– Ким! Ким! Ким!
Глава 25
Марино решил остаться с Эгглстоном и Хэмом, которые восстанавливали последовательность событий на месте преступления. Я отправилась домой. Деревья и трава покрылись льдом, и я подумала, что мне не хватает только отключения электричества. Именно это я и получила.
Когда я свернула на свою улицу, все дома стояли темными, а Рита, работавшая охранницей, была такой бледной от холода, словно побывала на спиритическом сеансе.
– Только не говорите, что это надолго, – взмолилась я.
За стеклом сторожевого помещения колыхалось пламя свечи, Рита куталась в форменную куртку.
– Свет выключили около половины десятого, – сказала она, недовольно качая головой. – Все, что осталось в этом городе, – холод.
Окна в домах были затемнены, как будто шла война, а небо полностью затянуто облаками. Я с трудом подъехала к дому и едва не упала на обледеневших ступеньках. Поднялась по ним, держась за перила, и каким-то чудом нашла нужный ключ от входной двери. Сигнализация работала, потому что питалась от резервного аккумулятора, но он продержится не больше двенадцати часов, а отключение электричества из-за налипания льда иногда длилось по нескольку дней.
Я набрала код и сняла дом с охраны. Мне нужно было помыться, но я не собиралась спускаться в гараж, чтобы бросить рабочий костюм в стирку, а мысль, что придется почти обнаженной идти в кромешной тьме и принимать душ без света, приводила меня в ужас. Тишина была почти абсолютной – слышался лишь монотонный шум падающего дождя.
Я собрала все свечи, которые смогла найти, и стала расставлять их в доме, стараясь осветить самое важное – с моей точки зрения. Нашла фонарики. Разожгла камин, и темнота в комнате рассеялась. К моей радости, работал телефон, но автоответчик, естественно, молчал.
Я не могла спокойно сидеть в сумраке. В спальне я наконец разделась и обтерлась мокрым полотенцем, надела халат и домашние тапочки и постаралась придумать, чем бы заняться. Я представила, будто Люси отправила мне сообщение, но пока оно недоступно. Написала несколько писем, но все их порвала и бросила в огонь. Я наблюдала, как бумага вначале коричневеет по краям, потом вспыхивает и превращается в черный пепел. Холодный дождь стучал в окно, я почувствовала озноб.
Температура в доме постепенно опускалась, часы медленно ползли. Я попыталась заснуть, но никак не могла согреться. Мысли не успокаивались. Они перескакивали от Люси к Бентону, а от него – к ужасной сцене в магазине. Я видела истекающую кровью женщину, которую волокут по полу, и маленькие совиные глаза, глядящие сквозь гниющую плоть. Я никак не могла найти удобную позу. Люси не звонила.
Выглянув из окна, чтобы посмотреть на погруженный в темноту задний двор, я испугалась. На стекле осталось туманное пятно от моего дыхания, а звон капель, когда я задремала, превратился в стук вязальных спиц. Мне показалось, что это мать сидит у постели умирающего отца и вяжет бесчисленные шарфы для обездоленных людей в каких-то холодных краях. Мимо не проезжал ни один автомобиль. Я позвонила Рите в сторожевой домик. Она не отвечала.
В три часа утра я все еще не могла уснуть. Ветки деревьев потрескивали, как выстрелы, вдалеке прогромыхал поезд, идущий вдоль реки. От его одинокого гудка и скрежещущего, стучащего и громыхающего шума вагонов мне стало еще неспокойнее. Я лежала в темноте, кутаясь в теплое ватное одеяло, и только когда горизонт осветился, ко мне вернулись силы. Марино позвонил через несколько минут.
– Во сколько тебя забрать? – пробормотал он охрипшим от сна голосом.
– Куда забрать? – Я изможденно направилась на кухню готовить кофе.
– На работу.
Я не понимала, о чем он говорит.
– Ты выглядывала в окно, док? – спросил он. – Ты никуда не проедешь на своем нацимобиле.
– Я предупреждала, чтобы ты так не говорил. Это не смешно.
Я подошла к окну и отодвинула шторы. Мир был покрыт белым прозрачным ледяным покрывалом, окутавшим каждое дерево и каждый кустик. Газон превратился в плотный жесткий ковер. С карнизов скалили зубы длинные сосульки, и я поняла, что на машине сегодня никуда не доеду.
– Да, – ответила я. – Наверное, меня нужно будет забрать.
Грузовик Марино с толстыми цепями на колесах почти час крутил по дорогам Ричмонда, прежде чем я добралась до работы. На стоянке не было ни одной машины. Мы осторожно дошли до здания, чуть не упав несколько раз из-за сильного гололеда, по которому мы прокладывали путь первыми. В кабинете я повесила куртку на спинку кресла, и мы с Марино переоделись в раздевалке.
Фельдшеры погрузили тело на передвижной стол для вскрытий, поэтому нам не пришлось перекладывать его с каталки. Я расстегнула молнию мешка в жуткой тишине пустого театра, где правила смерть, и откинула окровавленные простыни. Под ярким светом раны женщины выглядели еще ужаснее. Отрегулировав кронштейн флюоресцентной лампы с увеличительным стеклом, я пристально оглядела тело.
Ее кожа превратилась в безжизненную потрескавшуюся корку засохшей крови с порезами и провалами ран. Я собрала волоски – несколько десятков знакомых светлых, по-детски тонких волосков и разложила их по бумажным конвертам, чтобы высушить. Длина большинства волосков составляла пятнадцать – двадцать сантиметров. Они прилипли к ее животу, плечам и груди, но я не обнаружила их на лице.
Часы незаметно скользили, унося с собой утро, но сколько я ни старалась найти логичное объяснение, как были порваны плотно связанный свитер и бюстгальтер, оставалось только одно: убийца порвал их голыми руками.
– Никогда не видела ничего подобного, – сказала я. – Он должен обладать невероятной силой.
– Может, он подсел на кокаин, или «ангельскую пыль», или еще какую-нибудь гадость в этом роде, – ответил Марино. – Это может объяснить то, что он с ней сделал. А также патроны «голд-дот», если он толкает наркоту на улице.
– По-моему, об этих патронах что-то говорила Люси, – вспомнила я.
– Ходовой товар у бандитов. Их очень любят наркоманы.
– Если бы убийца находился в наркотическом опьянении, – заметила я, убирая волоски в другой конверт, – то вряд ли он был так организован. Он вывесил табличку «Закрыто», запер дверь и не вышел через заднюю дверь, снабженную сигнализацией, пока не сделал все, что ему требовалось. И возможно, даже помыл руки.
– Улики этого не показывают, – сообщил мне Марино. – Никаких следов в раковине или туалете. Никаких окровавленных полотенец. Ничего. Нет даже отпечатков на двери, через которую он выходил со склада, поэтому я думаю, он чем-то – может быть, частью одежды или бумажным полотенцем – открыл дверь, чтобы не оставлять на ручке кровь и отпечатки пальцев.
– Это не похоже на спонтанные действия. Человек, находящийся под влиянием наркотиков, не ведет себя так.
– Мне все же хочется думать, что он наркоман, – мрачно сказал Марино. – Нас ожидают проблемы, если он окажется каким-нибудь Рэмбо или Терминатором. Жаль, что...
Он запнулся, и я поняла, о чем он жалеет – что с нами нет Бентона, который смог бы нам помочь. Все же легко полагаться на мнение другого человека, когда не все версии требуют экспертной оценки. Каждое преступление вызывает определенные эмоции. Создавалось впечатление, что это убийство произошло в результате бешенства и неистовства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93