тут 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Причины их поражения налицо – и материальные, и моральные. Но в военном отношении разбитые дивизии – бремя, и больше ничего. Лучше воевать одним, не имея соседей ни справа, ни слева, лучше открытые фланги! По крайней мере хоть знаешь, на что можешь рассчитывать.
Я рад выбраться из этого кошмара. Но через несколько километров нам снова встречается группа. И снова мимо нас плетутся еле движущиеся живые тени с открытыми и закрытыми глазами. Им все равно, куда приведет их эта дорога. Они бегут от войны, они хотят спасти свою жизнь. А все остальное не играет никакой роли.
Румынский полковник откровенно говорит мне, поправляя пропитавшуюся гноем повязку на голове:
– С моими солдатами больше ничего не сделаешь. Они не подчинятся никаким приказам, я-то их знаю. Через неделю они, возможно, преодолеют это состояние. Но до тех пор я практически не имею над ними никакой командной власти.
Такое впечатление сложилось и у меня. Поистине, «разбито войско в пух и прах». Эти слова звучат здесь вполне уместно. Для художника, желающего рисовать отступление, тут жив«я натура, растянувшаяся на многие километры
Растерзанные и растрепанные колонны исчезают в лабиринте снежных лощин Теперь все наше внимание поглощено движением вперед. Перед нами в снежной пустыне возникает большое село, а слева остается небольшая деревня. За селом холм поднимается метров на сорок, за ним ничего не видно. На высоте отчетливо заметно движение. Смотрю в бинокль. Это немцы. Еще немного, и мы уже едем между глиняными и деревянными домами по улице села. На дороге стоит группа военных, двое из них оживленно жестикулируют. Сейчас спрошу их, как называется этот населенный пункт. Останавливаюсь и в одном из них узнаю Маркграфа, спорящего с каким-то тыловым унтер-офицером:
– А я вам говорю, что взорвете не раньше, чем мы заберем отсюда все, что нам нужно! По мне, будь у вас приказ хоть от кого угодно. Мне наплевать! Здесь приказываю я.
Маркграф поворачивается к худым лицам, окружающим его.
– За дело! Очищайте лавочку до дна и переносите в этот дом. Только быстро, чтобы он успел выполнить свое задание. А ну берись!
Толпа бросается туда, а я вылезаю из машины и подхожу к Маркграфу. Он смеется:
– Ты как раз вовремя. Только что явился сюда этот тип и сунул мне под нос приказ: немедленно взорвать продовольственный склад в Суханове.
– Так это и есть Суханове?
– Слушай дальше! Там стоят ящики с мясными консервами, Шоколадом, печеньем, сигаретами и прочими вещами, которых мы уже много месяцев не получаем. И огромное количество шнапса! Пойми меня правильно: этот тип хочет взорвать все это на воздух, не дав нам ни шиша. Пытаюсь с ним договориться, а он грубит и говорит что-то насчет мародерства. Ну, раз уговоры не помогают, пришлось пригрозить. Идем, а то совсем закоченеем.
Мы входим в полутемное помещение склада. Там есть все, что только может пожелать солдатское сердце. Тут уже хозяйничают солдаты противотанковой части. В поте лица своего вытаскивают ящики и выкатывают бочки. Один прямо на ходу пробует кюммель{26}. Искать долго не приходится, так как все на виду. Засовываем в карманы плитки шоколада и идем дальше. Несколько сот метров, и мы у цели. Франц остается с нами, а Эмиг и Гштатер отправляются в дом, где расположились связные.
Пауль рассказывает. Насколько я понимаю, дело дрянь. Даже Франц, мой профессиональный оптимист, и тот хмурит лоб.
Еще вчера вечером около 23 часов противотанковый дивизион вступил в Суханове. Здесь он обнаружил только остатки обоза начальника снабжения корпуса. Русских пока видно не было. Сегодня утром поднята первая тревога. В соседней деревне Ново-Бузиновской – всего в двух километрах отсюда – появились первые русские танки. На высотах, которые мы перед тем видели, в страшной спешке оборудованы оборонительные позиции, правда только для тяжелого оружия. Пехота все еще не подошла. Две русские танковые роты предприняли атаку, но были отброшены, при этом подбито четыре танка. К 9 часам утра русские подбросили три кавалерийские бригады и несколько танковых частей. Ожидаемое наступление началось около 12 часов, но было отбито.
– Можешь себе представить, нам здесь не очень-то по себе. Сегодня будет горячий денек. Из какого направления ты, собственно, прибыл?
– Из Калача.
– Вот как? Через Ерослановское проезжал? Это маленькая деревенька недалеко от нашего стольного града.
– Нет, мы оставили ее слева.
– Вот это я и хотел знать. Тебе чертовски повезло! Ведь в ней русские. Видишь: дуракам всегда везет.
– Это исключено: ведь деревня в вашем тылу!
– Тут уж ничего не поделаешь. У нас здесь снова маневренная война. Уже вскоре после девяти русские вклинились юго-западнее и ворвались в это самое Ерослановское. Мы насчитали 80 танков. Оттуда они наверняка будут наносить удар на Калач, этим частям не до нас.
– Так как же мне – сегодня выехать отсюда?
– Пока еще все не так страшно. Дорога вдоль донских высот пока еще свободна. Поезжай через Песковатку.
Около двух часов дня Франц и я готовимся выезжать. Вдруг в дверь вваливается связной:
– Господин обер-лейтенант, они идут! В чем есть выбегаем на улицу. Бой уже начался. Деревню накрывают огнем батарей десять. Бьют реактивные установки и минометы. Все гремит, шипит, грохочет, визжит и воет, как гигантский хор завывающих чертей. Рушатся дома, носятся в воздухе железные листы с крыш. Сквозь град осколков бегу за Маркграфом. Успеваю только увидеть, как Тони ставит машину за кирпичную стену, и проваливаюсь по пояс в снег. Под «огневым мешком» взбираемся как можно быстрее по крутому склону. Не раз помогаем друг другу выбираться из ям метровой глубины, прикрытых снегом. Совершенно мокрые от напряжения и возбуждения наконец добираемся до голой вершины правой высоты.
Леденящий ветер пронизывает нас. Теперь и нам видно, как приближаются выкрашенные белой краской танки. Это Т-34 и Т-60. Они от нас еще на расстоянии двух километров. Отсюда, сверху, хороший обзор, видно и танки. Белые громады – а их даже невооруженным глазом можно насчитать шестьдесят – выползают из маленькой деревни, которая со своими избами с заснеженными крышами и наличниками расположена метрах в пятистах позади передовых танков. Но видно и гораздо дальше: воздух сегодня удивительно прозрачен. На горизонте появляются колонны за колоннами, моторизованные и конные, в том числе и танковые, и мне кажется, что все они идут в одном направлении, словно все они рвутся сюда, чтобы сравнять нас с землей.
Передние танки все еще удалены от нас километра на полтора. На них пехота, ее отчетливо можно различить, несмотря на белые маскхалаты. Правее наступает спешенная кавалерия; кони стоят на околице деревни.
Маркграф пока наблюдает спокойно, дает приказания и распределяет первые цели. Солдаты у противотанковых и зенитных пушек залегли в своих покрытых снегом ячейках, которые они наспех отрыли, чтобы скрыться от железного града. А он что надо! Непрерывно рвутся снаряды, образуя в белом ковре черные дыры. Как трубы огромной шарманки, параллельно друг другу прочертились в небе следы залпа «катюш». Снова грохот разрывов. Еще залп. Но ущерб пока невелик. Орудия наши целы. Насколько можно оглядеть позицию, ни один из солдат Маркграфа еще не убит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
 хороший ассортимент 

 Летина Silja Ivory