«Бетти, встань, пожалуйста. Теперь медленно иди к сцене. Иди прямо на меня. Сейчас иди не очень быстро и не очень медленно, но с каждым шагом входи постепенно в транс».
Когда Бетти, наконец, оказалась на сцене, стоя прямо передо мной, она уже находилась в очень глубоком трансе. "Где ты сейчас находишься, Бетти? – спросил я. «Здесь», – ответила она. «Где здесь?» – «С вами». Я спросил: «А где мы?» «Здесь», – опять ответила она. «Что там?» – спросил я. (Эриксон указывает в сторону воображаемой аудитории.)Бетти ответила: «Ничего». «А там что?» (Эриксон указывает позади себя.)«Ничего», – ответила она. Другими словами, у нее была полная негативная галлюцинация на окружающее. Ей был виден только я. Я продемонстрировал каталепсию и анестезию кисти. (Эриксон щиплет себя за кисть руки.)
Тогда я сказал Бетти: «Неплохо было бы нам с тобой побывать в Бостонском дендрарии. Мы можем это легко осуществить». Я рассказал ей об искажении времени, как можно расширить или сжать время. «Итак, время расширилось, и каждая секунда стала днем».
Она представила, что мы с ней находимся в дендрарии. Я показал ей, как погибают однолетние растения, поскольку уже наступил октябрь, как меняют цвет листья, как это обычно бывает в Массачусетсе в октябре. Я показывал ей разные деревья, кустарники и вьющиеся растения и обращал ее внимание на разнообразный узор листьев. Следующей весной снова высадят однолетние растения. Я рассказывал, как цветут разные деревья, какие они приносят плоды, какие у них семена и как птицы, поедая плоды, разносят семена, которые могут прорасти в подходящих условиях и дать жизнь новым деревьям. Я очень подробно рассказал о дендрарии.
Затем я предложил отправиться в бостонский зоопарк. Там, как мне известно, родился маленький кенгуренок, и, может, нам повезет, и он вылезет из маминой сумки и покажется нам. Я объяснил, что новорожденных кенгуру называют «джои» и что размером они не более двух с половиной сантиметров. После рождения они доползают до маминой сумки, присасываются к соску и уже не могут его выпустить благодаря особым физическим изменениям, происходящим во рту кенгуренка. И вот он сосет, и сосет, и сосет, а сам растет. Я думаю, он месяца три сидит в сумке, прежде чем выглянуть наружу. Мы осмотрели кенгуру, полюбовались на малыша, выглянувшего из сумки. Навестили тигров и их котят, львов и львят, медведей, мартышек, волков и всех остальных животных.
Затем мы побывали у птиц и познакомились со всеми видами. Я рассказал о перелетах птиц, о том, как полярная морская ласточка проводит короткое лето в арктической зоне, а затем улетает на самую южную оконечность Южной Америки, преодолевая расстояния в 10.000 миль. Она проводит там зиму (т.е. время, которое для Южной Америки является летом) и возвращается обратно, используя свою непонятную людям систему наведения. Птицам не нужен компас, без которого человеку не обойтись.
Наконец, мы возвратились в больницу и, под моим внушением, она увидела сидящих в зале и разговаривала с доктором Алексом. Все это время она оставалась в состоянии транса. По моей просьбе она описала то же состояние тяжести и другие ощущения, о которых упоминала и Кристина. Бетти ответила также на вопросы присутствующих. Затем я предложил ей прогуляться в сторону взморья, к месту, известному как Бостон Бич.
Я рассказал, что Бостон Бич существовал задолго до того, как пуритане осели в Массачусетсе. Это было любимое место индейцев. Да и первые поселенцы не могли не отметить красоту этого побережья. А сейчас это любимое место отдыха для многих поколений и останется таким на долгие времена.
Мы любовались океаном. Сначала он был совершенно спокоен, затем поднялись штормовые волны, а за ними огромные водяные валы. Постепенно шторм стих и только набегал и откатывался прилив. Я опять вернул ее в больницу.
Продемонстрировав еще кое-какие элементы гипнотического состояния, я сердечно поблагодарил Бетти за бесценную помощь и за то, что она так многому научила присутствующих, разбудил ее и, продолжая рассыпаться в благодарностях, отправил в палату.
На следующий день Бетти не вышла на работу. Сотрудники переполошились и послали к ней домой. В доме не было никаких следов Бетти, ни записки, ни ее больничной униформы… только ее обычная одежда. Вызвали полицию, но тела Бетти так и не смогли найти. Она исчезла, как будто ее и не было вовсе. В самоубийстве Бетти винили доктора Алекса и меня.
На следующий год я снова читал лекции в Бостоне. Надо мной и доктором Алексом все еще продолжало висеть тяжкое обвинение.
Лет через пять все, кроме доктора Алекса и меня, постепенно забыли о Бетти. Прошло еще десять лет, но о Бетти так ничего и не стало известно. Шестнадцать лет спустя, в июле 1972 года, у меня раздался междугородный звонок – вызывали из Флориды. Я услышал женский голос: «Вы меня, наверное, не помните. Это Бетти, медсестра, с которой вы проводили сеанс гипноза в бостонекой больнице в 1956 году. Мне сегодня как-то подумалось, что вам, возможно, будет интересно узнать, что со мной произошло». «Еще бы не интересно!» – ответил я. (Студенты смеются.)
«Закончив свою смену в больнице, я в тот же вечер направилась в вербовочный пункт военно-морского флота и тут же завербовалась медсестрой в военно-морской медицинский корпус. Я отслужила два срока, была демобилизована во Флориде и устроилась на работу в больнице. Я познакомилась с отставным офицером военно-воздушных сил и мы поженились. Сейчас у меня пятеро детей и я продолжаю работать в больнице. А сегодня я вдруг подумала, что вам, возможно, хотелось бы узнать, как сложилась моя судьба». Я попросил разрешения рассказать о ней доктору Алексу. «Ради Бога, мне все равно,» – ответила она. С тех пор мы ведем активную переписку.
Что я хотел сказать, когда внушил ей, что мы находимся в дендрарии? Вот жизнь во всех ее проявлениях: в настоящем, в будущем, в цветах, плодах и семенах, в разнообразии лиственных узоров. И в зоопарке перед нами была жизнь, подрастающая и зрелая, с ее необычайным чудом – перелетом птиц. Затем мы любовались берегом океана, как любовались до нас многие поколения людей и еще многие будут любоваться в будущем, воплощая в себе беспрерывную нить жизни. И всех их завораживали неразгаданные тайны океана: миграция китов и морских черепах, подобные перелетам птиц.
Ради всего этого стоит жить. Никто кроме меня не знал, что это был сеанс психотерапии. Присутствующие слушали, что я говорил, и думали, что я демонстрирую искажение времени, вызываю слуховые и зрительные галлюцинации, показываю явления гипноза. Но им и в голову не пришло, что это была направленная психотерапия.
Пациенту не обязательно знать, что он находится под психотерапевтическим воздействием. У меня была общая информация, что она страдает от депрессивного и суицидального синдромов.
На том же самом совещании, после его окончания, ко мне подошла седовласая женщина и спросила: «Вы меня помните?» «Нет, но судя по вашему вопросу, мы встречались», – ответил я. «Нет, вы должны меня помнить, – настаивала женщина. – Я уже бабушка». «На свете много незнакомых мне бабушек». (Студенты смеются.)«Вы написали обо мне статью», – пояснила женщина. «Я их столько написал», – заметил я. «Вот вам еще одна подсказка. Джек стал терапевтом, а я продолжаю заниматься психиатрией».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Когда Бетти, наконец, оказалась на сцене, стоя прямо передо мной, она уже находилась в очень глубоком трансе. "Где ты сейчас находишься, Бетти? – спросил я. «Здесь», – ответила она. «Где здесь?» – «С вами». Я спросил: «А где мы?» «Здесь», – опять ответила она. «Что там?» – спросил я. (Эриксон указывает в сторону воображаемой аудитории.)Бетти ответила: «Ничего». «А там что?» (Эриксон указывает позади себя.)«Ничего», – ответила она. Другими словами, у нее была полная негативная галлюцинация на окружающее. Ей был виден только я. Я продемонстрировал каталепсию и анестезию кисти. (Эриксон щиплет себя за кисть руки.)
Тогда я сказал Бетти: «Неплохо было бы нам с тобой побывать в Бостонском дендрарии. Мы можем это легко осуществить». Я рассказал ей об искажении времени, как можно расширить или сжать время. «Итак, время расширилось, и каждая секунда стала днем».
Она представила, что мы с ней находимся в дендрарии. Я показал ей, как погибают однолетние растения, поскольку уже наступил октябрь, как меняют цвет листья, как это обычно бывает в Массачусетсе в октябре. Я показывал ей разные деревья, кустарники и вьющиеся растения и обращал ее внимание на разнообразный узор листьев. Следующей весной снова высадят однолетние растения. Я рассказывал, как цветут разные деревья, какие они приносят плоды, какие у них семена и как птицы, поедая плоды, разносят семена, которые могут прорасти в подходящих условиях и дать жизнь новым деревьям. Я очень подробно рассказал о дендрарии.
Затем я предложил отправиться в бостонский зоопарк. Там, как мне известно, родился маленький кенгуренок, и, может, нам повезет, и он вылезет из маминой сумки и покажется нам. Я объяснил, что новорожденных кенгуру называют «джои» и что размером они не более двух с половиной сантиметров. После рождения они доползают до маминой сумки, присасываются к соску и уже не могут его выпустить благодаря особым физическим изменениям, происходящим во рту кенгуренка. И вот он сосет, и сосет, и сосет, а сам растет. Я думаю, он месяца три сидит в сумке, прежде чем выглянуть наружу. Мы осмотрели кенгуру, полюбовались на малыша, выглянувшего из сумки. Навестили тигров и их котят, львов и львят, медведей, мартышек, волков и всех остальных животных.
Затем мы побывали у птиц и познакомились со всеми видами. Я рассказал о перелетах птиц, о том, как полярная морская ласточка проводит короткое лето в арктической зоне, а затем улетает на самую южную оконечность Южной Америки, преодолевая расстояния в 10.000 миль. Она проводит там зиму (т.е. время, которое для Южной Америки является летом) и возвращается обратно, используя свою непонятную людям систему наведения. Птицам не нужен компас, без которого человеку не обойтись.
Наконец, мы возвратились в больницу и, под моим внушением, она увидела сидящих в зале и разговаривала с доктором Алексом. Все это время она оставалась в состоянии транса. По моей просьбе она описала то же состояние тяжести и другие ощущения, о которых упоминала и Кристина. Бетти ответила также на вопросы присутствующих. Затем я предложил ей прогуляться в сторону взморья, к месту, известному как Бостон Бич.
Я рассказал, что Бостон Бич существовал задолго до того, как пуритане осели в Массачусетсе. Это было любимое место индейцев. Да и первые поселенцы не могли не отметить красоту этого побережья. А сейчас это любимое место отдыха для многих поколений и останется таким на долгие времена.
Мы любовались океаном. Сначала он был совершенно спокоен, затем поднялись штормовые волны, а за ними огромные водяные валы. Постепенно шторм стих и только набегал и откатывался прилив. Я опять вернул ее в больницу.
Продемонстрировав еще кое-какие элементы гипнотического состояния, я сердечно поблагодарил Бетти за бесценную помощь и за то, что она так многому научила присутствующих, разбудил ее и, продолжая рассыпаться в благодарностях, отправил в палату.
На следующий день Бетти не вышла на работу. Сотрудники переполошились и послали к ней домой. В доме не было никаких следов Бетти, ни записки, ни ее больничной униформы… только ее обычная одежда. Вызвали полицию, но тела Бетти так и не смогли найти. Она исчезла, как будто ее и не было вовсе. В самоубийстве Бетти винили доктора Алекса и меня.
На следующий год я снова читал лекции в Бостоне. Надо мной и доктором Алексом все еще продолжало висеть тяжкое обвинение.
Лет через пять все, кроме доктора Алекса и меня, постепенно забыли о Бетти. Прошло еще десять лет, но о Бетти так ничего и не стало известно. Шестнадцать лет спустя, в июле 1972 года, у меня раздался междугородный звонок – вызывали из Флориды. Я услышал женский голос: «Вы меня, наверное, не помните. Это Бетти, медсестра, с которой вы проводили сеанс гипноза в бостонекой больнице в 1956 году. Мне сегодня как-то подумалось, что вам, возможно, будет интересно узнать, что со мной произошло». «Еще бы не интересно!» – ответил я. (Студенты смеются.)
«Закончив свою смену в больнице, я в тот же вечер направилась в вербовочный пункт военно-морского флота и тут же завербовалась медсестрой в военно-морской медицинский корпус. Я отслужила два срока, была демобилизована во Флориде и устроилась на работу в больнице. Я познакомилась с отставным офицером военно-воздушных сил и мы поженились. Сейчас у меня пятеро детей и я продолжаю работать в больнице. А сегодня я вдруг подумала, что вам, возможно, хотелось бы узнать, как сложилась моя судьба». Я попросил разрешения рассказать о ней доктору Алексу. «Ради Бога, мне все равно,» – ответила она. С тех пор мы ведем активную переписку.
Что я хотел сказать, когда внушил ей, что мы находимся в дендрарии? Вот жизнь во всех ее проявлениях: в настоящем, в будущем, в цветах, плодах и семенах, в разнообразии лиственных узоров. И в зоопарке перед нами была жизнь, подрастающая и зрелая, с ее необычайным чудом – перелетом птиц. Затем мы любовались берегом океана, как любовались до нас многие поколения людей и еще многие будут любоваться в будущем, воплощая в себе беспрерывную нить жизни. И всех их завораживали неразгаданные тайны океана: миграция китов и морских черепах, подобные перелетам птиц.
Ради всего этого стоит жить. Никто кроме меня не знал, что это был сеанс психотерапии. Присутствующие слушали, что я говорил, и думали, что я демонстрирую искажение времени, вызываю слуховые и зрительные галлюцинации, показываю явления гипноза. Но им и в голову не пришло, что это была направленная психотерапия.
Пациенту не обязательно знать, что он находится под психотерапевтическим воздействием. У меня была общая информация, что она страдает от депрессивного и суицидального синдромов.
На том же самом совещании, после его окончания, ко мне подошла седовласая женщина и спросила: «Вы меня помните?» «Нет, но судя по вашему вопросу, мы встречались», – ответил я. «Нет, вы должны меня помнить, – настаивала женщина. – Я уже бабушка». «На свете много незнакомых мне бабушек». (Студенты смеются.)«Вы написали обо мне статью», – пояснила женщина. «Я их столько написал», – заметил я. «Вот вам еще одна подсказка. Джек стал терапевтом, а я продолжаю заниматься психиатрией».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93