https://www.dushevoi.ru/products/vodonagrevateli/80l/Ariston/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 



Леонид Борисович Горянов
Ожившие легенды
Легенда первая, из которой вы узнаете о том, как рождаются легенды и почему автор решил написать эту книгу
На Ленинград падал дождь. Потоки воды низвергались с холодного, серого, сразу приблизившегося к земле неба – тучи висели так низко, что, казалось, вот-вот собьют адмиралтейскую иглу. С Финского залива порывами налетал ветер, и тогда дождинки становились острыми, как иглы, больно кололи лицо. Но погода никого не удивляла и не расстраивала: на дворе стоял октябрь, а такое случалось на берегах Невы и в разгар лета. Огромный город-красавец спокойно выполнял все, что нужно было совершить в этот день. Он не откладывал ни работу, ни развлечения.
На стадионе имени Сергея Мироновича Кирова шел матч на первенство страны по футболу. Вода заливала пустые трибуны. Только кое-где чернели жиденькие, сжавшиеся кучки зрителей. Среди одной из них пристроился и я.
Впрочем, оговорюсь сразу: люди, сидевшие вокруг меня, были далеко не просто зрителями, а точнее, далеко не простыми зрителями. Каждый из них – в свое время – не раз выступал на зеленых полях этого города и не раз защищал его футбольную славу на стадионах страны и мира. Они называли друг друга, как и в былые годы, по именам, хотя многие из этих «Васек», «Николаев», «Аполлонов» были уже дедушками и даже прадедушками. Они сидели тесно прижавшись друг к другу, и окажись в ту минуту рядом большой художник, человек, наделенный даром воображения, он бы написал чудесную картину – «Живая история». Да они и в самом деле олицетворяли историю нашего футбола от первых дней его рождения, и их биографии, их дела и подвиги были неотделимы от него.
Но прошлое было позади, а впереди – настоящее, то, ради чего они пришли сюда: играл «Зенит», единственная команда, представляющая город на Неве в высшей группе класса «А». Стояла осень тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года – печальная футбольная осень. «Зенит» проигрывал матч за матчем, состязание за состязанием.
Те, что сидели вокруг меня, пришли посмотреть на чудо. Но чуда не было. Счет открыли гости, а хозяева там, на поле, вели себя так, словно суть игры как раз и состояла в том, чтобы пропустить мяч в свои ворота и ни в коем случае не поразить чужие. И тогда один из тех, кто героически подставлял свою круглую, как мяч, голову под струи холодного дождя, подумал вслух:
– Эх, рассказать бы им про Кольку Детлова, сразу б заиграли иначе…
Я подсел к произнесшему эту фразу поближе и услышал одну из самых красивых, поэтичных и мужественных легенд, которые когда-либо встречал в истории спорта. Она была короткой, но яркой, как вспышка молнии.
Когда-то на заре нашего футбола на родине его – в Петербурге – среди пионеров этой игры оказались целые русские семьи. Братьи Ивановы и Евдокимовы, Горелкины и Филипповы, семь братьев Колотушкиных, пять Лагуновых… Среди них достойное место занимала династия Детловых. Все они были по тем временам мастерами своего дела, а старший – Николай – неизменно входил в состав сборной Петербурга. В одном из номеров журнала «К спорту» я нашел заметку, посвященную лично ему (что в те далекие годы было сущей редкостью). «Детлов, – писал автор заметки, – человек неугомонный, настойчивый. О нем можно с полным правом сказать, что он вкладывает в игру всю свою душу».
Не раз оправдывал он эти слова на футбольном поле. Его любили товарищи, любили зрители. Они говорили о Детлове:
– У него еще все впереди. Этот человек может стать футболистом, какого еще не знала Россия.
28 июля 1914 года Николай Детлов сыграл очередной матч за свой клуб, сыграл великолепно, с присущей ему артистичностью, и сами товарищи, те, что сражались рядом, Устроили Николаю овацию. Расставаясь, жали друг другу руки, говорили:
– До новых встреч!
А через два дня началась первая мировая война, и русский футболист Николай Детлов стал русским солдатом. Где-то под Ригой в одном из первых сражений немецкая шрапнель свалила его наземь. На какое-то мгновение в последний раз ослепительной голубизной сверкнуло небо, яркой зеленой полоской поманил встававший у горизонта лес, и вдруг все вокруг оделось страшной чернотой: Николай ослеп.
Целый год провалялся он в госпиталях, исколесил страну в санитарных вагонах, слышал голоса сотен врачей и сестер милосердия. Только поздней весной 1915 года вернулся домой. А через пять месяцев слепой солдат стал руководителем футбольного клуба на Выборгской стороне. Он ездил со своими командами по городу, и, говорят, они не знали в те дни поражений. Ребята говорили друг другу:
– Стыдно будет ему (они кивали в сторону Детлова) смотреть в глаза.
Эти слова отнюдь не были пошлой шуткой. Ребята видели, что их «хозяин» сердцем чувствует игру, что он както необъяснимо умеет понять, что произошло на зеленом поле, и забывали о его слепоте.
Отшумела революция, по-новому зажил город на Неве. И Детлов опять рвался в гущу событий, в кипение спортивных страстей. Он пишет статьи для газеты ленинградской комсомолии – «Смены», выступает в спортивном издании «Спартак». И всюду твердит одно: «Спорт немыслим без горения, без подлинной страсти». Он добровольно, совершенно безвозмездно выступал перед рабочими командами на заводах и фабриках Выборгской стороны, в школах, в жилищных управлениях. Рассказы ветерана были полны любви к прошлому и веры в настоящее.
Когда наладилась футбольная жизнь города, Николай Детлов не пропускал ни одного сколько-нибудь значительного матча. Он приходил на стадион, садился рядом со своими товарищами, и они – прославленные в прошлом асы футбольных просторов – поочередно рассказывали ему о том, что происходит на зеленом поле. А во время пауз он наклонялся, приставлял ладонь к уху и слушал звон мяча, крики зрителей, трели судейских сирен – все, что составляет звуковую ткань поединка, его неумирающую музыку. Он знал фамилии всех более или менее известных ленинградских футболистов, их игровые почерки, их сильные и слабые стороны и удивлял своими познаниями многих зрячих.
Так жил Николай Детлов – человек, сумевший многое увидеть и без глаз, сохранивший для себя счастье быть в дорогом, близком для него мире – мире вечной молодости, мире спорта.
Потом началась война – вторая за его недолгую жизнь. Город-музей, город-творец, город – гимн человеческому гению становился городом-фронтом. Николаю Детлову предложили уехать в глубину России.
– Нет, это не для меня. И больше по такому поводу не вызывайте, – сказал он.
И остался в артели, где работал все долгие годы от одной мировой войны до другой. По-своему, как мог, помогал нашей армии. Голодал, как все. Мерз, как все. Страдал, как все. И удивлялся тому, что все еще жив.
– Видно, закалка спортивная спасает, – говорил он, точно извиняясь перед кем-то.
В Ленинграде наступила блокадная весна сорок второго года. Одна из самых страшных и героических страниц в истории города на Неве, в истории нашего народа. Уже десятки раз враги объявляли Ленинград уничтоженным, потерявшим способность к сопротивлению, а он сражался и наносил удары, работал, строил танки и корабли, создавал новые симфонии и поэмы, ставил спектакли… Все это Давалось нелегко.
Сто двадцать пять блокадных грамм С огнем и кровью пополам…
Эти слова, принадлежащие перу и сердцу Ольги Берггольц, объясняют все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/tumby_s_rakovinoy/s-belevoj-korzinoj/ 

 Альма Керамика Элма