! Рассчитай!
- Ой, мама родная...
Рассчитал, нанес на карту, проставил время и лег. Только, казалось
бы, глаза прикрыл, опять от штурвала крик несется:
- Ты на вахту собираешься? Или я должен за тебя тут всю ночь
уродоваться?!
Под утро красные от бессонницы глаза, обветренные губы потрескались,
кроваточат. Тело будто исхлестано, ноги не держат, рук не поднять...
- Жрать будешь?
- Нет. Чайку бы с лимончиком...
- А с эклером не хочешь, гурман хренов?!
- Пошел ты!..
И опять изнуряющее солнце, солнце, солнце... Скрипят блоки, подвывают
ванты, плещет о борт волна - все одно и то же, одно и то же! Небо и
вода... Вода и небо...
Редко-редко, где-то на горизонте появится и исчезнет что-то
водоплавающее, но так далеко, что и не разобрать - пароход ли, яхта ли, а
может, ничего не было - просто пригрезилось от усталости...
- Посуду будешь мыть за собой? - Да так раздраженно, будто с кровным
врагом!
- Обойдешься... Сам помоешь, не сдохнешь.
- Ну, гад!..
- На себя посмотри...
Все раздражает! Все выводит из себя!.. Не так повернулся, не так
посмотрел, недостаточно быстро что-то сделал... Ответил не так, спросил не
тем тоном!.. Слишком слабо затянул какой-то узел!.. Слишком сильно затянул
узел - теперь не распутать ни черта! И руки у тебя не тем концом
вставлены, а у тебя мозги не работают!..
- И вообще, на кой хрен ты мне сдался?!.. Что, я один не мог?!
- Ты - один?! Ха-ха-ха! Что ты можешь один? Бездарность!..
В глубине души оба ощущают всю меру своей неправоты и
несправедливости, но уже не остановиться - момент уже упущен! И растет
глухая бесконтрольная ненависть, рожденная дикой усталостью и
однообразием, бессонницей, постоянным нервным ожиданием конечной цели
плавания - где почти в пятьдесят лет все надо будет начинать сначала,
заново. И сразу! Без времени на раскачку и раздумья!
И от этого в голову все чаще и чаще вползает одна и та же мыслишка:
"А надо ли было?.." И становится так страшно, так жутко, так хочется найти
виноватого!..
На четвертые сутки происходит взрыв!
- На кой черт ты вообще плывешь?! - кричит Василий, придравшись к
какому-то пустяку. Сидел бы себе в Ленинграде, крутил бы колеса, жлоб с
деревянной мордой!
- Я плыву к себе на историческую родину! А вот ты, что тут делаешь,
говнюк?! Ты - вообще не еврей!!! - орет Арон.
- А кто учил иврит?! Ты, что ли? Я не еврей?! Да, я в сто раз больше
еврей, чем ты! Я - "Рабинович"!!!
- Ты - "Рабинович"?! Засранец! У тебя фамилия моей родной сестры
Ривочки! Ты просто бежишь от Советской власти! - Арон стоит у штурвала и
орет это все, автоматически поглядывая на компас и бессознательно
корректирует курс штурвалом. - А я плыву к себе! В свою страну!.. Я -
чистокровный еврей...
- Ты?! Ха-ха-ха! Какой ты еврей?! Дерьмо несчастное! - кричит
Василий. - Еврей!.. Водка литрами, мат-перемат, чуть что - в морду!
Еврей!.. Кто тебе поверит?.. Ни один нормальный еврей себе такого не
позволяет! Он - еврей!.. Смотрите на него! Ты - "Фоня-квас" - вот ты кто,
уголовная твоя морда!..
- А ты?.. Ты кто??? - Арон в беспамятстве от ярости бросает штурвал,
поворачивается к Василию и протягивает к нему свои огромные натруженные
лапища: Я - работяга! Я всю жизнь вот этими своими руками... А ты - жулик!
Торгаш несчастный!.. Ворюга!!!
- Я - ворюга?! Ах, ты блядь толстомордая!!!
Василий, не раздумывая, бьет Арона в челюсть - раз, другой, третий!..
Ошеломленный Арон отлетает назад к рубке, сильно ударяется затылком о
лебедку и замертво падает в кокпит...
Паруса спущены, валяются кое-как на палубе и крыше рубки...
За штурвалом никого нет, и "Опричник", повинуясь только течению,
болтается на воде, покачивая голой мачтой...
В каюте, по одну сторону стола, тесно прижавшись друг к другу,
обнявшись, сидят Арон и Василий и горько плачут...
У Арона перевязана голова, у Василия забинтована правая кисть руки.
На столе, на ненужной уже карте Эгейского моря пустая бутылка из-под
греческого коньяка "Метакса" и почти пустая бутылка "Столичной". Два
стакана, немудрящая закусочка - одна тарелка на двоих и два пиратских ножа
в сливочном масле.
- Прости меня, Арончик... - всхлипывает Василий и кладет повинную
голову на широкое плечо Арона.
Арон гладит Василия по голове, говорит сквозь слезы:
- Господи... Да что же это с нами такое, Васечка?..
Василий разливает остатки "Столичной" по стаканам. Пытается сделать
себе бутерброд для закуски, но рука, разбитая о челюсть Арона, плохо
слушается.
Арон мягко отбирает у Василия кусок хлеба и нож, сам делает ему
бутерброд и поднимает стакан:
- Ну?.. Ай гоу ту Хайфа? - спрашивает он и вытирает рукавом слезы с
лица.
У Василия дрожат губы. Он пытается благодарно улыбнуться Арону, тоже
поднимает стакан и, всхлипывая, тихо говорит:
- Ай гоу ту Хайфа, Арончик...
КАК "...СЛАВА - ЯРКАЯ ЗАПЛАТА НА ВЕТХОМ РУБИЩЕ" И Т.Д.
На следующий день их догнало французское пассажирское круизное судно.
- Ай гоу ту Хайфа!!! - кричали им сотни полторы пассажиров, облепив
борт, со стороны которого параллельным курсом шел "Опричник". - Ай гоу ту
Хайфа!..
Чтобы уравнять скорость, судно застопорило машины и по всем
международным законам морской вежливости даже приспустило флаг в знак
приветствия Арона и Василия!
Вася тоже быстренько опустил зеленый платок маленькой стамбульской
проститутки до середины древка от швабры, верно служившему "Опричнику"
флагштоком.
С французского судна грянули аплодисменты!
- Нужна ли вам какая-нибудь помощь, продукты, деньги? - крикнули им
по-английски с мостика в мощный мегафон.
- Ноу! Ноу!.. - благодарно отмахивались Василий и Арон.
Арон бойко вопил в рупор, свернутый из старой отработанной карты:
- Айм вери глэд ту си ю!!! Айм вери глэд ту си ю!.. Тенк ю вери
мач!.. Тенк ю вери мач!!!
- Не хотите ли подняться к нам на борт, принять ванну и пообедать с
капитаном? - спросили с мостика.
- Тенк ю! Тенк ю вери мач!.. Айм сори! Сори, говорю!.. Времени нет! -
отвечал Арон в рупор, разводил руки в стороны и показывал на часы -
дескать, "нет ни одной свободной минутки..."
С яхты было хорошо видно, как пассажиры вдруг засуетились, стали
что-то запихивать в большой пластиковый мешок и привязывать к нему
веревку. При этом пассажиры хохотали и что-то кричали вразнобой
по-французски.
- Чего это они, Арон? - спросил Василий.
- А кто их знает... Ни по нашему вопят, ни по-английскому. Ни черта
не разберешь!..
Тем временем пассажиры перекинули мешок за борт и стали осторожно
опускать его в "Опричник". Арон и Василий приняли пластиковый мешок, и как
только пассажиры убедились в том, что теперь мешку не грозит никакая
опасность, они тут же сбросили на яхту и веревку.
Лайнер гуднул на прощание так, что Арон и Василий чуть не попадали от
испуга и, постепенно набирая скорость, двинулся вперед.
- Аллон з, анфан де ля патри-и-и... - пело несколько десятков
пассажиров.
Когда французское пассажирское судно стало совсем-совсем маленьким,
Василий сказал Арону:
- Посмотри, чего в мешке-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- Ой, мама родная...
Рассчитал, нанес на карту, проставил время и лег. Только, казалось
бы, глаза прикрыл, опять от штурвала крик несется:
- Ты на вахту собираешься? Или я должен за тебя тут всю ночь
уродоваться?!
Под утро красные от бессонницы глаза, обветренные губы потрескались,
кроваточат. Тело будто исхлестано, ноги не держат, рук не поднять...
- Жрать будешь?
- Нет. Чайку бы с лимончиком...
- А с эклером не хочешь, гурман хренов?!
- Пошел ты!..
И опять изнуряющее солнце, солнце, солнце... Скрипят блоки, подвывают
ванты, плещет о борт волна - все одно и то же, одно и то же! Небо и
вода... Вода и небо...
Редко-редко, где-то на горизонте появится и исчезнет что-то
водоплавающее, но так далеко, что и не разобрать - пароход ли, яхта ли, а
может, ничего не было - просто пригрезилось от усталости...
- Посуду будешь мыть за собой? - Да так раздраженно, будто с кровным
врагом!
- Обойдешься... Сам помоешь, не сдохнешь.
- Ну, гад!..
- На себя посмотри...
Все раздражает! Все выводит из себя!.. Не так повернулся, не так
посмотрел, недостаточно быстро что-то сделал... Ответил не так, спросил не
тем тоном!.. Слишком слабо затянул какой-то узел!.. Слишком сильно затянул
узел - теперь не распутать ни черта! И руки у тебя не тем концом
вставлены, а у тебя мозги не работают!..
- И вообще, на кой хрен ты мне сдался?!.. Что, я один не мог?!
- Ты - один?! Ха-ха-ха! Что ты можешь один? Бездарность!..
В глубине души оба ощущают всю меру своей неправоты и
несправедливости, но уже не остановиться - момент уже упущен! И растет
глухая бесконтрольная ненависть, рожденная дикой усталостью и
однообразием, бессонницей, постоянным нервным ожиданием конечной цели
плавания - где почти в пятьдесят лет все надо будет начинать сначала,
заново. И сразу! Без времени на раскачку и раздумья!
И от этого в голову все чаще и чаще вползает одна и та же мыслишка:
"А надо ли было?.." И становится так страшно, так жутко, так хочется найти
виноватого!..
На четвертые сутки происходит взрыв!
- На кой черт ты вообще плывешь?! - кричит Василий, придравшись к
какому-то пустяку. Сидел бы себе в Ленинграде, крутил бы колеса, жлоб с
деревянной мордой!
- Я плыву к себе на историческую родину! А вот ты, что тут делаешь,
говнюк?! Ты - вообще не еврей!!! - орет Арон.
- А кто учил иврит?! Ты, что ли? Я не еврей?! Да, я в сто раз больше
еврей, чем ты! Я - "Рабинович"!!!
- Ты - "Рабинович"?! Засранец! У тебя фамилия моей родной сестры
Ривочки! Ты просто бежишь от Советской власти! - Арон стоит у штурвала и
орет это все, автоматически поглядывая на компас и бессознательно
корректирует курс штурвалом. - А я плыву к себе! В свою страну!.. Я -
чистокровный еврей...
- Ты?! Ха-ха-ха! Какой ты еврей?! Дерьмо несчастное! - кричит
Василий. - Еврей!.. Водка литрами, мат-перемат, чуть что - в морду!
Еврей!.. Кто тебе поверит?.. Ни один нормальный еврей себе такого не
позволяет! Он - еврей!.. Смотрите на него! Ты - "Фоня-квас" - вот ты кто,
уголовная твоя морда!..
- А ты?.. Ты кто??? - Арон в беспамятстве от ярости бросает штурвал,
поворачивается к Василию и протягивает к нему свои огромные натруженные
лапища: Я - работяга! Я всю жизнь вот этими своими руками... А ты - жулик!
Торгаш несчастный!.. Ворюга!!!
- Я - ворюга?! Ах, ты блядь толстомордая!!!
Василий, не раздумывая, бьет Арона в челюсть - раз, другой, третий!..
Ошеломленный Арон отлетает назад к рубке, сильно ударяется затылком о
лебедку и замертво падает в кокпит...
Паруса спущены, валяются кое-как на палубе и крыше рубки...
За штурвалом никого нет, и "Опричник", повинуясь только течению,
болтается на воде, покачивая голой мачтой...
В каюте, по одну сторону стола, тесно прижавшись друг к другу,
обнявшись, сидят Арон и Василий и горько плачут...
У Арона перевязана голова, у Василия забинтована правая кисть руки.
На столе, на ненужной уже карте Эгейского моря пустая бутылка из-под
греческого коньяка "Метакса" и почти пустая бутылка "Столичной". Два
стакана, немудрящая закусочка - одна тарелка на двоих и два пиратских ножа
в сливочном масле.
- Прости меня, Арончик... - всхлипывает Василий и кладет повинную
голову на широкое плечо Арона.
Арон гладит Василия по голове, говорит сквозь слезы:
- Господи... Да что же это с нами такое, Васечка?..
Василий разливает остатки "Столичной" по стаканам. Пытается сделать
себе бутерброд для закуски, но рука, разбитая о челюсть Арона, плохо
слушается.
Арон мягко отбирает у Василия кусок хлеба и нож, сам делает ему
бутерброд и поднимает стакан:
- Ну?.. Ай гоу ту Хайфа? - спрашивает он и вытирает рукавом слезы с
лица.
У Василия дрожат губы. Он пытается благодарно улыбнуться Арону, тоже
поднимает стакан и, всхлипывая, тихо говорит:
- Ай гоу ту Хайфа, Арончик...
КАК "...СЛАВА - ЯРКАЯ ЗАПЛАТА НА ВЕТХОМ РУБИЩЕ" И Т.Д.
На следующий день их догнало французское пассажирское круизное судно.
- Ай гоу ту Хайфа!!! - кричали им сотни полторы пассажиров, облепив
борт, со стороны которого параллельным курсом шел "Опричник". - Ай гоу ту
Хайфа!..
Чтобы уравнять скорость, судно застопорило машины и по всем
международным законам морской вежливости даже приспустило флаг в знак
приветствия Арона и Василия!
Вася тоже быстренько опустил зеленый платок маленькой стамбульской
проститутки до середины древка от швабры, верно служившему "Опричнику"
флагштоком.
С французского судна грянули аплодисменты!
- Нужна ли вам какая-нибудь помощь, продукты, деньги? - крикнули им
по-английски с мостика в мощный мегафон.
- Ноу! Ноу!.. - благодарно отмахивались Василий и Арон.
Арон бойко вопил в рупор, свернутый из старой отработанной карты:
- Айм вери глэд ту си ю!!! Айм вери глэд ту си ю!.. Тенк ю вери
мач!.. Тенк ю вери мач!!!
- Не хотите ли подняться к нам на борт, принять ванну и пообедать с
капитаном? - спросили с мостика.
- Тенк ю! Тенк ю вери мач!.. Айм сори! Сори, говорю!.. Времени нет! -
отвечал Арон в рупор, разводил руки в стороны и показывал на часы -
дескать, "нет ни одной свободной минутки..."
С яхты было хорошо видно, как пассажиры вдруг засуетились, стали
что-то запихивать в большой пластиковый мешок и привязывать к нему
веревку. При этом пассажиры хохотали и что-то кричали вразнобой
по-французски.
- Чего это они, Арон? - спросил Василий.
- А кто их знает... Ни по нашему вопят, ни по-английскому. Ни черта
не разберешь!..
Тем временем пассажиры перекинули мешок за борт и стали осторожно
опускать его в "Опричник". Арон и Василий приняли пластиковый мешок, и как
только пассажиры убедились в том, что теперь мешку не грозит никакая
опасность, они тут же сбросили на яхту и веревку.
Лайнер гуднул на прощание так, что Арон и Василий чуть не попадали от
испуга и, постепенно набирая скорость, двинулся вперед.
- Аллон з, анфан де ля патри-и-и... - пело несколько десятков
пассажиров.
Когда французское пассажирское судно стало совсем-совсем маленьким,
Василий сказал Арону:
- Посмотри, чего в мешке-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45