– Телеантенну? На моем газоне?
– Да-да. Они на телефоне, ожидают вашего решения. Что мне им сообщить?
Мэрилин ненадолго призадумалась.
– Ничего, – сказала она.
– Госпожа Лоувелл, мне надо им что-то сказать.
– Нет, вам не надо ничего говорить. Зато я хочу им много чего сказать.
Мэрилин вернулась обратно в кабинет и подняла трубку телефона. Офицер по протоколам следовал за ней.
– Это Мэрилин Лоувелл. Мне сказали, что телекомпания хочет установить антенну на моем газоне. Это так?
– Да, это так, – ответил голос из пресс-службы, – Вы не будете против?
– А почему они не захотели установить свою антенну вчера или позавчера?
– Понятно, – ответил голос, – Но тогда была другая ситуация.
– Чем же другая?
– Ну, полет шел прекрасно. Теперь он…, как вы понимаете, стал новостью номер один.
– Если посадка на Луну для них не является новостью, – сказала Мэрилин, – то я не понимаю, почему отказ от посадки новость. Скажите телекомпаниям, что они не поставят ни один свой инструмент на мою собственность до завершения всего полета. А если у них с этим какие-то проблемы, то пусть решают их с моим мужем. Я жду его дома в пятницу.
Мэрилин Лоувелл повесила трубку, вышла из кабинета и отправилась в кухню допивать свой кофе. До конца дня не может и быть никаких переговоров об антеннах.
В здании пресс-центра ЦУП журналистам были более радушны, но до сих пор большинство из них не получило приглашения. Фактически, пресс-служба занимала два здания. С одной стороны усыпанного гравием внутреннего двора стояло большое административное здание: с офисами для сотрудников, с подвалами и библиотеками для тысяч страниц документов и миллионов метров кинопленки, составляющих архивы «НАСА», с небольшими комнатами для пресс-конференций и презентаций. С другой стороны внутреннего двора стояло здание более длинное, но более низкое, в котором располагался зал на несколько сотен мест, где «НАСА» проводила пресс-конференции о таких значительных событиях, как решение об отправке на Луну «Аполлона-8», отбор первого экипажа, которому предстоит высадиться на поверхность, датах экспериментов, назначениях экипажей, мест высадки будущих лунных экспедиций. Здесь также проводили свои полуночные пресс-конференции такие люди, как Крис Крафт, Джим МакДивитт и Сиг Себерг, когда во время полетов случалась беда.
Во время многомесячных перерывов между полетами, когда большой зал не использовался, он превращался в экспозицию, где выставлялись бывшие капсулы «Меркурия» и «Джемини». В вестибюле располагались витрины с униформой, шлемами и прочими принадлежностями астронавтов. На время экспедиций этот музей сворачивался, и его место занимали столы с пишущими машинками для журналистов, освещавших полеты. В июле 1969 года, когда проходил полет «Аполлона-11», за ограниченное количество столов, предоставленных «НАСА», сражались 693 журналиста, имевших допуск в пресс-центр. В ноябре, полет «Аполлона-12» освещали лишь 363 журналиста, ажиотаж значительно спал, и большинству хватило мест за столами. К полету «Аполлона-13» их число сократилось до 250, и появились свободные столы.
За последние десять часов все изменилось. Начиная с первых сообщений о катастрофе, десятки телевизионных, радио и газетных репортеров, пытающихся собрать воедино отрывочные новости с телетайпов, обивали пороги Космического Центра, требуя разрешений на все конференции, которые проводило «НАСА». Офицеры пресс-службы их радушно встречали, вешали таблички с именами, снабжали наушниками и указывали на зал, где они могли рассаживаться за стремительно сокращающиеся свободные столы.
В Центре управления, в нескольких сотнях метров от большого зала, Брайан Дафф хорошо знал быстро прибывающих представителей прессы и был рад видеть их у себя. Дафф являлся директором пресс-службы, и все десять месяцев на своем посту он следовал единственному общему правилу: когда дела идут хорошо, говори прессе все, что они хотят, а когда дело плохо, сообщай им еще больше. В это утро Дафф испытывал трудности с выполнением второй части своего правила.
К всеобщему уважению знатока общения с прессой Дафф шел нелегким путем. Ранее в 1967 году он работал в пресс-службе Агентства в Вашингтоне, когда «НАСА» проводило расследование гибели Гаса Гриссома, Эда Уайта и Роджера Чаффи. Даже по оценкам самых рьяных сторонников «НАСА» ситуация с пожаром на «Аполлоне-1» была разрушительной для Агентства. Никто не мог пожаловаться на работу ученых: корабль был распилен, причины пожара установлены и приняты меры в рекордные сроки для такой сложной технической проблемы. Но, как согласилось большинство людей, «НАСА» грубо сработало в общении с прессой.
Прежде, чем корабль «Аполлон-1» успел остыть, ночью 27 января на Мысе Канаверал и в Центре пилотируемых полетов двери были закрыты, а журналистам объявили, что детальные ответы на их вопросы ожидаются лишь после того, как Комиссия по расследованию катастрофы получит возможность все изучить и установить причины происшедшего. «НАСА» быстро утвердило эту Комиссию, но от внимания каждого не ускользнуло то, что ее утверждало именно «НАСА». Самую значительную роль в катастрофе сыграли ошибки руководства Агентства, и люди же из Агентства занимались расследованием.
На этот самоконтроль пресса не отреагировала должным образом. Через несколько дней Билл Хайнс, обозреватель «Вашингтон Стар», которого «НАСА» считало индикатором общественного мнения, в одной из своих статей многозначительно спросил, почему лисы Агентства наводят порядок в своем курятнике. Подкомитет Конгресса поднял эту тему Хайнса, объявив, что расследование Агентством своих ошибок не может являться удовлетворительным и что скоро Палата Представителей проведет свои собственные слушания. Сенат даже собирался провести расследование, которое, по словам сенатора от Миннесоты Уолтера Мандейла, оценит возможную «преступную халатность» национального космического агентства.
В конечном счете, не было найдено ничего, хотя бы отдаленно напоминающее криминал, но данный эпизод сыграл свою роль. К тому времени, когда «Аполлон» восстановили и к полету был готов новый экипаж, Агентство обнаружило, что доверие народа, накапливавшееся более десяти лет, утрачено. В 1969 году Джулиан Шир, директор пресс-службы, который слишком много сделал для увеличения популярности Агентства, чтобы спокойно наблюдать, как после пожара руководство уничтожает плоды его труда, оставил свой пост, и на его место был назначен Брайан Дафф.
От Даффа требовали быстро навести порядок. С согласия своих шефов новый директор предложил, чтобы в случае будущих аварий двери «НАСА» оставались открыты и пресса без задержек получала ответы на свои вопросы. Впредь пресс-конференции должны проводиться в ближайшие часы после инцидента, где Агентство объявит все, что ему известно, и когда станет возможным сообщить еще больше. Больше всего впечатляло, что сзади зала Центра управления за стеклом наблюдательного зала будут установлены два дополнительных терминала. За ними в течение всего полета будут круглосуточно дежурить назначенные прессой репортеры, которые смогут получать все данные с любого канала, слушать переговоры руководителя полетов с операторами и передавать это остальному миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125