- Потому что я каждое утро в институт на трамвае ездила и объявления в вагоне читала: «Третий автобусный парк… Курсы водителей… Обучение - четыре месяца. По окончании - зарплата от трехсот рублей и выше.» А мне нужно было пять лет учиться, чтобы потом сто десять зарабатывать. Да пошел он, этот институт, знаешь, куда?! Много тебе твой институт дал!
- Да, много! - вырывается от меня мама. - Я детей воспитываю и учу!
- Это они тебя учат и воспитывают! Положи тарелку на место, я сама все сделаю!..
Потом (я уже была одета в джинсы и какую-то майку-расписуху, а мама с забинтованной рукой причесана и чуть-чуть успокоена) мы сидели за нашим крохотным столом и завтракали.
- Хочу свой дом, свою машину!.. Хочу зайти в магазин и купить ту шмотку, которая мне нужна, а не переплачивать фарцовщикам втридорога!.. Хочу мир увидеть! Разные страны… И не по телеку, не в программе «Время», не в «Клубе кинопутешествий». Своими глазами, своими руками пощупать, а не слушать наших телекомментаторов. Они там по пять лет прокантуются - поленом не вышибешь, - а потом возвращаются в Союз и начинают поливать все на свете!.. А сидя здесь, на этой кухне, я хрен что увижу! Но у меня тоже кое-что есть другое, ма! Поверь мне. Я - женщина. Так почему бы мне…
- Но, Танька!.. Доченька! Это же - торговать собой…
- Правильно, - уже спокойно сказала я. - Правильно, мам. Ну, кто не торгует собой? Кто не стремится подороже продать свою профессию, свой талант? Кто не хочет получать вознаграждения за свои достоинства? Писатель торгуется с издательством, у художника покупают его картину, конструктор получает гонорар за изобретение…
- Но книги, изобретения, живопись приносят народу счастье! Физическое и духовное…
- Во, во! - разозлилась я. - Привыкли мыслить только глобально - в масштабе народа, континента, космоса! Ничуть не меньше. А отдельно взятая личность одного человека никого не волнует!..
- Какого человека?
- Того же Эдварда Ларссона - одинокого шведского инженера. Если его женитьба на мне осчастливит его, разве этого мало?
- Ну почему для этого нужно уезжать?! Пусть он переедет к нам. Потеснимся, потом поменяемся…
- Мама! Представь - художник много лет создавал картину и мечтал, что когда-нибудь ее оценят. А когда картина была готова и ему предложили персональную международную выставку, его мать сказала: «Нет! Никаких выставок! Пусть она висит только на нашей кухне!..»
- Да ты-то тут при чем?!
- А чем я хуже, черт бы тебя подрал!!!
И тут мама заплакала. Я посмотрела на часы. Нужно было мчаться на работу. Но я не могла оставить маму в таком состоянии.
- Успокойся, мамуль, - я поцеловала ей руку, а она меня машинально погладила. - Успокойся. Я буду приезжать к тебе по нескольку раз в год. Так все наши девочки делают, кто туда замуж вышли. Это во-первых. А во-вторых, все это произойдет еще так нескоро. Как говорится, «курочка - в гнезде, а яичко…» Знаешь, где?
- Танька! - возмутилась мама.
- Все, все. Молчу, молчу.
Я посмотрела на часы, поднялась, набросила на плечи старенькую курточку и стала запихивать в большую черную сумку кое-какие шмотки. Во-первых, нужно было что-то захватить на работу - как-никак, а я заряжаюсь на сутки без продыху, - а во-вторых, еще до работы нужно было успеть по дороге заскочить в одно замечательное местечко…
- Но ты его хоть любишь? - С надеждой спросила мама.
Тут на меня навалилась такая усталость, что ничего не захотелось выдумывать:
- Не смеши меня, ма. Надо будет - полюблю.
К счастью, в это время раздался звонок. Мама вскочила из-за стола, рванулась к дверям.
- Сиди, - сказала я. - Открою. Это - Лялька.
Конечно, это была Лялька - бывшая мамина ученица, моя соседка по лестничной площадке. Ляльке - восемнадцать. Хорошенькая - спасу нет. В прошлом году завалила вступительные в медицинский, и я устроила ее к нам санитаркой для рабочего стажа.
- Здрассьте! - Сказала Лялька с моими интонациями. - Ну, ты даешь! Я тебя жду, жду внизу…
- Лялечка! - Обрадовалась мама. - Здравствуй, детка!
- Ой, извините, Алла Сергеевна! Доброе утро.
- Мамуля, мы пошли…
- Подожди! - мама метнулась в комнату, потом обратно и стала пихать мне два рубля. - Ну, возьми!..
- Да есть у меня деньги.
- Ты уходишь на сутки - тебе необходимо нормально питаться!
- Ну, мама…
- Не спорь! И Лялю покорми.
- До свидания, Алла Сергеевна.
- Привет, ма…
К отделению милиции мы с Лялькой подкатили на какой-то халтурной черной «Волге». Уже из машины я увидела «картину маслом»: Зинка Мелейко во всем своем вечернем боевом обличии, на высоченных каблуках, подметала вместе с несколькими ханыгами двор, а школьница, взгромоздившись на колченогую стремянку, мыла снаружи высокие окна первого этажа. Помогали ей две жуткие патлатые бабы. Рожи опухшие, в синяках. Ткни пальцем - бормотуха так из ушей и брызнет!
- Погоди, шеф, - сказала я. - Сиди, Лялька, не высовывайся. Один момент!
Я выскочила из машины. Достала из сумки свитер, джинсы и куртку, протянула их Зинке.
- Отвернись! - Крикнула Зинка пожилому милиционеру, который приглядывал за всей этой компанией.
Тот сплюнул и отвернулся. Зинка натянула на себя джинсы, сняла кофточку, под которой не было даже намека на лифчик. Ханыги заржали. Зинка даже не посмотрела в их сторону, надела свитер, освободилась от юбки и закурила.
Подбежала школьница, попросила у меня сигарету. Вместо сигареты я сунула ей под нос фигу и вернулась в машину.
Когда подъехали к больнице, я порылась в бумажнике среди «крупняков», достала пятерку и расплатилась с водилой.
Лялька отчужденно молчала до самой лестницы, а потом спросила:
- Ты зачем у матери два рубля взяла? У тебя вон сколько их!
Вот Ляльку я жутко люблю! Ах, девка! Человек…
Я на ходу обняла ее за плечи. Она попыталась отстраниться, но я еще сильней притиснула ее к себе:
- Лялька… А лучше было бы, если б она знала, что у меня есть деньги, сколько их и откуда они, да?
- Нет.
- Вот то-то! Своих надо беречь.
Лялька мгновенно оттаяла и тут же продолжила начатую еще в машине тему:
- Танька, ну возьми меня как-нибудь с собой! Сколько тебя просить?..
Пока мы с Лялькой ехали к нашей больничке, у гостиницы на Неве шестеро представителей фирмы «Белитроник» весело усаживались в маленький оранжевый автобус своей фирмы, который они пригнали из Стокгольма. По бортам «микрика» было написано название фирмы, ее адрес и номер телекса.
- Кто сегодня за рулем? - Спросил бенни.
Всклокоченный краснорожий Гюнвальд, с которым я тусовалась в прошлом году, заорал:
- Кому мы можем доверить наши драгоценные жизни в чуждой и враждебной нам обстановке социализма? Кто из нас оказался самым решительным, самым смелым, самым-самым?
- Эдварда за руль! - Завопили все.
- Правильно! - орал Гюнвальд. - Человек, который женится на русской…
Слово «проститутка» он не успел произнести. Его дернули сзади за куртку и он мгновенно среагировал:
- На русской девушке, достоин всяческого уважения! Даже если потом она окажется шпионом!
Все расхохотались. Эдвард улыбнулся, сел за руль, и они поехали на Васильевский остров, на выставку.
А у меня начался рабочий день. Мой третий мир.
В отделении, над телевизором - электрические часы. Мне иногда кажется, что днем я вижу, как движется даже часовая стрелка. Минутная, так она для меня просто мчится сломя голову.
- Э, погоди-ка… Тут у тебя уже гематомка будь здоров!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25