https://www.dushevoi.ru/products/aksessuary/shtanga-dlya-shtorki/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Боги – реализованные желания, но высшее желание, высшее счастье философа, мыслителя, как такового, сводится к непрерывности мышления. Боги греческих философов – по крайней мере греческого философа по преимуществу, философского Зевса, Аристотеля – непрерывно мыслят; блаженство, божественность сводится к ничем не прерываемой деятельности мышления. Но эта деятельность, это блаженство само ведь протекает в пределах этого мира, в границах человеческой природы, правда, в здешних условиях – с перерывами. Это есть действительное, определенное, особенное блаженство, поэтому с христианской точки зрения оно представляется ограниченным, жалким, противоречащим самой сущности блаженства: ибо бог христиан не ограниченный, а беспредельный, возвышающийся над всякой естественной необходимостью, сверхчеловеческий, внемировой, трансцендентный, а это значит: христиане во власти неограниченных, трансцендентных, выходящих за пределы мира, природы, человеческого существа, то есть абсолютно фантастических, желаний. Христиане хотят быть бесконечно счастливее, чем боги Олимпа; их желание – небо, где исчезают все границы, вся природная необходимость, где исполняются все желания; на этом небе нет ни потребностей, ни страданий, ни ран, нет борьбы, нет страстей, нет препятствий, нет смены дня и ночи, света и тени, радости и горя, как все это есть на небе греков. Лютер, например, говорит: «Где бог (именно на небе), там должны иметься все блага, каких только можно пожелать». То же самое говорится об обитателях рая в Коране по переводу Савари:
«Все их желания будут исполнены», но только их желания другого рода. Словом, предмет их веры не есть ограниченный, определенный бог, бог с известным именем – Зевса, Посейдона или Гефеста, но абсолютный, безыменный бог, потому что предметом их желаний оказывается не какое-нибудь известное, конечное, земное счастье, не определенное наслаждение-любовью или прекрасной музыкой, моральной свободой или мышлением, – но наслаждение, охватывающее все возможные наслаждения, поэтому наслаждение исключительное, превосходящее всякое представление, всякое понятие, наслаждение бесконечным, безмерным, невыразимым, неописуемым блаженством. Блаженство и божество – то же самое. Блаженство в качестве объекта веры, представления, вообще в качестве теоретического объекта, есть божество; божество как объект сердца, воли, желания, вообще как практический объект, есть блаженство. Впрочем, воля, как она понимается моралистами, не составляет специфической особенности религии, ибо я не нуждаюсь в богах, когда я могу чего-либо достигнуть собственной волей. Превратить мораль в существенную сторону религии – значит сохранить название религии, отказавшись от ее сущности. Моральным можно быть и без бога, но нельзя быть без бога блаженным, блаженным в сверхъестественном, христианском смысле, ибо блаженство в этом смысле находится за пределами природы и человечества, не подчиняясь их власти, поэтому для своего осуществления это блаженство предполагает сверхъестественное существо, существо, которое может быть тем, что не под силу природе и человечеству, что выше всего человеческого. Поэтому, если Кант сделал из морали сущность религии, то он находился в таком же или приблизительно таком же отношении к христианской религии, в каком Аристотель стоял к греческой, поскольку последний теоретическую деятельность считал сущностью богов. Как бог, представляющий собой лишь спекулятивную сущность, лишь ум, еще не есть бог, так и моральное существо или «олицетворенный моральный закон» еще не есть бог. Конечно, и Зевс – философ, когда он с улыбкой взирает с Олимпа на борьбу богов, но сверх того он есть нечто бесконечно большее; конечно, христианский бог есть и моральное существо, но сверх того нечто бесконечно большее; нравственность есть лишь условие блаженства. Истинная мысль, определяющая христианское блаженство, а именно в противоположность философскому язычеству, есть как раз та мысль, что только в удовлетворении всего человеческого существа можно обрести истинное блаженство, поэтому христианство позволяет быть причастным божеству, или, что то же, – блаженству, – телом, плотью. Впрочем, развитие этой мысли относится не к данной работе, а к «Сущности христианства». Или, вернее, божество есть представление, истина и реальность которого сводятся к блаженству. Насколько простирается желание блаженства, настолько, не дальше, простирается представление о божестве. У кого больше нет сверхъестественных желаний, для того больше нет сверхъестественных существ.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
 сантехника мытищи магазин 

 Керранова Arris