– Все, граждане. Местов нет. Поселяем только по письмам организаций.
Спис с улыбочкой провинциального альфонса подошел к перезрелой красавице и вежливо положил на стойку изрядно замызганный листок с расплывшейся печатью.
«Царствие Небесное и Патриархат поместной церкви просит все светские (военные и гражданские) власти в зоне конфликта оказать содействие миротворческой миссии в составе 48 человек», – внимательно прочитала администратор.
– А вы что, все священники? – полюбопытствовала блондинка, не сводя кокетливых глаз с поручника. – Такие молодые…
– Они певчие Синоидального хора.
Не ожидая ответа, поручник взял листки и направился к своим подчиненным, которые тесной группой столпились в дальнем углу холла. Остальные посетители уважительно наблюдали за действиями только что прибывших «монахов».
– Слушай мою команду, – гаркнул Спис. – Первый рой – в 509 номер, второй – в 510, третий – в 512, я буду в 501. Шагом марш!

* * *
Очень скоро выяснилось, что ситуация в ПМР находится, выражаясь шахматным языком, в глубоком пате. Вся стратегия ведения боевых действий здесь была поставлена с ног на голову. Как говорил когда – то Фридрих Великий, это была странная смесь военных мыслей, навеянных воздействием опиума. Создавалось впечатление, что никто и не собирался военным путем решать этот конфликт. Определенным силам было выгодно, чтобы он продолжался неопределенно долго без видимого успеха какой – либо из сторон.
Вместо проведения решительных, хорошо организованных военных операций, руководство ПМР вопило о своих жертвах, формируя общественное мнение и требуя вмешательства международного арбитражного суда. Буквально все разыгрывали из себя мучеников, готовых пасть ради идеи под натиском «румыно – молдавских фашистов». По радио непрерывно транслировалась песня «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“.
Это был яркий пример политического мазохизма. Они упивались своим слезливым героизмом, очень по – бабьи, надрывно жалея себя. На линии противостояния находился различный сброд, слетевшийся сюда со всех концов СНГ решать свои собственные проблемы. Как правило, это были мелкие группы со своими полевыми командирами, которые действовали абсолютно автономно. Наиболее заметным среди них было недавно созданное Черноморское казачье войско, общей численностью около 60 человек. Благодаря своей природной наглости, а так же помощи женсоветов, они «наехали» на милицию и получили от нее определенное количество автоматов и автомобилей.

* * *
Здание горисполкома, где располагался штаб обороны, напоминало Смольный эпохи большевистского переворота. По коридорам хаотично толкались толпы людей, переходя из кабинета в кабинет. У лестницы, за поставленным поперек столом, развалясь в кресле сидел боец батальона «Днестр».
Командиры отряда УНСО в нерешительности остановились у входа. Навстречу им, в плотном окружении истошно вопящих мужиков, шла толстая женщина лет 55. Одета она была в спортивные штаны, кеды и белую футболку с голубой литерой «Д» на груди. Под животом в кобуре болтался пистолет. Толстушка на ходу распекала какого-то майора:
– А чево ж ты, сука, 20 автоматов просрал?
– Так они ж, товарищ Андреева, забрали и ушли. Даже не сказали куда.
– Нас продают! – заголосил шедший рядом казак в офицерском мундире с нашитыми лампасами, шириной с ладонь. – Я с Кочиер. Нам второй день жрать не привозят! А персонал каклеты жрет! Патронов нету! По одной гранате на брата. Сволочь, народ их защищаем а она отсиделась у кумы– И де мои овечки! – Мы, конечно, стоим насмерть. Ну а если прорвутся гады? До самого города – нет никого. Надо на Киев итить а потом наверное надо итить на Москву.
– На тебе «лимонку», – вытащила откуда-то гранату товарищ Андреева. – Только чтоб насмерть стоять!
Вдруг от этой шумной компании отделился и направился в сторону стоявших у входа унсовцев внушительного вида человек, внешне походивший одновременно на партработника, директора завода и оперуполномоченного.
– Я – товарищ Меньшиков, – представился человек в костюме. – Я вас ждал, хлопцы. Где ж вы раньше были? Мы специально к вашему правительству в Киев ездили, просили рассмотреть вопрос о включении ПМР в состав Украины. Ведь когда нас 40 лет назад отрезали, то никто народ об этом не спрашивал. А теперь Молдова хочет назад в Румынию. Коли они туда, то мы – сюда. Логично? Нет, говорят в Киеве, вы – гэкачеписты, вы за Союз. У вас флаг красный. Нет, вы представляете? За четыреста километров от Киева убивают украинцев, а они смотрят, какой у нас флаг. А какой был, такой и подняли. Пришли бы вы вовремя, подняли бы и ваш жовто-блакитный. Президента нашего прямо возле киевского отеля арестовали и выдали Кишиневу. Ну, кто так делает? Короче, теперь здесь за Украину лучше и не вспоминать. Тут казаки есть. Черноморское войско создали. Встречал я одного цыгана, говорит, что есаул. Я его трижды сажал за кражи. Атаман у них, правда, ничего. Кучером зовут. Я вас сейчас с ним познакомлю.
Выпалив эту тираду в считанные секунды, Меньшиков схватил Лупиноса за рукав и поволок в комнату, где располагался штаб Черноморского казачьего войска.

* * *
Посреди комнаты в распахнутом офицерском кителе, разукрашенном как новогодняя елка всевозможными нашивками и значками, стоял атаман Кучер. Внешне он походил на типичного украинца – с лысиной, длинными усами и животом. Он был отставным полковником, закончил Академию бронетанковых войск, пользовался большим авторитетом среди защитников ПМР.
– А, хлопцы, сидайте, – приветливо кивнул Кучер. – Я зараз.
Он повернулся к двум пьяным казакам, державшим за руки сомнительного вида субъекта.
– Батя, мы ж тебе не контрразведка, – монотонно тянул едва держащийся на ногах станичник.
– Ты откуда? – обратился атаман к задержанному.
– На мосту в Бендерах стоял, – ответил мужчина с ярко выраженным московским акцентом.
– А может ты ОПОНовец?
– Не, я из Москвы.
– А в Москве что делаешь?
– Газетами торговал, патриотическими.
– Я вот сейчас расстреляю тебя, сука. Подохнешь ни про что, ни за что.
– Хотелось бы за Отечество.
Кучер уставился на задержанного, не понимая – шутит он или действительно такой дурак.
– Отведи его к Ильяшенко.
– Шо я тебе, батя, контрразведка? – опять взялся за свое пьяный казак.
Но Кучер уже повернулся к унсовцам.
– Александр Иванович мне уже говорил за вас. Я думаю так: поставим вас на позиции рядом с нами. Вот только с оружием у нас плохо. Но дадим кое-что. Придет оружейник из отгула, я распоряжусь. Скоро машина поедет на позиции, можем вместе поехать посмотреть. Списа покоробило сообщение о том, что в условиях боевых действий человек с ключами от склада с оружием мог быть в отгуле. Но он смолчал.
– Может мы пока по карте уточним диспозицию? – вставил поручник.
Изображая из себя профессиональных фортунатов, унсовцы деловито достали штабные карты.
– Да какая там карта, – Кучер стал чертить рукой в воздухе. – Вот здесь дорога, здесь сад, а здесь мы. Нет, вот тут, кажется. Напротив – румыны. Вчера мы водокачку взяли. Впрочем, вы сами сейчас все увидите. Я как раз сейчас выезжаю на позиции. Поедете со мной?
Громким словом «позиции» здесь называли придорожную канаву, которую даже не удосужились углубить и укрепить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59