тут 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Пропадал я за этот окурочек,
никого не кляня, не виня,
господа из влиятельных лагерных урок
за размах уважали меня.

Шел я в карцер босыми ногами,
как Христос, и спокоен, и тих,
десять суток кровавыми красил губами
я концы самокруток своих.

«Негодяй, ты на воле растратил
много тыщ на блистательных дам!» —
«Это да, — говорю, — гражданин надзиратель,
только зря, — говорю, — гражданин надзиратель.
рукавичкой вы мне по губам...»
1965
ЛИЧНОЕ СВИДАНИЕ

Я отбывал в Сибири наказание,
считался работящим мужиком
и заработал личное свидание
с женой своим трудом, своим горбом.

Я написал: «Явись, совсем соскучился...
Здесь в трех верстах от лагеря вокзал...»
Я ждал жену, жрать перестал, измучился,
все без конца на крышу залезал.

Заныло сердце, как увидел бедную —
согнулась до земли от рюкзака,
но на нее, на бабу неприметную,
с барачной крыши зарились зэка.

Торчал я перед вахтою взволнованно,
там надзиратель делал бабе шмон.
Но было мною в письмах растолковано,
как под подол притырить самогон.

И завели нас в комнату свидания,
дуреха ни жива и ни мертва,
а я, как на судебном заседании,
краснел и перепутывал слова.

Она присела, милая, на лавочку,
а я присел на старенький матрац.
Вчера здесь спал с женой карманник Лавочкин,
позавчера — растратчик Моня Кац.

Обоев синий цвет изрядно вылинял,
в двери железной — кругленький глазок,
в углу портрет товарища Калинина —
молчит, как в нашей хате образок.

Потолковали. Трахнул самогона я
и самосаду закурил... Эх, жисть!
Стели, жена, стели постель казенную
да, как бывало, рядышком ложись.

Дежурные в глазок бросают шуточки,
кричат зэка тоскливо за окном:
«Отдай, Степан, супругу на минуточку,
на всех ее пожиже разведем».

Ах, люди, люди, люди несерьезные,
вам не хватает нервных докторов.
Ведь здесь жена, а не быки колхозные
огуливают вашинских коров.

И зло берет, и чтой-то жалко каждого...
Но с каждым не поделишься женой...
На зорьке, как по сердцу, бил с оттяжкою
по рельсе железякою конвой.

Давай, жена, по кружке на прощание,
садись одна в зелененький вагон,
не унывай, зимой дадут свидание,
не забывай — да не меня, вот глупая, —
не забывай, как прятать самогон.
1963
ВАГОННАЯ

Я белого света не видел.
Отец был эсером, и вот
Ягода на следствии маму обидел:
он спать не давал ей четырнадцать суток,
ударил ногою в живот.

А это был, граждане, я, и простите
за то, что сегодня я слеп,
не знаю, как выглядят бабы и дети,
товарищ Косыгин, Подгорный и Брежнев,
червонец, рябина и хлеб.

Не вижу я наших больших достижений
и женщин не харю, не пью.
И нету во сне у меня сновидений,
а утречком, утречком, темным, как ночка,
что бог посылает жую.

Простите, что пес мой от голода лает,
его я ужасно люблю.
Зовут его, граждане, бедного, Лаэрт.
Подайте копеечку, господа ради,
я Лаэрту студня куплю.

Все меньше и меньше в вагонах зеленых
несчастных слепых и калек.
Проложимте БАМ по таежным кордонам
Вот только врагам уотергейтское дело
не позволим замять мы вовек!

Страна хорошеет у нас год от года,
мы к далям чудесным спешим.
Врагом оказался народа Ягода,
но разве от этого, граждане, легче
сегодня несчастным слепым?!
1966
ЗА ДОЖДЯМИ ДОЖДИ

В такую погодку — на печке валяться
И водку глушить в захолустной пивной,
В такую погодку — к девчонке прижаться
И плакать над горькой осенней судьбой.

За дождями дожди,
За дождями дожди,
А потом — холода и морозы.
Зябко стынут поля,
Зябко птицы поют
Под плащом ярко-желтой березы.

Любил я запевки, девчат-полуночниц,
Но нынче никто за окном не поет.
Лишь пьяницам листьям не терпится очень
С гармошками ветра пойти в хоровод.

За дождями дожди,
За дождями дожди,
А потом — холода и морозы.
Зябко стынут поля,
Зябко птицы поют
Под плащом ярко-желтой березы.

Но знаю отраду я в жизни нехитрой —
Пусть грустно и мокро, но нужно забыть,
Про осень забыть над московской поллитрой
И с горя девчонку шальную любить.

За дождями дожди,
За дождями дожди,
А потом — холода и морозы.
Зябко стынут поля,
Зябко птицы поют
Под плащом ярко-желтой березы.
1950
БРЕЗЕНТОВАЯ ПАЛАТОЧКА
Оле Шамборант

Вот приеду я на БАМ —
первым делом парню дам...
Дам ему задание
явиться на свидание.

Он бедовый, он придет,
он дымком затянется,
на груди моей заснет
и в ней навек останется.

Только че я не видала
в романтике ентовой?
Я уже парням давала
в палаточке брезентовой.

Любили меня, лапочку,
довольны были мной
в брезентовой палаточке
за ширмой расписной.

Я много чего строила.
Была на Братской ГЭС,
но это все, по-моему,
казенный интерес.

И «кисы» мы, и «ласточки»
за наш за нежный труд,
вот только из палаточек
нас замуж не берут.

Я плакала тихонечко,
я напивалась в дым,
я ехала в вагончике
по рельсам голубым.

В брезентовой палаточке
за ширмой расписной —
жисть моя в белых тапочках,
а рядом — милый мой.
1971
ЛОНДОН - МИЛЫЙ ГОРОДОК

Лондон — милый городок,
там туман и холодок,
а Профьюмо — министр военный -
слабым был на передок.

Он парады принимал,
он с Кристиной Киллер спал
и военные секреты
ей в постели выдавал.

Вышло так оно само —
спал с Кристиной Профьюмо,
а майор товарищ Пронин
кочумал всю ночь в трюмо.

Лондон — милый городок,
там туман и холодок,
только подполковник Пронин
ни хрена просечь не смог.

Он сказал себе: «Ны-ны,
мы не так печем блины,
чтобы выведать все тайны,
мы отныне влюблены!»

...И японский атташе
был Кристине по душе.
Отдалась ему девчонка
через полчаса уже.

Он в соитии молчал,
обстановку изучал,
чтобы выведать все тайны,
трое суток не кончал.

Дело было таково,
что, добившись своего,
он был премирован «Маздой»
и полковничьей звездой.

Лондон — милый городок,
там туман и холодок.
Если ты министр военный,
контролируй передок.

Если ты министр военный,
то в постели будь таков,
как маршал Блюхер, как Буденный,
и Устинов, и Грачев!
1966,1997
НИКИТА

(на пару с Германом Плисецким)
Из вида не теряя главной цели,
суровой правде мы глядим в лицо:
Никита оказался пустомелей,
истории вертевшей колесо.

Он ездил по Советскому Союзу,
дешевой популярности искал,
заместо хлеба сеял кукурузу,
людей советских в космос запускал.

Он допускал опасное зазнайство
и, вопреки усилиям ЦК,
разваливал колхозное хозяйство
плюс проглядел талант Пастернака.

Конечно, он с сердечной теплотою
врагов народа начал выпускать,
но водку нашу сделал дорогою
и на троих заставил распивать.

А сам народной водки выпил много.
Супругу к светской жизни приучал.
Он в Индии дивился на йога.
По ассамблее каблуком стучал.

Он в Африке прокладывал каналы,
чтоб бедуинам было где пахать...
Потом его беспечность доконала,
и он поехал в Сочи отдыхать.

А в это время со своих постелей
вставали члены пленума ЦК.
Они с капустой пирогов хотели.
Была готова к выдаче мука.

Никита крепко осерчал на пленум.
С обидой Микояну крикнул: «Блядь!»
Жалея, что не дал под зад коленом
днепропетровцам, растуды их мать.
1 2 3 4
 https://sdvk.ru/Smesiteli_dlya_vannoy/ 

 Natural Mosaic Gelos