https://www.dushevoi.ru/brands/Roca/laks/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но жаль было мирных жителей, особенно женщин, с трудом уже переносивших тяготы. На совете приняли решение - сложить оружие, но - на определеннх условиях.
Монсегюр сдается на выгодных для него условиях. Все защитники замка, кроме совершенных катаров, могут свободно покинуть его (причем им разрешалось вывезти и все принадлежавшее им имущество). Совершенные должны отречься от своей веры («катарской ереси»), в противном случае они будут сожжены на костре. Совершенные просят двухнедельного перемирия и получают его.
* * *
Жак Мадоль. «Альбигойская драма и судьбы Франции»:
«Условия капитуляции требовали от Добрых Людей отречения от ереси и исповеди перед инквизиторами под угрозой костра. Взамен защитники Монсегюра получали прощение за все свои прошлые ошибки, включая избиение в Авиньоне, и, что еще подозрительнее, за ними признавали право сохранить крепость в течение двух недель со дня капитуляции, лишь бы они выдали заложников. Это неслыханная милость, и примеров, подобных ей, мы не знаем. Можно задаться вопросом, почему ее даровали, но еще интереснее, на каком основании ее испросили. Воображению самых трезвых историков не возбраняется вновь пережить с побежденными эти две недели глубокого умиротворения, последовавшего за громом сражения и предшествующего жертвоприношению Добрых Людей.
Ибо, кто бы они ни были, из условий капитуляции их исключили. Чтобы снискать прощение, им надо было отречься от веры и своего существования. Никто из Добрых Людей и не помышлял об этом. Мало того, в необычайной атмосфере, царившей в Монсегюре в течение двух торжественно провозглашенных недель, многие рьщари и сержанты просят и получают Утешение, то есть сами осуждают себя на костер. Конечно, епископ и его клир пожелали в последний раз отпраздновать вместе с верующими, с которыми их скоро разлучит смерть, Пасху, один из величайших праздников катаров. Добрые Мужи и Жены, приговоренные к костру, благодарят тех, кто так отважно их защищал, делят между ними оставшееся имущество. Когда читаешь в делах инквизиции о простых церемониях и действах катаров, нельзя не почувствовать сурового величия их религии. Подобные заблуждения влекли за собой мученичество. Но ни к какому мученичеству не готовились так долго, как к тому, которое претерпели катары в Монсегюре 16 марта 1244 года. Следует признать, что влияние этой религии на умы было очень сильным, раз одиннадцать мужчин и шесть женщин предпочли смерть и славу вместе со своими духовными наставниками жизни в обмен на отречение. Еще больше волнует, если только это возможно, другое. Ночью 16 марта, когда вся равнина еще была наполнена едким дымом, поднимавшимся от костра, Пьер-Роже де Мирпуа устроил побег из уже сданной крепости четырем спрятанным Добрым Людям, «дабы церковь еретиков не лишилась своих сокровищ, спрятанных в лесах: ведь беглецы знали тайник…» Они названы Гюго, Амьель, Экар и Кламен, и можно верить, что они пошли на это не добровольно. В случае, если бы осаждавшие что-либо заметили, Пьер-Роже рисковал разрывом договора о капитуляции и жизнями всего гарнизона. Уместно спросить, каковы причины столь странного поведения: ведь сокровища Монсегюра были уже укрыты, и те, кто их унес, естественно, могли их и отыскать.
Может быть, было два сокровища: одно - только материальное, его сразу унесли; второе, полностью духовное, сохранялось до конца в Монсегюре, и его спасли лишь в последнюю минуту. Выдвигались всякие гипотезы, и, разумеется, ни одна из них не подкреплена никакими доказательствами. Доходили до утверждения, что Монсегюр - это Монсальват из легенды о Граале, а духовное сокровище, спасенное под покровом ночи - не что иное, как сама чаша Грааля».
* * *
1244 год, 15 марта, Франция, Монсегюр:
Перемирие заканчивается. Более двухсот совершенных, ни один из которых не согласился отречься, сожжены на кострах у подножия горы, на которой стоит замок Монсегюр.
Сожжено было 257 катаров: к 180 «совершенным» добавились еще семьдесят один воин и шесть женщин, давших обет «consolamentum» и ставших «parfaits». Но даже те, кто отрекся от ереси, испили до дна горечь поражения: почти все были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Два последних вышли на свободу только в 1296 году. Они провели в камере вдвоем 52 года. Их дальнейшая судьба неизвестна.
…Четверо совершенных скрылись в подземельях замка, чтобы в ночь на 16 марта тайно покинуть его («одетые в теплые шерстяные накидки, спустились они по канату с вершины Пог в ущелье Лассе»). Им было поручено вынести из замка какую-то реликвию (Святой Грааль?), а также карту, указывающую, где скрыто сокровище альбигойцев. («…Чтобы передать сокровища сыну Белиссены Пон-Арнаул из Кастеллум Вердунум в Сабарте…»)
Крестоносцы, узнали о счастливом спасении четырех посвященных, епископ Альби Дюран приказал «вырвать» у коменданта Монсегюра Арно-Роже де Мирпуа сведения о том, что унесли с собой беглецы.
Де Мирпуа назвал лишь имена бежавших совершенных - Хуго, Экар, Кламен и Эмвель, ни слова не проронив о том, что вынесли с собой эти четверо - и тут же испустил дух, не выдержало сердце. (Отто Ран называл - Амиэля, Айкара, Гуго и Пуатевина). Эти четверо «были потомками кельт-иберских мудрецов… они были катарами, которые предпочли бы сгореть на костре вместе со своими братьями на Camp des cremats, чтобы начать оттуда свое путешествие к звездам».
* * *
Жак Мадоль. «Альбигойская драма и судьбы Франции»:
«Вероятно, главная тайна Монсегюра никогда не будет раскрыта, хотя систематические поиски в горах и пещерах, может быть, прольют некоторый свет. Не лучше осведомлены мы и о том, каким образом 16 марта отделили тех, кому было суждено умереть на костре, от всех прочих. Возможно, Добрые Мужи и Жены содержались отдельно от других и сами сознавались инквизиторам, братьям Феррьеру и Дюранти, тщетно предлагавшим обращение в католическую веру. Там происходили самые печальные сцены разрыва семейных связей. Среди осужденных была Корба, жена Раймона де Персия, одного из комендантов крепости. Она оставила своего мужа, двух замужних дочерей, сына и внуков и дожидалась смерти, только в последний момент, 14 марта, приняв consolamentum. Корба собиралась умереть вместе со своей матерью, Маркезией, и больной дочерью, также «облаченной». Эта героическая женщина отказалась от мира живых, избрав общество осужденных.
А потом Добрых Мужей и Жен, числом более двух сот, французские сержанты грубо приволокли на крутой склон, отделявший замок Монсегюр от поля, которое с тех пор называли Полем Сожженных. Раньше, по крайней мере в Лаворе, холокост бывал еще страшнее. Однако народная традиция и история согласны в том, что «костер Монсегюра» превосходит по значению все прочие, ибо никогда жертвы не поднимались на него с такой готовностью. Его не сооружали, как в Лаворе, Минерве или Ле-Кассе, в грубом опьянении победой. Две предшествующие недели перемирия превратили его в символ как для гонителей, так и для гонимых. Таким символом стал и замок Монсегюр, столь странный по архитектуре, что скорее казался святилищем, чем крепостью. В течение многих лет он возвышался над Югом подобно библейскому ковчегу, где в тиши горных вершин катарская церковь продолжала свое поклонение духу и истине. Теперь, когда достопочтенного епископа Бертрана Марти и все его духовенство, мужчин и женщин, предали огню, показалось, что, хотя духовное и вещественное сокровище церкви спасено, суровое сияние, озарявшее сопротивление Юга, угасло с последними углями этого гигантского костра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
 интернет магазин сантехники в Москве 

 Инфинити Керамик Rimini Fellini