https://www.dushevoi.ru/products/akrilovye_vanny/170x80/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Однако, по-видимому, существует гораздо больше оснований в пользу того, что причина отхода от универсализма кроется не в превратном, но, напротив, в чрезвычайно успешном развитии европейского общества. Универсализм зрелого Средневековья, который, как мы видели, основывался на транснациональной коммуникации только малочисленной прослойки образованных и квалифицированных людей, – такой универсализм мог сохраняться в Европе лишь при условии экономического застоя и интеллектуальной стагнации. Но это перечеркнуло бы все динамические возможности общества, возникшего из сплава варварских племен с развитой цивилизацией поздней Римской империи. К заслугам «интернационального сектора» средневекового общества следует отнести экономический и культурный рост, который способствовал регионализации Европы (и тем самым подорвал корни универсализма). В свою очередь регионализация сыграла роль нового динамичного элемента: она расширяла возможности и интенсивность конкуренции, вынуждая таким образом жертвовать традицией в пользу рациональности и изобретательности. Именно эти процессы к концу XV в. обеспечили европейцам техническое, военное и политическое превосходство над коренными народами Америки, Африки и большей части Азии, которые были покорены и частично обращены в рабство. Но и европейцам пришлось заплатить за это: они вынуждены были примириться с крушением (в эпоху Реформации) взлелеянного ими идеала единого христианского мира, а европейские государства неизбежным ходом событий оказались вовлеченными в войны между собой (поскольку каждое из них претендовало на универсальное владычество, подобающее только церкви). Успехи и трагедии человеческой истории не так легко разделить.

Глава 5
Позднее Средневековье: заальпийская Европа, 1340–1500 годы
Черная смерть, 1348–1350 годы

Население
В лето Господне 1349… случился великий мор по всему миру; начался он и от южных, и от северных пределов, а закончился таким разорением, что едва уцелела лишь горстка людей. Города, некогда густо населенные, опустели, и так быстро росла сила мора, что живые не успевали погребать мертвых… Вскоре за моровым смерчем последовал и падеж: скотины, а затем стал погибать и урожай. Земля оставалась невозделанной, поскольку не хватало земледельцев, множество которых погибло от мора. И такое страдание последовало за этими бедствиями, что потом мир уже никак не мог вернуться к своему прежнему состоянию.
Такими простыми и безыскусными словами английский хронист, современник событий, описывал последствия самого большого бедствия, пережитого Европой после VI в. Людям Средневековья были хорошо знакомы смертельные болезни – туберкулез, проказа, дизентерия, малярия и многочисленные недуги, которые называли общим именем «лихорадка». Но на сей раз они имели дело с бубонной чумой, которая шла на Запад из Восточной Азии по караванным путям монгольской империи и в 1347 г. достигла Италии: считалось, что ее завезли генуэзские корабли из Причерноморья. Это был последний и самый страшный, хотя и нежданный, итог ужасных монгольских набегов. В течение следующих двух лет чума из Италии распространилась почти по всей Европе. Ее последствия оказались опустошительными. Чума – болезнь грызунов, которую переносят блохи; поэтому условия для распространения заразы были особенно благоприятны в густонаселенных местах, изобиловавших крысами, – иначе говоря, во всех средневековых городах.
Смертность среди заразившихся была невероятно высока; к тому же, как сообщает английский хронист, во многих районах бедствие усугублял временный спад сельскохозяйственного производства.
Общее число умерших от чумы, по различным оценкам, достигало почти четверти населения Европы. Поскольку смертность распределялась неравномерно, в некоторых районах, городах или деревнях она значительно превышала средний уровень. В Гамбурге, например, умерли 6 членов городского совета из 21, 18 торговцев мясом из 40 и 12 булочников из 34.
Эта катастрофа вызвала всеобщее потрясение, и самым сильным чувством был ужас. «Бедствие воспитало в сердцах мужчин и женщин такой ужас, – писал флорентиец Джованни Боккаччо (1313–1375), – что брат покидал брата, дядя – племянника, сестра – брата и нередко жена – мужа… отцы и матери избегали навещать своих детей и ходить за ними, как будто то были не их дети». Оборотной стороной страха стала истерия: многие предавались непрерывному пьянству или разврату; другие, напротив, старались смягчить гнев Божий суровыми самоистязаниями. Братства флагеллантов (мужчин и женщин, истязавших себя тяжелыми плетьми) появились в XIII в.; теперь число флагеллантов быстро росло, а их мрачные процессии придавали обстановке еще более зловещий облик. Естественно, люди были склонны искать «козлов отпущения» – демонов в человеческом обличье, или слуг дьявола, которые намеренно отравляли колодцы. Первыми жертвами таких подозрений, как это бывало почти всегда, оказались евреи; но и любой чужестранец мог внезапно стать объектом смертельной охоты.
Не все, конечно, находились в равном положении. Богатые по крайней мере могли уехать в сельскую местность и там переждать бедствие в относительной безопасности, подобно дамам и кавалерам Боккаччо, которые тешили друг друга занимательными и пикантными историями, рассказанными в «Декамероне».
Основные структуры и учреждения европейского общества пережили эпидемию; тем не менее ее последствия в полной мере дали о себе знать лишь много лет спустя.
К несчастью, Черная смерть приходила не один раз; она вернулась в 1360 г. и поразила преимущественно детей, возможно, потому, что многие взрослые, пережив первую эпидемию, теперь обладали иммунитетом. Спустя 10 лет эпидемия возникла вновь. Затем интервалы стали больше, а смертность неуклонно снижалась. Но чума по-прежнему оставалась непредсказуемым убийцей вплоть до последней мощной вспышки эпидемии в 1664–1665 гг., которую столь выразительно описали Сэмюэль Пепис и Даниэль Дефо. Именно эти постоянные повторения болезни препятствовали быстрому восстановлению численности населения, достигнутый в XII–XIII вв. прирост был сведен на нет, и только в конце XV в. начался медленный демографический подъем. В 1340 г. население Франции составляло приблизительно 21 млн. человек, а в 1470 г. оно все еще не превышало 14 млн. Для Англии эти цифры составляют, по оценкам, соответственно 4,5 и 3 млн., для Германии – 14 и 10 млн.
В настоящее время, однако, превалирует мнение, что снижение темпов роста населения началось за полвека до эпидемии. К 1300 г. сельское хозяйство достигло предельной продуктивности, если иметь в виду существовавший тогда уровень земледелия и сложности, связанные с перевозкой продукции из тех районов, где она пока еще была в избытке, туда, где ее недостаток грозил голодом. Между 1316 и 1319 г. многие территории Европы пострадали от катастрофических неурожаев, сопровождавшихся резким скачком цен. Небывало сильные весенние паводки на побережье Северного моря затопляли обширные площади земли и целые деревни. Очертания Зейдерзее, большого залива на севере Голландии, постоянно менялись до XX в., когда длинная дамба через вход и интенсивная мелиорация земель фактически превратили его во внутреннее озеро – Эйсселмер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
 https://sdvk.ru/Chugunnie_vanni/Universal/ 

 keratile legacy mix