В селе Чорна мы наблюдали большую ярмарку. Тысячи крестьян из окрестных сел съехались сюда. К открытию ярмарки в промтоварные магазины было завезено много тканей, обуви, одежды…
Настала зима. Поля по утрам покрываются серебристой изморозью. В селе Перестег, где нам довелось побывать, утеплили животноводческие помещения, заготовили корма для общественного скота.
Положение в области Дьер-Шопрон, как мы убедились во время поездки, все более нормализуется. На местах укрепляется власть Революционного Рабоче-Крестьянского Правительства. Полному возобновлению работы мешает еще недостаток топлива, сырья, электроэнергии. Встают в порядок дня и многие организационные вопросы. Однако то, что уже сделано, – большой шаг вперед. После Дьера наш путь лежал дальше на запад, к австрийской границе.
На шоссе, идущем из Будапешта в Вену, в нескольких километрах от австро-венгерской границы, мы встретили группу людей. У них были изможденные, усталые лица. Некоторые держали в руках небольшие узелки. Одежда людей была покрыта дорожной пылью. Сильно примораживало, и люди ежились от холода.
Мы подошли к ним, завязалась беседа. Оказалось, что это жители разных городов и сел Венгрии, возвращающиеся из Австрии на родину. Часть из них проделала путь от Вены до границы пешком.
Вот что они рассказывают.
Галани Андраш, житель села Дунакесе, которое расположено неподалеку от Будапешта, работал в последнее время автомехаником восемнадцатой автоколонны Будапешта.
– 27 октября в нашу колонну, – говорит Андраш, пришел мужчина и заявил, что он представитель Красного Креста. Своего имени этот человек не назвал. Он уговорил меня поехать в Австрию для того, чтобы грузить на машины и отправлять в Будапешт медикаменты и продовольствие. За эту работу он обещал мне и другим шоферам двойную заработную плату.
В тот же день я выехал в Австрию. Первое время я работал на железнодорожной станции в городе Хольбурне на погрузке автомашин. Мы грузили ящики. Затем австрийцы вызвали меня в город Энс, расположенный в 162 километрах западнее Вены. Там меня и других венгров поместили в лагерь. Это были казармы. Здесь меня продержали две недели. И кто только не приходил к дам – французы, бельгийцы, немцы из Западной Германии, англичане! Особенно большую активность проявляли венгерские эмигранты, рассказывавшие разные ужасы, которые якобы творятся теперь в Венгрии. Я этому не верил. Скажу откровенно, если бы этот представитель Красного Креста меня не подвел, я ни за что не поехал бы в Австрию. Большинство венгров, с которыми я жил в лагере Энс, желает возвратиться на родину, но их запугивают эмигранты. Говорят: если вы возвратитесь домой, там вас расстреляют. Такую же пропаганду ежедневно ведет радиостанция «Свободная Европа» и другие. Я вижу всю лживость этой злонамеренной пропаганды и счастлив, что не поверил венгерским эмигрантам…
Жители Будапешта шоферы Шлахта Ференц и Радован Имре находились в лагере для беженцев около города Линца.
– Вы не представляете себе, – говорят они, – в каком положении оказались сбитые с толку враждебной пропагандой честные венгры! Они, как заключенные, были помещены в лагерь, охраняемый полицией. Спать приходилось на соломе, кормили нас очень плохо. Мы поняли, что не туда попали, и при первом же удобном случае сбежали из лагеря.
Повстречались нам скитальцы с котомками за плечами и возле Шопрона, расположенного в семи километрах от австрийской границы. На пограничном пункте венгерские пограничники рассказывали, что ежедневно много людей возвращается домой с австрийской территории.
Пока мы беседовали с пограничниками, со стороны австрийского города Эйзенштадта к заставе подошел молодой худощавый человек. Этот человек показал свои документы и заявил, что он венгр, житель Шопрона и возвращается из Австрии домой, так как очень измучился во время скитании последних дней.
Мы попросили Фекете Пала – так звали его – рассказать о своих скитаниях.
– Я вернулся из лагеря, расположенного в Австрии, – сказал он. – Когда я шел в Австрию, то думал, что там действительно» свободный мир. Но все оказалось не так. Венгров собрали в сборном пункте, окружили кольцом полиции и долгое время никуда не выпускали. Всюду были очереди – за едой, за водой, за местом в бараке. То и дело подходили какие-то темные личности и уговаривали поехать то на плантации в Южную Америку, то вступить во французский иностранный легион. Лагерь напоминал древний невольничий рынок, где рабовладельцы выбирали себе рабов. И я решил бежать…
Пока мы разговаривали, на контрольно-пропускной пункт с австрийской стороны подошли еще двое венгров – Алоиз Розенбергский и Тибор Типоли. Оба они из Дунапентеле, оба перешли границу, уходя на Запад, 4 ноября. Сразу за пограничной зоной их задержали и направили в Вену, в Ротшильд-Шпиталь – так называлось помещение, где были собраны бежавшие из Венгрии люди. Лагерь строго охранялся полицейскими. Введенные в заблуждение передачами «Свободной Европы», Розенбергский и Типоли надеялись, что им дадут поесть, поспать. Но все обещания «Свободной Европы» оказались подлой ложью. За миской похлебки и куском хлеба приходилось стоять часами, спали, порой стоя или сидя в холодном, сыром помещении. Среди беженцев то и, дело рыскали какие-то люди в полувоенной форме; они устраивали допросы, запугивали тех, кто не хотел ехать на шахты Западной Германии. По ночам люди вдруг исчезали целыми группами. Рассказывали, что одних увозили на свинцовые рудники, других – на ртутные шахты в Америку. Вконец измучившись, Розенбергский и Типоли решили бежать. Они говорят, что хотели бы вернуться и многие другие беженцы, но их запугивают «зверствами», которые якобы сейчас творятся в Венгрии.
Здесь же, в Шопроне, мы встретили еще немало людей, которые побывали в лагерях венгерских беженцев, расположенных на территории Австрии.
В этих лагерях, находящихся под наблюдением австрийской армии, заключено много людей, которые целые дни проводят в очередях у разных продовольственных пунктов, находящихся там же. Большинство в лагере это люди в возрасте 16–25 лет. Есть здесь и семьи из пограничных сел. В лагере немало студентов. Один из них рассказывал, что он участвовал в будапештских событиях с самого начала. Испугавшись, что его арестуют, бежал в Австрию. Теперь этот студент уже раскаивается и хотел бы вернуться обратно.
Несомненно, что большинство венгерских беженцев хотело бы вернуться в свою страну, но эти люди запуганы: командование лагерей распространяет клеветнические слухи об арестах в Венгрии, о вывозе венгерского населения в Сибирь и т д. Большую роль в распространении этих слухов играет реакционная буржуазная печать.
Нам рассказывали, что о многих из тех, кто убежал в минувшие дни на Запад, реакционные элементы говорят, что их будто бы советские войска увезли в Сибирь. Так, например, в Четвертом районе Будапешта распространился слух, будто несколько молодых людей с Химического завода были увезены в Сибирь. На днях эти юноши вернулись из… Австрии.
«Трагедия венгерских беженцев» – так называют положение тех, кто оказался в эти дни за пределами своей родины и стал объектом грязной политической игры империалистических кругов.
Да, поистине участь этих людей трагическая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Настала зима. Поля по утрам покрываются серебристой изморозью. В селе Перестег, где нам довелось побывать, утеплили животноводческие помещения, заготовили корма для общественного скота.
Положение в области Дьер-Шопрон, как мы убедились во время поездки, все более нормализуется. На местах укрепляется власть Революционного Рабоче-Крестьянского Правительства. Полному возобновлению работы мешает еще недостаток топлива, сырья, электроэнергии. Встают в порядок дня и многие организационные вопросы. Однако то, что уже сделано, – большой шаг вперед. После Дьера наш путь лежал дальше на запад, к австрийской границе.
На шоссе, идущем из Будапешта в Вену, в нескольких километрах от австро-венгерской границы, мы встретили группу людей. У них были изможденные, усталые лица. Некоторые держали в руках небольшие узелки. Одежда людей была покрыта дорожной пылью. Сильно примораживало, и люди ежились от холода.
Мы подошли к ним, завязалась беседа. Оказалось, что это жители разных городов и сел Венгрии, возвращающиеся из Австрии на родину. Часть из них проделала путь от Вены до границы пешком.
Вот что они рассказывают.
Галани Андраш, житель села Дунакесе, которое расположено неподалеку от Будапешта, работал в последнее время автомехаником восемнадцатой автоколонны Будапешта.
– 27 октября в нашу колонну, – говорит Андраш, пришел мужчина и заявил, что он представитель Красного Креста. Своего имени этот человек не назвал. Он уговорил меня поехать в Австрию для того, чтобы грузить на машины и отправлять в Будапешт медикаменты и продовольствие. За эту работу он обещал мне и другим шоферам двойную заработную плату.
В тот же день я выехал в Австрию. Первое время я работал на железнодорожной станции в городе Хольбурне на погрузке автомашин. Мы грузили ящики. Затем австрийцы вызвали меня в город Энс, расположенный в 162 километрах западнее Вены. Там меня и других венгров поместили в лагерь. Это были казармы. Здесь меня продержали две недели. И кто только не приходил к дам – французы, бельгийцы, немцы из Западной Германии, англичане! Особенно большую активность проявляли венгерские эмигранты, рассказывавшие разные ужасы, которые якобы творятся теперь в Венгрии. Я этому не верил. Скажу откровенно, если бы этот представитель Красного Креста меня не подвел, я ни за что не поехал бы в Австрию. Большинство венгров, с которыми я жил в лагере Энс, желает возвратиться на родину, но их запугивают эмигранты. Говорят: если вы возвратитесь домой, там вас расстреляют. Такую же пропаганду ежедневно ведет радиостанция «Свободная Европа» и другие. Я вижу всю лживость этой злонамеренной пропаганды и счастлив, что не поверил венгерским эмигрантам…
Жители Будапешта шоферы Шлахта Ференц и Радован Имре находились в лагере для беженцев около города Линца.
– Вы не представляете себе, – говорят они, – в каком положении оказались сбитые с толку враждебной пропагандой честные венгры! Они, как заключенные, были помещены в лагерь, охраняемый полицией. Спать приходилось на соломе, кормили нас очень плохо. Мы поняли, что не туда попали, и при первом же удобном случае сбежали из лагеря.
Повстречались нам скитальцы с котомками за плечами и возле Шопрона, расположенного в семи километрах от австрийской границы. На пограничном пункте венгерские пограничники рассказывали, что ежедневно много людей возвращается домой с австрийской территории.
Пока мы беседовали с пограничниками, со стороны австрийского города Эйзенштадта к заставе подошел молодой худощавый человек. Этот человек показал свои документы и заявил, что он венгр, житель Шопрона и возвращается из Австрии домой, так как очень измучился во время скитании последних дней.
Мы попросили Фекете Пала – так звали его – рассказать о своих скитаниях.
– Я вернулся из лагеря, расположенного в Австрии, – сказал он. – Когда я шел в Австрию, то думал, что там действительно» свободный мир. Но все оказалось не так. Венгров собрали в сборном пункте, окружили кольцом полиции и долгое время никуда не выпускали. Всюду были очереди – за едой, за водой, за местом в бараке. То и дело подходили какие-то темные личности и уговаривали поехать то на плантации в Южную Америку, то вступить во французский иностранный легион. Лагерь напоминал древний невольничий рынок, где рабовладельцы выбирали себе рабов. И я решил бежать…
Пока мы разговаривали, на контрольно-пропускной пункт с австрийской стороны подошли еще двое венгров – Алоиз Розенбергский и Тибор Типоли. Оба они из Дунапентеле, оба перешли границу, уходя на Запад, 4 ноября. Сразу за пограничной зоной их задержали и направили в Вену, в Ротшильд-Шпиталь – так называлось помещение, где были собраны бежавшие из Венгрии люди. Лагерь строго охранялся полицейскими. Введенные в заблуждение передачами «Свободной Европы», Розенбергский и Типоли надеялись, что им дадут поесть, поспать. Но все обещания «Свободной Европы» оказались подлой ложью. За миской похлебки и куском хлеба приходилось стоять часами, спали, порой стоя или сидя в холодном, сыром помещении. Среди беженцев то и, дело рыскали какие-то люди в полувоенной форме; они устраивали допросы, запугивали тех, кто не хотел ехать на шахты Западной Германии. По ночам люди вдруг исчезали целыми группами. Рассказывали, что одних увозили на свинцовые рудники, других – на ртутные шахты в Америку. Вконец измучившись, Розенбергский и Типоли решили бежать. Они говорят, что хотели бы вернуться и многие другие беженцы, но их запугивают «зверствами», которые якобы сейчас творятся в Венгрии.
Здесь же, в Шопроне, мы встретили еще немало людей, которые побывали в лагерях венгерских беженцев, расположенных на территории Австрии.
В этих лагерях, находящихся под наблюдением австрийской армии, заключено много людей, которые целые дни проводят в очередях у разных продовольственных пунктов, находящихся там же. Большинство в лагере это люди в возрасте 16–25 лет. Есть здесь и семьи из пограничных сел. В лагере немало студентов. Один из них рассказывал, что он участвовал в будапештских событиях с самого начала. Испугавшись, что его арестуют, бежал в Австрию. Теперь этот студент уже раскаивается и хотел бы вернуться обратно.
Несомненно, что большинство венгерских беженцев хотело бы вернуться в свою страну, но эти люди запуганы: командование лагерей распространяет клеветнические слухи об арестах в Венгрии, о вывозе венгерского населения в Сибирь и т д. Большую роль в распространении этих слухов играет реакционная буржуазная печать.
Нам рассказывали, что о многих из тех, кто убежал в минувшие дни на Запад, реакционные элементы говорят, что их будто бы советские войска увезли в Сибирь. Так, например, в Четвертом районе Будапешта распространился слух, будто несколько молодых людей с Химического завода были увезены в Сибирь. На днях эти юноши вернулись из… Австрии.
«Трагедия венгерских беженцев» – так называют положение тех, кто оказался в эти дни за пределами своей родины и стал объектом грязной политической игры империалистических кругов.
Да, поистине участь этих людей трагическая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43