День был безоблачным и жарким.
Когда Гусман со своими офицерами увидели «пиратскую армию», они застыли от изумления.
Морган назвал придуманное им построение терцией, это был сплоченный строй в виде ромба. Гусман отдал кавалерии приказ начать атаку.
Флибустьеры первых рядов ждали, не сходя с места, а потом, припав на одно колено, открыли огонь. Всадники обходили вражеский клин с обеих сторон под уничтожающим огнем людей Моргана. После двух атак от испанской кавалерии ничего не осталось. Губернатор приказал пехотинцам вести сражение на месте. Часть солдат, потерявших уже боевой дух, отступала под непрерывным огнем противника, а некоторые ни с того, ни с сего безрассудно бросались вперед. Через два часа испанская армия была уничтожена. Дикие быки, которых так и не выпустили на врага, принялись мирно щипать траву.
В то время как флибустьеры входили в город, толпа горожан хлынула в порт и бросилась к кораблям. Судно, сумевшее прежде других поднять паруса и уйти в море, было нагружено самой дорогой утварью из храмов. Среди всего прочего там был массивный золотой алтарь невообразимой ценности. Эта исключительная вещь так никогда и не отыскалась.
Разграбление Панамы, сожженной частично пожаром, продолжалось три недели. Ни один взрослый испанец не мог сохранить себе жизнь, если не уступал всем требованиям флибустьеров. По заведенному уже обычаю Морган поселился в губернаторском дворце, великолепном каменном здании, нетронутом огнем, и, конечно, не лишал себя женского общества. Но одна из самых красивых женщин города, которую он держал пленницей во дворце, – все летописцы той поры называют ее Прекрасной испанкой, не указывая имени, – его отвергла. Ни обещания, ни угрозы на нее не действовали, и все с удивлением видели – небывалое для тех времен зрелище, – что знаменитый флибустьер не решается взять силой желанную женщину. А на обратном пути к Чагресу, куда флибустьеры прихватили пленников в надежде получить за них выкуп, Морган вернул Прекрасной испанке свободу без какого бы то ни было вознаграждения, он даже дал охрану, чтобы проводить ее домой. В мрачной эпопее флибустьеров этот рыцарский штрих кажется ярким романтическим цветком.
Полтораста лет подсчитывали английские историки ценность добычи, привезенной из Панамы: «6 миллионов крон; доля Моргана составляла 400 тысяч песо, т. е. 750 тысяч испанских долларов, а один испанский доллар можно приравнять к золотому доллару». Но в действительности все это нельзя перевести в современные денежные единицы. Можно только понять, что сумма по тому времени была огромной, такой огромной, что вызвала энергичный протест испанского посла в Лондоне. «Подобный грабеж в совершенно мирное время недопустим!» Моргана вызвали в Лондон, и он отправляется туда как бы под арест. Но двор не может забыть оказанных им услуг. Выпущенный вскоре под честное слово на свободу, Морган проводит три года в английской столице, где становится «львом», пользуясь огромным успехом, как у мужчин; так и у женщин. После суда, устроенного для видимости (решение: «Виновность не доказана»), он был вновь отправлен на Ямайку и назначен на должность вице-губернатора.
Вот тут бы Моргану и покончить все расчеты с жизнью, потому что способы исполнения им своих обязанностей не добавили ничего хорошего к памяти о нем. Он превратился в недобросовестного преследователя флибустьеров (став «главой Судебного ведомства», выступает против своих прежних друзей) и к тому же в алкоголика. В пятьдесят лет это уже толстобрюхий болезненный старик. Умер он в 1688 году от туберкулеза, отягченного циррозом печени. Пышность и торжественность его похорон показывают все же, что убогий конец этой жизни не лишил ее былой славы. Четыре года спустя во время землетрясения огромная волна, захлестнувшая Королевский порт на Ямайке, размыла и уничтожила кладбище. Останками самого знаменитого английского флибустьера завладело море.
В то время в деятельности флибустьеров начинается спад, так как между Францией и Испанией был подписан Нимвегенский мирный договор. Авантюристы сначала решительно не замечают этого нового положения вещей, продолжая нападать на испанские галионы и поселения. Людовика XIV это раздражало, и он стал посылать губернатору Черепашьего острова все более и более грозные предостережения. Английские флибустьеры на Ямайке после заключения мира оказались в точно таком же положении и тоже получали разносы. И вот тогда некоторые английские и французские флибустьеры решили перебраться в Южное море.
– Ни в одном указе не говорится, что там можно и чего нельзя.
Южным морем флибустьеры называли Тихий океан, так как он простирался к югу от Панамского перешейка, расположенного в направлении с востока на запад. Южное море омывало берега Перу, главный источник баснословных испанских богатств. Флибустьеры отправились туда, кто через Панамский перешеек, кто морем вокруг южноамериканского континента, минуя мыс Горн. По пути они несколько раз совершали нападения на встречные корабли, и их флот увеличивался.
Но действовали флибустьеры разрозненно, нападая отдельными группами на Панаму, Гранаду (на озере Никарагуа), уже разграбленные Морганом, и на Гуаякиль, с различным успехом. Гранада, напуганная, как и Панама, свежими воспоминаниями о вторжении Моргана, заплатила выкуп, но более значительную добычу принесло нападение на Гуаякиль.
Флибустьеры несколько недель провели неподалеку от этого города, на острове Пума, приятно обдуваемого морским ветерком. Священники и монахи тех мест давно сумели уверить многих своих прихожан, в особенности женщин, что все флибустьеры имеют обезьянью голову и пожирают свои жертвы. Убедившись теперь, что это вовсе не так и что флибустьеры гораздо любезнее каннибалов, многие прекрасные испанки очень хорошо приспособились к требованиям, спасающим им жизнь. Во дворце и садах Пумы балы и пиршества непрерывно сменяли друг друга. Когда и этот город заплатил выкуп, флибустьеры уплыли, оставив там немало безутешных женщин.
Раздел добычи происходил на пустынном тихоокеанском пляже. Самые прекрасные драгоценности были разложены на кусках парусины и продавались с аукциона, так как флибустьеры не смогли бы договориться ни о цене, ни об оценщиках. За свою долю они платили золотыми монетами. Ювелирные изделия и драгоценные камни очень ценились флибустьерами, потому что их вес был меньше веса их стоимости в монетах. Но покупатели, превращенные в ходячие сейфы, не могли не видеть косых взглядов кое-кого из своих приятелей, которые, может быть, думали в это время, что за случаем дело не станет.
Однако ни воровства, ни драк не было заметно на обратном пути через горы и реки, пути долгом и трудном, где к тому же приходилось несколько раз отбивать атаки испанцев. Большая часть этого приключения на Южном море известна нам по очень обстоятельному рассказу Равено де Люссана, гугенота из хорошей семьи из-под Нима. Рассказ вошел в книгу, посвященную в основном Атлантике, поскольку действующие лица как обитатели этого океана были взлелеяны им, и, вернувшись в его воды по окончании смелой вылазки, плакали от радости, будто вновь увидели свою родину.
Как и большинство королевских офицеров того времени, капитан первого ранга барон Пуэнти считал флибустьеров грязным сбродом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Когда Гусман со своими офицерами увидели «пиратскую армию», они застыли от изумления.
Морган назвал придуманное им построение терцией, это был сплоченный строй в виде ромба. Гусман отдал кавалерии приказ начать атаку.
Флибустьеры первых рядов ждали, не сходя с места, а потом, припав на одно колено, открыли огонь. Всадники обходили вражеский клин с обеих сторон под уничтожающим огнем людей Моргана. После двух атак от испанской кавалерии ничего не осталось. Губернатор приказал пехотинцам вести сражение на месте. Часть солдат, потерявших уже боевой дух, отступала под непрерывным огнем противника, а некоторые ни с того, ни с сего безрассудно бросались вперед. Через два часа испанская армия была уничтожена. Дикие быки, которых так и не выпустили на врага, принялись мирно щипать траву.
В то время как флибустьеры входили в город, толпа горожан хлынула в порт и бросилась к кораблям. Судно, сумевшее прежде других поднять паруса и уйти в море, было нагружено самой дорогой утварью из храмов. Среди всего прочего там был массивный золотой алтарь невообразимой ценности. Эта исключительная вещь так никогда и не отыскалась.
Разграбление Панамы, сожженной частично пожаром, продолжалось три недели. Ни один взрослый испанец не мог сохранить себе жизнь, если не уступал всем требованиям флибустьеров. По заведенному уже обычаю Морган поселился в губернаторском дворце, великолепном каменном здании, нетронутом огнем, и, конечно, не лишал себя женского общества. Но одна из самых красивых женщин города, которую он держал пленницей во дворце, – все летописцы той поры называют ее Прекрасной испанкой, не указывая имени, – его отвергла. Ни обещания, ни угрозы на нее не действовали, и все с удивлением видели – небывалое для тех времен зрелище, – что знаменитый флибустьер не решается взять силой желанную женщину. А на обратном пути к Чагресу, куда флибустьеры прихватили пленников в надежде получить за них выкуп, Морган вернул Прекрасной испанке свободу без какого бы то ни было вознаграждения, он даже дал охрану, чтобы проводить ее домой. В мрачной эпопее флибустьеров этот рыцарский штрих кажется ярким романтическим цветком.
Полтораста лет подсчитывали английские историки ценность добычи, привезенной из Панамы: «6 миллионов крон; доля Моргана составляла 400 тысяч песо, т. е. 750 тысяч испанских долларов, а один испанский доллар можно приравнять к золотому доллару». Но в действительности все это нельзя перевести в современные денежные единицы. Можно только понять, что сумма по тому времени была огромной, такой огромной, что вызвала энергичный протест испанского посла в Лондоне. «Подобный грабеж в совершенно мирное время недопустим!» Моргана вызвали в Лондон, и он отправляется туда как бы под арест. Но двор не может забыть оказанных им услуг. Выпущенный вскоре под честное слово на свободу, Морган проводит три года в английской столице, где становится «львом», пользуясь огромным успехом, как у мужчин; так и у женщин. После суда, устроенного для видимости (решение: «Виновность не доказана»), он был вновь отправлен на Ямайку и назначен на должность вице-губернатора.
Вот тут бы Моргану и покончить все расчеты с жизнью, потому что способы исполнения им своих обязанностей не добавили ничего хорошего к памяти о нем. Он превратился в недобросовестного преследователя флибустьеров (став «главой Судебного ведомства», выступает против своих прежних друзей) и к тому же в алкоголика. В пятьдесят лет это уже толстобрюхий болезненный старик. Умер он в 1688 году от туберкулеза, отягченного циррозом печени. Пышность и торжественность его похорон показывают все же, что убогий конец этой жизни не лишил ее былой славы. Четыре года спустя во время землетрясения огромная волна, захлестнувшая Королевский порт на Ямайке, размыла и уничтожила кладбище. Останками самого знаменитого английского флибустьера завладело море.
В то время в деятельности флибустьеров начинается спад, так как между Францией и Испанией был подписан Нимвегенский мирный договор. Авантюристы сначала решительно не замечают этого нового положения вещей, продолжая нападать на испанские галионы и поселения. Людовика XIV это раздражало, и он стал посылать губернатору Черепашьего острова все более и более грозные предостережения. Английские флибустьеры на Ямайке после заключения мира оказались в точно таком же положении и тоже получали разносы. И вот тогда некоторые английские и французские флибустьеры решили перебраться в Южное море.
– Ни в одном указе не говорится, что там можно и чего нельзя.
Южным морем флибустьеры называли Тихий океан, так как он простирался к югу от Панамского перешейка, расположенного в направлении с востока на запад. Южное море омывало берега Перу, главный источник баснословных испанских богатств. Флибустьеры отправились туда, кто через Панамский перешеек, кто морем вокруг южноамериканского континента, минуя мыс Горн. По пути они несколько раз совершали нападения на встречные корабли, и их флот увеличивался.
Но действовали флибустьеры разрозненно, нападая отдельными группами на Панаму, Гранаду (на озере Никарагуа), уже разграбленные Морганом, и на Гуаякиль, с различным успехом. Гранада, напуганная, как и Панама, свежими воспоминаниями о вторжении Моргана, заплатила выкуп, но более значительную добычу принесло нападение на Гуаякиль.
Флибустьеры несколько недель провели неподалеку от этого города, на острове Пума, приятно обдуваемого морским ветерком. Священники и монахи тех мест давно сумели уверить многих своих прихожан, в особенности женщин, что все флибустьеры имеют обезьянью голову и пожирают свои жертвы. Убедившись теперь, что это вовсе не так и что флибустьеры гораздо любезнее каннибалов, многие прекрасные испанки очень хорошо приспособились к требованиям, спасающим им жизнь. Во дворце и садах Пумы балы и пиршества непрерывно сменяли друг друга. Когда и этот город заплатил выкуп, флибустьеры уплыли, оставив там немало безутешных женщин.
Раздел добычи происходил на пустынном тихоокеанском пляже. Самые прекрасные драгоценности были разложены на кусках парусины и продавались с аукциона, так как флибустьеры не смогли бы договориться ни о цене, ни об оценщиках. За свою долю они платили золотыми монетами. Ювелирные изделия и драгоценные камни очень ценились флибустьерами, потому что их вес был меньше веса их стоимости в монетах. Но покупатели, превращенные в ходячие сейфы, не могли не видеть косых взглядов кое-кого из своих приятелей, которые, может быть, думали в это время, что за случаем дело не станет.
Однако ни воровства, ни драк не было заметно на обратном пути через горы и реки, пути долгом и трудном, где к тому же приходилось несколько раз отбивать атаки испанцев. Большая часть этого приключения на Южном море известна нам по очень обстоятельному рассказу Равено де Люссана, гугенота из хорошей семьи из-под Нима. Рассказ вошел в книгу, посвященную в основном Атлантике, поскольку действующие лица как обитатели этого океана были взлелеяны им, и, вернувшись в его воды по окончании смелой вылазки, плакали от радости, будто вновь увидели свою родину.
Как и большинство королевских офицеров того времени, капитан первого ранга барон Пуэнти считал флибустьеров грязным сбродом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68