо понятно, что первое слово относится здесь, как и в прошлом веке, к воинской деятельности королей, а не простых воинов.
Жерар Камбрейский
Аргументация Жерара Камбрейского, как показал Ж. Дюби, вся строится на этих посылках. В трех торжественных речах – в Компьене, в Дуэ и, наконец, в своей аррасской проповеди – Жерар использует все идеологические ресурсы, чтобы оказать сопротивление шателену Готье Лансскому, который, опираясь на своих milites,оспаривает у него власть в Камбре; чтобы уменьшить авторитет графа Фландрского, поддерживающего Готье; чтобы возвеличить роль епископов – он подчеркивает ее сакральный характер и возложенную на них миссию давать советы королям; чтобы восславить миссию короля и отмести претензии князей, монахов, некоторых епископов на роль гарантов мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
«Божий мир» не создал рыцарской этики, но во многом способствовал формированию общей ментальности всех тех, кого все чаще и чаще в это время называют рыцарями.
Глава девятая
Три сословия
I. Времена меняются…
К предписаниям «Божьего мира» не всегда прислушивались. Обилие текстов, упоминающих эти предписания, – признак, что их необходимо было повторять. В свидетельствах о многочисленных бесчинствах шателенов или milites в течение всего XI века и позже тоже нет недостатка. Аймоин около 1005 г. упоминает их частые грабежи, а повествование о чудесах Сент-Фуа, составленное в середине XI в., сообщает о похищении milites скота и корма. В 1052 г. анонимный составитель хроники монастыря Сент-Бенинь в Дижоне говорит о многочисленных захватах монастырских земель, в которых повинны milites.В Нормандии, согласно Гильому Пуатевинскому, грабежи, похищения ради выкупа, опустошение земель были обычным делом, пока граф Гильом не восстановил порядок в своем домене. Еще в 1088 г. Хариульф свидетельствует о растущем числе захватов церковных земель milites и шателенами – потомками тех, кто давным-давно подарил церкви эти земли. Эта практика не прекращается и в начале XII века, судя по жалобам Хильдеберта, который в 1115 г. включает насилие и грабежи в число традиционных обычаев milites saecularis.Рауль Тортер через два года рисует сходную картину.
Мы видим, что многочисленные свидетельства жалоб на агрессивное, хищническое и грабительское поведение milites можно найти для всего века и для самых разных регионов.
Одной из основных жертв этих грабежей и захватов была церковь. Ее богатство вызывало зависть, тем более что вследствие медленного изменения религиозной психологии люди все меньше рассчитывали, что пожертвования и дарения земель обеспечат им спасение. Возникают и развиваются новые формы религиозности, постепенно оттесняющие старые. В конце века в дарении видят уже не договор, не вид страхования загробной жизни и не средство искупления грехов, а разновидность лишения собственности, перехода ее в другие руки. Поэтому их делают все реже. Наследники дарителей былых времен пытаются оспаривать, справедливо или необоснованно, дарственные своих предков. Финансовые трудности некоторых знатных семейств в соединении с развитием других форм набожности, таких, как паломничество, а позже – как священная война в Испании или крестовый поход в конце века, способствуют усилению этой тенденции. Однако не следует переоценивать ни скорость развития, ни всеобщность этого процесса. Такие изменения религиозной психологии не могли не быть медленными и касались не всех. В течение всего века нет недостатка в примерах дарений, согласующихся со старинной религиозной ментальностью. По утверждению Ж. Дюби, до XII в. в огромных масштабах идет перевод недвижимости в собственность аббатств и епископских церквей. Выступления против этой концепции спасения через благотворительность появляются лишь в конце XI века, даже в начале следующего. Вследствие такого перевода (во всяком случае, во Франции) владения мирян из средней аристократии после благочестивых дарений и наследственных разделов оказались под угрозой распада. Началась борьба против этого распада, которая в XII в. привела к уменьшению числа браков младших детей в семьях, к укреплению солидарности линьяжа и к сокращению земельных дарений, замененных другими формами религиозности, которые мы упомянули выше. Отсюда понятно, что многие сеньоры, оказавшиеся в затруднительных обстоятельствах, или не слишком благочестивые, или не слишком покладистые, могли оспаривать старинные дарения, пытаясь возвратить их, хотя бы частично. В результате возникали частые конфликты между светскими и церковных властями, конфликты, способствовавшие появлению и распространению грегорианской идеи – сделать церковь независимой от светских властей.
Вообще весь XI век представляется нам веком стремления к независимости: феодальные князья пытаются (и чаще всего успешно) стать независимыми от центральной власти, аббаты – освободиться от опеки епископов, шателены и даже milites – выйти из-под власти principes,«еретики» – из-под власти церкви, церковь – из-под владычества мирян, горожане в коммунах – из-под власти территориальных сеньоров. Установившийся порядок везде трещит по швам и колеблется. Чтобы он мог восторжествовать, его «пропитывают» идеологией – во всем лагере «хранителей» старого порядка, которые силятся доказать, что он угоден Богу и что любое посягательство на него кощунственно.
II. Консерватизм «трех сословий»
Этот аспект особенно заметен в трудах двух епископов-«консерваторов», Жерара Камбрейского и Адальберона. Свою идеологию они разрабатывают для противодействия многим силам, которые кажутся им угрожающими.
– Перед лицом ереси, грозящей распространиться на область Арраса, как лет двадцать назад это грозило и Орлеану, оба прелата превозносят авторитет церкви. Они напоминают о сакральном характере сана епископов, о важной роли клира и таинств, которые еретики отрицают. Они напрягают все силы и пускают в ход все свое красноречие, чтобы не допустить смешения сословий, функций и полов, которого домогается ересь. Они отвергают внедряемое еретиками социальное уравнивание: Бог хочет, чтобы существовало духовенство, призвание которого – молиться, быть необходимыми посредниками между землей и небом, Богом и мирянами.
– В ответ на действия сеньориальных властей, которые, порой опираясь на монахов, пытаются насадить эгалитарные обычаи «Божьего мира», заставляя великих и малых давать клятвы, и даже в ответ на действия некоторых епископов, не понимающих возможной тлетворности подобных присяг и выступающих в их защиту (например, епископов Герена Бовезийского и Беро Суассонского), они утверждают, что мир не может быть делом ни монахов, ни епископов, ни principes,а только короля… советники которого – епископы. Пусть же последние выполняют лишь свою службу и не никогда не берутся за оружие, даже ради доброго дела. Дело клира – молиться, советовать королям и давать им сведения; дело королей – сражаться и обеспечивать мир.
– В ответ на действия монахов, добивающихся все большего значения в глазах королей, притом, чтопрестиж их у князей растет, они объявляют, как это делал уже Геласий, что ответственность за руководство миром делят две власти – короли и епископы. Pugnatores и oratores.Хорошо понятно, что первое слово относится здесь, как и в прошлом веке, к воинской деятельности королей, а не простых воинов.
Жерар Камбрейский
Аргументация Жерара Камбрейского, как показал Ж. Дюби, вся строится на этих посылках. В трех торжественных речах – в Компьене, в Дуэ и, наконец, в своей аррасской проповеди – Жерар использует все идеологические ресурсы, чтобы оказать сопротивление шателену Готье Лансскому, который, опираясь на своих milites,оспаривает у него власть в Камбре; чтобы уменьшить авторитет графа Фландрского, поддерживающего Готье; чтобы возвеличить роль епископов – он подчеркивает ее сакральный характер и возложенную на них миссию давать советы королям; чтобы восславить миссию короля и отмести претензии князей, монахов, некоторых епископов на роль гарантов мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51