domani-spa 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Сейчас уже нельзя сказать, он ли увлек за собой Цецину или, как это часто бывает, — у недобрых людей мысли сходятся, — одни и те же дурные наклонности двигали обоими.
101. Писатели, которые рассказывали историю этой войны во время правления Флавиев из лести объясняли измену Цецины и других их заботами о мире и любовью к родине. Нам же кажется, что людьми этими, — не говоря уж об их непостоянстве и готовности раз изменив Гальбе, изменять кому угодно, — двигали соперничество и зависть; они готовы были погубить Вителлия, лишь бы не уступить его расположение кому-нибудь другому. Вернувшись к своим легионам, Цецина принялся разными хитростями восстанавливать центурионов и солдат против Вителлия, которому они были фанатически преданы. Басс действовал в том же направлении, но ему было не так трудно добиться своей цели: моряки, еще недавно воевавшие за Отона, и без того склонялись к измене.
Книга III
1. Гораздо удачнее и с большей преданностью своему вождю разрабатывали планы войны полководцы флавианской партии. Они собрались в Петовионе, в зимних лагерях тринадцатого легиона, и между ними возник спор о том, укрепляться ли в Паннонских Альпах и ждать, пока с востока придут основные силы, или избрать более решительный образ действий — двигаться прямо на врага и завязать бой за Италию. Командиры, предпочитавшие медлить и ждать резервов, много говорили о славе и мощи германских легионов, об отборных частях британской армии, только что присоединившихся к Вителлию. «Наши легионы, — утверждали они, — недавно лишь потерпели поражение и уступают противнику не только по числу, — какие бы грозные речи солдаты ни произносили, боевой дух у них далеко не тот, что у вителлианцев. Если же мы займем Альпы и там остановимся, к нам присоединятся Муциан и его восточные армии, а Веспасиану останутся эскадры кораблей и преданные ему провинции, — с такими силами в пору начать еще одну войну. Разумное промедление, таким образом, в будущем умножит наши силы, а в настоящее время ничему не вредит».
2. Антоний Прим, самый рьяный среди сторонников войны, доказывал, что быстрота действий восставшим выгодна, а для Вителлия губительна. «Победа, — говорил Антоний, — скорее ослабила наших противников, чем укрепила их силы. Вителлианцы перестали готовиться к боям, забыли лагерную жизнь: расставленные на постой по муниципиям всей Италии, они тем больше боятся хозяев, у которых живут, чем сильнее притесняли их раньше, тем жаднее набрасываются на удовольствия, чем меньше к ним привыкли. От цирков и театров, от удобств столичной жизни силы их тают, здоровье слабеет. Если только дать им время, они вспомнят о походах и войнах, снова обретут былую боевую мощь. Германия, откуда они черпают силы, — недалеко, лишь узкий пролив отделяет от них Британию, рядом — провинции Галлии и Испании, шлющие им подати, людей и коней; в их руках Италия и сокровища Рима. Захотят они перейти в наступление — к их услугам два флота, и на всем Иллирийском море ни одного корабля, способного дать им отпор. Что проку будет тогда от наших горных укреплений? Какой смысл затягивать войну еще на одно лето? Откуда тем временем добывать деньги и продовольствие? Не лучше ли воспользоваться тем, что паннонские легионы, скорее обманутые, чем разбитые, только и мечтают о мести, что мы располагаем нетронутыми силами мёзийской армии? Если вести расчет не по числу легионов, а по количеству солдат, то мы сильнее вителлианцев, да и дух наших войск несравненно лучше: самый стыд, который они испытывают, помогает укреплению дисциплины. Что же касается конницы, то она ведь даже и не была разбита; напротив того, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, она сумела разгромить пехоту Вителлия. Всего два кавалерийских отряда — паннонский и мёзийский — смогли тогда нанести противнику поражение; теперь же на врага разом устремятся шестнадцать таких отрядов — пыль, несущаяся из-под копыт, облаком окутает вителлианцев, топот коней и грохот оружия оглушат отвыкших от сражений лошадей и всадников. Я не просто убеждаю вас в преимуществах этого плана, я готов сам и осуществить его, если только никто мне не помешает. Ваш час еще не пробил, оставайтесь с легионами, мне довольно одних легковооруженных когорт. Скоро вы услышите, что путь в Италию открыт, а Вителлию нанесен решительный удар. И тогда вы радостно двинетесь вслед за мной по пути, проложенному победителем».
3. Глаза Антония горели. Он говорил резким громким голосом, стараясь, чтобы его услышало возможно больше народу: в помещение, где шел совет, понемногу собрались и центурионы, и кое-кто из солдат. Доводы Антония сыпались в таком изобилии, что заколебались даже люди осторожные и предусмотрительные; толпа признавала теперь только одного вождя, только одного человека превозносила до небес и презирала всех прочих за слабость и нерешительность. Популярность эту Антоний завоевал еще раньше, когда на солдатской сходке было оглашено обращение Веспасиана. В отличие от других командиров, выступавших уклончиво и нерешительно, он не лавировал, не выжидал, как развернутся события; он открыто встал на сторону солдат, и солдаты, видя, что он готов разделить с ними и вину, и славу, прониклись к нему уважением.
4. Прокуратор Корнелий Фуск пользовался почти такой же властью, как Антоний. Он тоже так часто и яростно нападал на Вителлия, что и у него не осталось никакой надежды на примирение с властями. Подозрительность солдат вызывал Тампий Флавиан: он был медлителен, и по натуре, и из-за своего преклонного возраста, они же считали, что он сохраняет верность Вителлию, помня о своем родстве с ним. Кроме того, Флавиан в начале восстания бежал, потом неожиданно вернулся, и в этом тоже усматривали какой-то коварный умысел. Флавиан действительно уехал из Паннонии, вернулся в Италию и был уже вне всякой опасности, как вдруг снова принял звание легата и ринулся в гражданскую войну, отчасти из стремления к переменам, отчасти под влиянием Корнелия Фуска. Фуск же убеждал Флавиана присоединиться к восставшим не потому, что нуждался в его помощи, а для того чтобы имя консулярия придало вид законности зарождавшемуся движению.
5. Апонию Сатурнину было отправлено письмо с просьбой привести возможно скорее войска из Мёзии, — их помощь позволила бы осуществить вторжение в Италию быстро и без потерь. Чтобы лишившиеся защиты провинции не подверглись нападению варваров, вождям сарматских язигов, правившим здешними племенами, предоставили возможность участвовать в войне. Они предложили также привести с собой своих людей и конницу, которая одна лишь и составляет подлинную боевую силу сарматов. Эта их услуга, однако, не была принята из опасения, что они воспользуются гражданской войной в своих целях, а может быть, и переметнутся к тем, кто больше заплатит. Повстанцам удалось привлечь на свою сторону королей свебов Сидона и Италика. Свебы издавна отличались верностью Риму, и с людьми этого племени легче было договориться, обращаясь с ними не как с подчиненными, а как с союзниками. Один из флангов наступающей армии укрепили вспомогательными отрядами, так как из соседней Реции можно было ожидать нападения: прокуратор этой провинции Порций Септимин сохранял неколебимую верность Вителлию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
 https://sdvk.ru/Smesiteli/Smesiteli_dlya_vannoy/Universalnye_s_dlinnym_izlivom/Grohe/ 

 Ape Jaipur Chevron