От декабристов осталась. Забирайте, а то она мне напоминает семейную тайну, а я не хочу …
ВОРОНА (тихо). Пидоррррррасы … (Громко). Прррродолжаем нашу перррррредачу! Здррррравствуйте, дорррррррогие товарррррищи телевизоррррррры! «Ленин и печник»! Уррра! В Горках знал его любой! Старррррики на сходки звали! Дети попррррросту, гуррррьбой! Чуть завидя, обступали!!!!
АМАЛИЯ. Да едрит твою дивизию, она как кухонное радио, не остановится! Ну вот. «Книгу, которая лечит» я вам отдала. Лишилась, можно сказать, одной из главных составляющих мою жизнь. У меня ведь все болезни, какие есть на свете – есть. Меня надо в книгу рекордов Гиннеса.
ВОРОНА. СПИД, чума, холеррррра, сифилис …
АМАЛИЯ. Да, есть всё, кроме СПИДа, чумы, холеры, сифилиса! Я говорила вам, что лучше один раз живого мяса покушать, чем всю жизнь мертвечиной питаться? Говорила. Ну, пусть. Это ведь я теоретически рассуждаю. Потому что я всю жизнь ела мёртвое. У меня фамилия вампира. Но я не вампир. Мне звонит подружка, ей восемьдесят пять лет, а она всё киряет. Кирнёт, ей скучно становится, хочется с кем-то побазарить, звонит мне. Она работала раньше экскурсоводом и потому рот целый день привыкла не закрывать, любит всем рассказывать то, что известно всем – и про говёшки, и про лепёшки. Любит, чтоб ее слушали, в рот заглядывали, не перебивали, а от этого стала полной дурой – профессия наложила отпечаток, нельзя же никого никогда не слушать, дас хат кайне Зинн, вы понимаете по-немецки? Я забыла, как это переводится. Ихь вайс нихт, вас золь ес бедойтен, дас бин ихь зо трауриг ист … Лорелея. Не знаете? Не важно. Ну так вот. Подружку эту зовут Гертруда, а может и Генриетта, а может и Лорелея – ха-ха-ха! – я ее паспорт не видела, все зовут ее Гета, ну вот, она звонит и не закрывает рот, когда кирная.
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Вот, вот. Рассказывает мне всё сразу про всё. Говорит, а уже не помнит, что сказала. Говорит: «Амалия, ты знаешь, что Гоша умер? Ну, брат мой, ты ведь его знала? Вот, умер два месяца назад!» Потом что-то говорит, пройдет три минуты и она снова: «А ты знала моего брата? Ведь он умер! Гоша-то мой – умер уже!» Через пять минут – опять: «А ведь Гоша-то помер, ты знаешь? Ты ведь его знала хорошо? Вот – умер, два месяца как!» Я говорю ей: «Гета, ты кирная?» Она не признается, говорит: «Нет!» Я говорю ей: «Ты сегодня про своего Гошу сказала сто пятнадцать раз с половиной!» Она: «Ты не любишь моего брата, он умер!» И давай рыдать. Прорыдается и опять …
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Да, едрит твою дивизию! И снова говорит мне: «Я ведь тебе забыла сказать, что Гоша мой, мой брат, ты его знала, что он – умер уже!» Тут я начинаю орать: «Старая маразматичка, алкашка, что ты ко мне со своим Гошей привязалась?!» Она кидает трубку, проходит пять минут, она снова звонит и говорит мне плача: «Добрый вечер, Амалия! Я должна тебе сказать печальную весть – два месяца не могла тебе позвонить и сказать, плакала, рыдала, не было сил набрать твой номер телефона, так вот, Амалия, милая: Гоша-то ведь, брат-то мой, умер ведь!» Я снова кидаю трубку, она снова звонит и снова кричит, пока я не кинула трубку: «Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер!!!!!!!»
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Будьте вы прокляты! Они решили меня с ума свести! Потом она опять набирает мой номер: «Гоша был хороший, не грех его помянуть хорошим словом раз и потом еще раз, и еще раз, и еще много-много раз, лучше сорок раз старуху, чем ни разу сорок раз, лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз, эх, раз, да еще раз!!!!!» Блин, я этого Гошу видела один раз в жизни, почему я его должна поминать раз, и раз, и еще раз, и еще много-много раз?! Она мне с Гошей испортила весь остаток жизни!
Молчит, плачет, смотрит в потолок, потом на фикус, потом на ворону. Ворона молчит, грызет клетку.
Ну, что скажешь?
ВОРОНА. Не плачь. Гоша умерррр. Не плачь.
АМАЛИЯ. Что я должна из-за него плакать? Я его видела полраза в жизни. Он кто мне? Гоша? Как его зовут вообще? Григорий? Георгий? Гия? Грегори? Гоголь? Ги де Мопассан? Он уже мне снится начал, этот Гоша! Придёт, встанет и стоит у кровати. И говорит мне: «Гоша-то ведь умер, ты не знала?»
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Держите, вот платье – красное в горошек. Пригодится. Красивое. Моё. Со вкусом. Вот шлем космонавта. Блестящий. От внука остался. Будете играть что-нибудь из жизни космонавтов, вселенной, про космос, про современность, про современную жизнь – вот и пригодится, покупать не надо будет. А то иначе снабженец оббегает весь город, пока найдёт. Вот, торшер – наклонился, выцвел, провод перевязан изолентой синей, но работает. Только смотрите, когда включаете, чтобы не ударил током. Иногда бывает. Вот целебная трава девясил! Ей сто лет, высохла, мусор уже, не трава – берите, заваривать будете девясил, который уже без сил, заваривать и пить. Вот такой же чистотел. Правда, тело чистым не сделает, только загрязнит. Грязнотел. Вот, зонтик. Без ручки – пригодится. Вот кофемолка – тоже нет ручки. Вот кружка – без ручки. Вот ручка. Не пишет. Протез ножной – сломанный. Вот ножницы – тупые, порежете ими наждачную бумагу и будут как новые, острые. Вот нож тупой – наточите. Вот дорожный знак «Уступи дорогу!», вот дорожный знак «Стоянка запрещена!» Вот еще авторучка, сделана в тюрьме: так повернули – женщина голая в ручке, так перевернули – женщина оделась. Внутри песок. Наполовину высыпался, женщина одевается не до конца, но так даже больше всем нравится.
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Так – оделась, так – разделась. С последнего ряда будет в облдрамтеатре не видно, можно поносить по залу и показать всем. Вы обещали мне привести мальчика-фокусника, помните? Нет? Поспрашайте всех, дайте объявление. Мне обязательно нужен начинающий мальчик-фокусник. Вот так. Это – шахматы. Вам. Берите. Трех фигур нет – короля, дамы, вальта. Вот – тоже вам. Думаете, просто чистая досточка? Нет! Икона! Бог с неё стёрся, не осталось, пусто, да? Ну и что! Бог-то видит, что Бог есть на иконе! Берите! Редчайшая вещь! Необъяснимый фокус! Он есть и его нет! В театрах обычно творится разврат, у вас в облдрамтеатре нет? Вы не атеист? Ведь Бог есть, вы это знаете? Ну, так знайте. Он здесь и нигде, он есть и его нет.
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Вот, сетка с картошкой. Картошка проросла, ну да вам-то что? Вот, заряд для атомной бомбы. Как попал ко мне – не могу вспомнить. Кажется, муж своровал на службе в армии. Он был генерал, я вам говорила? Ну вот, сказала тогда. Я боюсь что-то говорить, потому что стану похожа на Гету с ее Гошей.
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Ты уже говорила, Гета. Ладно. Итак, для атомной бомбы. Бомбу где-нибудь приобретёте, поди. Кстати, чтоб ваш облдрамтеатр чеченцы и шахидки взорвали. Это я так, собственным мыслям что-то говорю, какое-то дружеское пожелание у меня к вашему облдрамтеатру появилось вдруг.
1 2 3 4 5 6
ВОРОНА (тихо). Пидоррррррасы … (Громко). Прррродолжаем нашу перррррредачу! Здррррравствуйте, дорррррррогие товарррррищи телевизоррррррры! «Ленин и печник»! Уррра! В Горках знал его любой! Старррррики на сходки звали! Дети попррррросту, гуррррьбой! Чуть завидя, обступали!!!!
АМАЛИЯ. Да едрит твою дивизию, она как кухонное радио, не остановится! Ну вот. «Книгу, которая лечит» я вам отдала. Лишилась, можно сказать, одной из главных составляющих мою жизнь. У меня ведь все болезни, какие есть на свете – есть. Меня надо в книгу рекордов Гиннеса.
ВОРОНА. СПИД, чума, холеррррра, сифилис …
АМАЛИЯ. Да, есть всё, кроме СПИДа, чумы, холеры, сифилиса! Я говорила вам, что лучше один раз живого мяса покушать, чем всю жизнь мертвечиной питаться? Говорила. Ну, пусть. Это ведь я теоретически рассуждаю. Потому что я всю жизнь ела мёртвое. У меня фамилия вампира. Но я не вампир. Мне звонит подружка, ей восемьдесят пять лет, а она всё киряет. Кирнёт, ей скучно становится, хочется с кем-то побазарить, звонит мне. Она работала раньше экскурсоводом и потому рот целый день привыкла не закрывать, любит всем рассказывать то, что известно всем – и про говёшки, и про лепёшки. Любит, чтоб ее слушали, в рот заглядывали, не перебивали, а от этого стала полной дурой – профессия наложила отпечаток, нельзя же никого никогда не слушать, дас хат кайне Зинн, вы понимаете по-немецки? Я забыла, как это переводится. Ихь вайс нихт, вас золь ес бедойтен, дас бин ихь зо трауриг ист … Лорелея. Не знаете? Не важно. Ну так вот. Подружку эту зовут Гертруда, а может и Генриетта, а может и Лорелея – ха-ха-ха! – я ее паспорт не видела, все зовут ее Гета, ну вот, она звонит и не закрывает рот, когда кирная.
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Вот, вот. Рассказывает мне всё сразу про всё. Говорит, а уже не помнит, что сказала. Говорит: «Амалия, ты знаешь, что Гоша умер? Ну, брат мой, ты ведь его знала? Вот, умер два месяца назад!» Потом что-то говорит, пройдет три минуты и она снова: «А ты знала моего брата? Ведь он умер! Гоша-то мой – умер уже!» Через пять минут – опять: «А ведь Гоша-то помер, ты знаешь? Ты ведь его знала хорошо? Вот – умер, два месяца как!» Я говорю ей: «Гета, ты кирная?» Она не признается, говорит: «Нет!» Я говорю ей: «Ты сегодня про своего Гошу сказала сто пятнадцать раз с половиной!» Она: «Ты не любишь моего брата, он умер!» И давай рыдать. Прорыдается и опять …
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Да, едрит твою дивизию! И снова говорит мне: «Я ведь тебе забыла сказать, что Гоша мой, мой брат, ты его знала, что он – умер уже!» Тут я начинаю орать: «Старая маразматичка, алкашка, что ты ко мне со своим Гошей привязалась?!» Она кидает трубку, проходит пять минут, она снова звонит и говорит мне плача: «Добрый вечер, Амалия! Я должна тебе сказать печальную весть – два месяца не могла тебе позвонить и сказать, плакала, рыдала, не было сил набрать твой номер телефона, так вот, Амалия, милая: Гоша-то ведь, брат-то мой, умер ведь!» Я снова кидаю трубку, она снова звонит и снова кричит, пока я не кинула трубку: «Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер, Гоша умер!!!!!!!»
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Будьте вы прокляты! Они решили меня с ума свести! Потом она опять набирает мой номер: «Гоша был хороший, не грех его помянуть хорошим словом раз и потом еще раз, и еще раз, и еще много-много раз, лучше сорок раз старуху, чем ни разу сорок раз, лучше сорок раз по разу, чем ни разу сорок раз, эх, раз, да еще раз!!!!!» Блин, я этого Гошу видела один раз в жизни, почему я его должна поминать раз, и раз, и еще раз, и еще много-много раз?! Она мне с Гошей испортила весь остаток жизни!
Молчит, плачет, смотрит в потолок, потом на фикус, потом на ворону. Ворона молчит, грызет клетку.
Ну, что скажешь?
ВОРОНА. Не плачь. Гоша умерррр. Не плачь.
АМАЛИЯ. Что я должна из-за него плакать? Я его видела полраза в жизни. Он кто мне? Гоша? Как его зовут вообще? Григорий? Георгий? Гия? Грегори? Гоголь? Ги де Мопассан? Он уже мне снится начал, этот Гоша! Придёт, встанет и стоит у кровати. И говорит мне: «Гоша-то ведь умер, ты не знала?»
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Держите, вот платье – красное в горошек. Пригодится. Красивое. Моё. Со вкусом. Вот шлем космонавта. Блестящий. От внука остался. Будете играть что-нибудь из жизни космонавтов, вселенной, про космос, про современность, про современную жизнь – вот и пригодится, покупать не надо будет. А то иначе снабженец оббегает весь город, пока найдёт. Вот, торшер – наклонился, выцвел, провод перевязан изолентой синей, но работает. Только смотрите, когда включаете, чтобы не ударил током. Иногда бывает. Вот целебная трава девясил! Ей сто лет, высохла, мусор уже, не трава – берите, заваривать будете девясил, который уже без сил, заваривать и пить. Вот такой же чистотел. Правда, тело чистым не сделает, только загрязнит. Грязнотел. Вот, зонтик. Без ручки – пригодится. Вот кофемолка – тоже нет ручки. Вот кружка – без ручки. Вот ручка. Не пишет. Протез ножной – сломанный. Вот ножницы – тупые, порежете ими наждачную бумагу и будут как новые, острые. Вот нож тупой – наточите. Вот дорожный знак «Уступи дорогу!», вот дорожный знак «Стоянка запрещена!» Вот еще авторучка, сделана в тюрьме: так повернули – женщина голая в ручке, так перевернули – женщина оделась. Внутри песок. Наполовину высыпался, женщина одевается не до конца, но так даже больше всем нравится.
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Так – оделась, так – разделась. С последнего ряда будет в облдрамтеатре не видно, можно поносить по залу и показать всем. Вы обещали мне привести мальчика-фокусника, помните? Нет? Поспрашайте всех, дайте объявление. Мне обязательно нужен начинающий мальчик-фокусник. Вот так. Это – шахматы. Вам. Берите. Трех фигур нет – короля, дамы, вальта. Вот – тоже вам. Думаете, просто чистая досточка? Нет! Икона! Бог с неё стёрся, не осталось, пусто, да? Ну и что! Бог-то видит, что Бог есть на иконе! Берите! Редчайшая вещь! Необъяснимый фокус! Он есть и его нет! В театрах обычно творится разврат, у вас в облдрамтеатре нет? Вы не атеист? Ведь Бог есть, вы это знаете? Ну, так знайте. Он здесь и нигде, он есть и его нет.
ВОРОНА. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой. Кля-ррррра Цеткин. Кля-ррра Цеткин. Идите домой. Идите домой.
АМАЛИЯ. Вот, сетка с картошкой. Картошка проросла, ну да вам-то что? Вот, заряд для атомной бомбы. Как попал ко мне – не могу вспомнить. Кажется, муж своровал на службе в армии. Он был генерал, я вам говорила? Ну вот, сказала тогда. Я боюсь что-то говорить, потому что стану похожа на Гету с ее Гошей.
ВОРОНА. Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр! Гоша умеррррррр! Гоша умеррррррррр!
АМАЛИЯ. Ты уже говорила, Гета. Ладно. Итак, для атомной бомбы. Бомбу где-нибудь приобретёте, поди. Кстати, чтоб ваш облдрамтеатр чеченцы и шахидки взорвали. Это я так, собственным мыслям что-то говорю, какое-то дружеское пожелание у меня к вашему облдрамтеатру появилось вдруг.
1 2 3 4 5 6