– Когда не удается убедить Вещь что-то сделать, приходится применять такое средство, как компульс, и таким образом вынуждать ее действовать, как требуется.
Я проснулась глубокой ночью. Страх комком подкатил к горлу.
– Быстро собирай вещи, – приказал Простак. – Скорее. У нас совсем не остается времени.
Но не его слова вызвали у меня страх, он поднимался изнутри сам по себе, готовый прорваться наружу, как кипящий гейзер. Трясущимися руками я побросала вещи в сумку, вызвала такси и направилась на автобусную станцию.
Не успела я сесть в автобус, как ко мне присоединилась Кареглазая.
– Надо додуматься – ехать в такое место, как Пасадена! – изумилась она. – Я с тобой. Простак, кто тебе велел применить компульс?
– Велели и все, – угрюмо буркнул Простак. – Ты на машине? Если нет, садись в мою.
– Годится, – согласилась Кареглазая. – Ага, значит запахло паленым? А вдруг Эта Самая приедет в Пасадену, развернется и прямиком двинет обратно?
– Если она попытается это сделать, я снова применю компульс. У меня приказ. Все эти чертовы Вещи, что принадлежат нашей Западной организации, должны разъехаться кто куда.
Поездка не внушала мне особого беспокойства, но только я вошла в автобус, как у меня сразу заболела голова.
– Это все Медяк, – сказала Кареглазая. – Когда-то он работал у Гадли, но тот его выгнал. После этого он в отместку нападает на всякую Западную Вещь, что ему повстречается. Он здесь, в автобусе. Мы попробуем подъехать поближе и пришибем его.
Но Медяк пришиб Простака.
– Ах ты, чертов шакал, – заорала Кареглазая. – Ты у меня за решетку сядешь, если не отвяжешься от этой Вещи.
Я вспомнила, что у Гончих водитель одновременно является и полицейским, который должен обеспечивать безопасность Операторов.
– Почему ты водителю не пожалуешься? – спросила я у Кареглазой.
– Да потому что водитель – Вещь, и к тому же сволочь. Такое случается один раз на тысячу поездок, и надо же, чтобы нам достался этот самый раз.
Голова болела все сильнее, внутри все горело и пульсировало. Голос Кареглазой вдруг смолк. Но голоса Медяка я тоже не слышала. Видно, он все свои усилия направил на мою голову. Когда мы прибыли в Пасадену, снова раздался голос Кареглазой, к которому присоединился хриплый шепот Простака.
– Он ей все синапсы в голове переломал, – произнесла Кареглазая. – Я натравлю на этого Медяка Щит. Это ему просто так с рук не сойдет, не будь я Кареглазая.
Было такое ощущение, что у меня на плечах не голова, а муравейник.
– А что будет, если переломать синапсы?
– Их можно отремонтировать, за его счет, конечно. Вот подонок, он ведь запросто мог тебя убить.
– Ужас! – потрясенно прошептал Простак, видимо, тоже заглянув мне в голову. – Страшное дело, лучше не смотреть.
После минутного молчания Кареглазая промолвила, растягивая слова:
– Да, потребуется много времени. Что тут говорить, времени надо много.
– Времени для чего? – спросила я с нарастающим страхом. Это уже был мой собственный страх, без всякого побуждения.
– Он соскоблил всю решетку до самой кости, – произнес Простак. -Остался только макушечный узел.
Болван. Я чувствовала, что этим кончится.
Следующим рейсом я возвратилась обратно, спокойная, полумертвая. Случилось худшее и больше не о чем беспокоиться.
Смуглянка и другие соседки тут же пришли ко мне и, заглянув в голову, стали сокрушаться, проклинать Медяка и утешать меня.
– Да ты не убивайся, – успокаивала меня Смуглянка. – Правда, не один месяц понадобится, чтобы выросла новая решетка, но зато потом все будет в порядке.
Я попыталась вспомнить, на какой день было назначено слушание моего дела, и не могла. Попробовала припомнить имена Операторов Громилы – не вышло. Наверное, у меня амнезия. Я нашла документы, которые приготовила для такого случая, и стала их перечитывать.
– Это не амнезия, – пояснил Простак. – Ведь ты теперь – болван. Почитай-ка лучше книжку или журнал.
Читать я не могла. Смысл слов не доходил до меня. Я пошла в кино, но не понимала, что происходит на экране. Сон тоже нарушился. Наконец я сходила к врачу, и он прописал мне сильное снотворное.
Как-то утром, проснувшись, я обнаружила рядом одного лишь Хинтона.
– Они ушли, – лаконично сообщил он. – Лавочка Громилы накрылась.
Хорошая новость, но все чувства во мне словно вымерли. Я ничего не могла произнести в ответ. Да и чему радоваться? Если не Громила, так Хинтон, выбор невелик.
Вошла Кареглазая.
– Быстренько запиши вот этот адрес. В случае опасности обратись туда, они могут провести чрезвычайное слушание, если потребуется.
Я записала адрес на листочке и сунула в сумку.
– Что собираешься делать? – спросила Кареглазая у Хинтона.
– Да уж не буду сидеть сложа руки и дожидаться, пока городской совет вынесет свое решение. Надо подстегнуть события.
– А как ты их подстегнешь?
– Есть у меня один знакомый. – Хинтон на мгновение замолчал.
– Возьми-ка телефонный справочник, – обратился он ко мне. По его подсказке, я нашла раздел, где были перечислены все церкви. Хинтон указал на один из адресов.
– Пойдешь туда и найдешь священника. Предварительно напиши на бумаге терминологию Операторов и определение к каждому термину. Я тебе продиктую. Когда встретишься со священником, отдашь ему этот список и скажешь, что термины тебе объяснили голоса Операторов.
Под диктовку Хинтона я составила список. В голове было пусто, на сердце тоска. Болван, вот я кто – лишь эта мысль постоянно кружилась в голове. Даже если Хинтону и удастся как-то помочь мне, нужны месяцы и месяцы, прежде чем вырастет новая решетка и я смогу пуститься в самостоятельное плавание.
Найдя нужный адрес, я вошла в храм и спросила, где можно найти священника. Меня проводили в его кабинет, и я увидела приятного, улыбчивого человека. Он прочитал мой список и внимательно выслушал меня. Улыбка мгновенно слетела у него с лица и на нем появилось выражение такой жуткой озабоченности, что мне стало его жаль даже больше, чем себя.
Он не сразу пришел в себя. Наконец спросил:
– Почему вы пришли именно ко мне?
Я объяснила, что меня послал к нему Хинтон. Мы немного поговорили на эту тему. Наконец священник мало-помалу собрался с мыслями.
– Я позвоню своему другу, у которого есть знакомый психиатр в окружной больнице. Пусть он попросит его принять вас.
Священник тут же связался с кем-то по телефону, еще немного побеседовал со мной и убедительно попросил не пропустить встречу с психиатром, о которой он договорился на завтра.
– Не забудь прихватить словарик, – напомнил Хинтон, когда я собралась на прием. – Это ускорит слушание твоего дела.
Я явилась точно в назначенное время, с бумажками в руках и с пугающей мыслью: «Может, это и есть последнее слушание? Кто знает, выйду ли я отсюда живой».
Психиатр внимательно прочитал мой терминологический словарь.
– Посмотри в окно, видишь здание? – спросил голос Хинтона. Я глянула и увидела крыло здания, в котором находилась.
– Тебя могут туда поместить. Не бойся этого. Тебе там закроют голову и выпишут через две недели. А пока ты будешь там, к тебе не сможет подступиться ни один Оператор. Это «островок спасения» для тебя.
Я еще раз с надеждой взглянула на крыло здания.
– Вы давно живете в Калифорнии? – спросил доктор. Я ответила.
– А до этого в каком штате жили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41