Ну, это меня разозлило.
– Не сомневаюсь. Я никогда не обращалась ни с тобой, ни с любым другим человеком как со скотом.
– Знаю. Я знаю! Я подумал: некоторое из того, что она рассказала, правда, но многое – ложь. Поэтому начал работать на нее. Вначале мелкие услуги. И с каждой подлостью мне было легче совершить следующую. Как будто увязал все глубже и глубже и уговаривал себя верить, что все мои поступки были оправданы и даже правильны. Может быть, для того, чтобы по ночам меня не мучила совесть. Она хотела от меня все большего: например, перехватывать электронную почту, – только стала передавать эти задания через Андерсон. Брей слишком хитрая, чтобы ее поймать.
– Что еще она хотела?
– Избавиться от пули, и я уронил ее в канализацию. Это достаточно серьезно.
– Да, – согласилась я, пытаясь скрыть презрение, которое испытывала к нему.
– Я догадывался, она замышляет что-то серьезное, когда получил сообщение по пейджеру с приказом встретить ее у «Бакхеда» вчера вечером. Она просила не говорить никому ни слова и не отправлять ей ответ, если только не возникнет какая-нибудь проблема. Просто показаться на том месте. И все. К этому времени я был до смерти напуган, – признался он, и я этому охотно поверила. – Понимаете, я попался на крючок. Заглотил наживку и попался. Поэтому боялся того, о чем она может попросить меня в следующий раз.
– Чего же, например?
Он замолчал. Передо мной резко повернул грузовик, и я нажала на тормоза. Бульдозеры сгребали землю в дамбу, кругом висела пыль.
– Развалить дело «человека из контейнера». Я понимал, что все идет к этому. Она собиралась приказать мне уничтожить какую-нибудь улику, чтобы создать крупные неприятности и покончить с вами. А что может быть лучше дела, в котором задействован Интерпол и все такое? В котором заинтересованы все?
– Ты сделал что-нибудь для этого, Чак?
– Нет, ничего.
– Ты уничтожал улики в других делах?
– Никаких, кроме пули.
– Ты понимаешь, что совершил уголовное преступление, уничтожив улику? Понимаешь, что из-за Брей можешь сесть в тюрьму и она, вероятно, этого и добивается, надеясь устранить тебя с дороги после того, как разделается со мной?
– Я не верю, что она способна на это.
Для Брей Раффин был никем – простым лакеем, у которого не хватило ума избежать ловушки из-за чрезмерного самомнения и тщеславия.
– Ты уверен в этом? Уверен, что Брей не сделает тебя козлом отпущения?
Он заколебался.
– Это ты крадешь вещи в офисе? – напрямую спросила я.
– Они все лежат у меня. Брей хотела, чтобы я... чтобы все подумали, будто вы не можете руководить отделом. Вещи лежат у меня в коробке. Я собирался позже подкинуть ее в здание, чтобы все вещи вернулись к владельцам.
– Почему ты позволил ей получить такую власть над собой? Почему ты лжешь, крадешь и намеренно уничтожаешь улики?
– Пожалуйста, не дайте меня арестовать и посадить в тюрьму, – произнес он испуганным голосом, который вряд ли принес бы ему актерскую славу. – У меня жена. Скоро будет ребенок. Я покончу самоубийством, это точно. Я знаю много способов.
– Даже не думай об этом. Чтобы я больше этого не слышала.
– Я это сделаю. Я конченый человек, и виноват во всем только я и никто другой.
– Ты не станешь конченым человеком, пока сам этого не захочешь.
– Я не могу больше ничего исправить, – пробормотал он, и я испугалась, что он всерьез говорил о самоубийстве.
Он постоянно облизывал губы, рот у него пересох, и слова выходили малоразборчивыми.
– Жене все равно. А ребенок не должен расти, зная, что отец в тюрьме.
– Не смей об этом думать, – сердито откликнулась я. – Не дай Бог, я войду в морг и увижу твое тело на одном из столов.
Он потрясенно повернулся ко мне.
– Стань наконец взрослым человеком. Вышибив пулей мозги, ты не решишь ни одной проблемы, ты слышишь меня? Знаешь, что такое самоубийство?
Раффин смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
– Это слово становится ругательством. Я запрещаю тебе думать о нем, вот так-то.
Глава 22
Заведение «Привал у Пита» находилось между «Салоном красоты Кейт» и маленьким домиком с вывеской, на которой красовалась реклама экстрасенса. Я остановила машину возле побитого черного пикапа с наклейками на бампере, многое рассказывавшими о мистере Пите.
Дверь немедленно открылась: на пороге стоял человек, полностью покрытый татуировками – они украшали каждый открытый дюйм кожи, включая шею и голову. Многочисленные сережки и колечки на теле внушали благоговейный ужас.
Мужчина был жилистым, бородатым, с длинными седыми волосами, собранными сзади в пучок. Он оказался старше, чем я ожидала, – лет за сорок. Судя по лицу, ему не раз доставалось в драках, он носил черную кожаную жилетку и футболку. Из кармана джинсов, куда обычно кладут бумажник, свисала цепочка.
– Вы, наверное, Пит, – сказала я и открыла багажник, чтобы достать пластиковый пакет с татуировкой.
– Заходите, – спокойно пригласил он, как будто все в мире шло по заведенному порядку и не стоило его беспокойства.
Он вошел впереди нас и выкрикнул:
– Текси, сидеть, девочка! Не волнуйтесь, – заверил он. – Эта собака безобиднее младенца.
Я поняла: мне не понравится то, что я увижу внутри.
– Не знал, что вы приедете не одна, – заметил Пит, и я обратила внимание, что на его языке красуется продолговатая серебряная серьга. – Как тебя зовут?
– Чак.
– Он один из моих ассистентов, – объяснила я. – Он подождет, если у вас найдется место.
Текси оказалась питбультерьером – черно-коричневой квадратной глыбой мускулов на четырех лапах.
– Конечно. – Пит указал на уголок комнаты, где стоял телевизор и несколько кресел. – Это место для клиентов, ожидающих своей очереди. Присаживайся, Чак. Дай мне знать, если тебе понадобится мелочь для автомата с кока-колой.
– Спасибо, – подавленно сказал Раффин.
Мне не понравилось, как Текси смотрела на меня. Никогда не доверяла питбулям, даже если хозяева убеждали, что те очень добрые. С моей точки зрения, помесь бульдога и терьера создала собачьего Франкенштейна; к тому же я видела немало порванных ими людей, особенно детей.
– Ну что, Текси, почешем животик? – проговорил Пит ласково.
Текси перевернулась на спину, задрав четыре лапы, а хозяин присел и начал почесывать ей живот.
– Знаете, – оглянулся он на нас с Чаком, – эти собаки не такие плохие, если их правильно воспитывать. Это просто большие дети. Разве не так, Текси? Я назвал ее Текси, потому что год назад ко мне пришел водитель такси и заказал татуировку. Сказал, что подарит мне щенка питбуля, если я выколю старуху с косой и подпишу рисунок именем его бывшей жены. Я так и сделал, правда, девочка? Вроде как ирония судьбы: она пит и я. Как родственники.
Мастерская Пита оказалась неведомым мне миром, который трудно было представить, а ведь мне приходилось посещать самые невероятные места. Стены полностью были покрыты самыми разнообразными образцами татуировок. Здесь висели тысячи индейцев, крылатых коней, драконов, рыб, лягушек и культовых символов, которые не имели для меня никакого смысла. Повсюду виднелись лозунги «Никому не доверяй» и «Я там был и отметился». Со столов и полок строили гримасы пластиковые черепа, около телевизора были разложены журналы о татуировках, чтобы их могли пролистать самые отважные из ожидающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Не сомневаюсь. Я никогда не обращалась ни с тобой, ни с любым другим человеком как со скотом.
– Знаю. Я знаю! Я подумал: некоторое из того, что она рассказала, правда, но многое – ложь. Поэтому начал работать на нее. Вначале мелкие услуги. И с каждой подлостью мне было легче совершить следующую. Как будто увязал все глубже и глубже и уговаривал себя верить, что все мои поступки были оправданы и даже правильны. Может быть, для того, чтобы по ночам меня не мучила совесть. Она хотела от меня все большего: например, перехватывать электронную почту, – только стала передавать эти задания через Андерсон. Брей слишком хитрая, чтобы ее поймать.
– Что еще она хотела?
– Избавиться от пули, и я уронил ее в канализацию. Это достаточно серьезно.
– Да, – согласилась я, пытаясь скрыть презрение, которое испытывала к нему.
– Я догадывался, она замышляет что-то серьезное, когда получил сообщение по пейджеру с приказом встретить ее у «Бакхеда» вчера вечером. Она просила не говорить никому ни слова и не отправлять ей ответ, если только не возникнет какая-нибудь проблема. Просто показаться на том месте. И все. К этому времени я был до смерти напуган, – признался он, и я этому охотно поверила. – Понимаете, я попался на крючок. Заглотил наживку и попался. Поэтому боялся того, о чем она может попросить меня в следующий раз.
– Чего же, например?
Он замолчал. Передо мной резко повернул грузовик, и я нажала на тормоза. Бульдозеры сгребали землю в дамбу, кругом висела пыль.
– Развалить дело «человека из контейнера». Я понимал, что все идет к этому. Она собиралась приказать мне уничтожить какую-нибудь улику, чтобы создать крупные неприятности и покончить с вами. А что может быть лучше дела, в котором задействован Интерпол и все такое? В котором заинтересованы все?
– Ты сделал что-нибудь для этого, Чак?
– Нет, ничего.
– Ты уничтожал улики в других делах?
– Никаких, кроме пули.
– Ты понимаешь, что совершил уголовное преступление, уничтожив улику? Понимаешь, что из-за Брей можешь сесть в тюрьму и она, вероятно, этого и добивается, надеясь устранить тебя с дороги после того, как разделается со мной?
– Я не верю, что она способна на это.
Для Брей Раффин был никем – простым лакеем, у которого не хватило ума избежать ловушки из-за чрезмерного самомнения и тщеславия.
– Ты уверен в этом? Уверен, что Брей не сделает тебя козлом отпущения?
Он заколебался.
– Это ты крадешь вещи в офисе? – напрямую спросила я.
– Они все лежат у меня. Брей хотела, чтобы я... чтобы все подумали, будто вы не можете руководить отделом. Вещи лежат у меня в коробке. Я собирался позже подкинуть ее в здание, чтобы все вещи вернулись к владельцам.
– Почему ты позволил ей получить такую власть над собой? Почему ты лжешь, крадешь и намеренно уничтожаешь улики?
– Пожалуйста, не дайте меня арестовать и посадить в тюрьму, – произнес он испуганным голосом, который вряд ли принес бы ему актерскую славу. – У меня жена. Скоро будет ребенок. Я покончу самоубийством, это точно. Я знаю много способов.
– Даже не думай об этом. Чтобы я больше этого не слышала.
– Я это сделаю. Я конченый человек, и виноват во всем только я и никто другой.
– Ты не станешь конченым человеком, пока сам этого не захочешь.
– Я не могу больше ничего исправить, – пробормотал он, и я испугалась, что он всерьез говорил о самоубийстве.
Он постоянно облизывал губы, рот у него пересох, и слова выходили малоразборчивыми.
– Жене все равно. А ребенок не должен расти, зная, что отец в тюрьме.
– Не смей об этом думать, – сердито откликнулась я. – Не дай Бог, я войду в морг и увижу твое тело на одном из столов.
Он потрясенно повернулся ко мне.
– Стань наконец взрослым человеком. Вышибив пулей мозги, ты не решишь ни одной проблемы, ты слышишь меня? Знаешь, что такое самоубийство?
Раффин смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
– Это слово становится ругательством. Я запрещаю тебе думать о нем, вот так-то.
Глава 22
Заведение «Привал у Пита» находилось между «Салоном красоты Кейт» и маленьким домиком с вывеской, на которой красовалась реклама экстрасенса. Я остановила машину возле побитого черного пикапа с наклейками на бампере, многое рассказывавшими о мистере Пите.
Дверь немедленно открылась: на пороге стоял человек, полностью покрытый татуировками – они украшали каждый открытый дюйм кожи, включая шею и голову. Многочисленные сережки и колечки на теле внушали благоговейный ужас.
Мужчина был жилистым, бородатым, с длинными седыми волосами, собранными сзади в пучок. Он оказался старше, чем я ожидала, – лет за сорок. Судя по лицу, ему не раз доставалось в драках, он носил черную кожаную жилетку и футболку. Из кармана джинсов, куда обычно кладут бумажник, свисала цепочка.
– Вы, наверное, Пит, – сказала я и открыла багажник, чтобы достать пластиковый пакет с татуировкой.
– Заходите, – спокойно пригласил он, как будто все в мире шло по заведенному порядку и не стоило его беспокойства.
Он вошел впереди нас и выкрикнул:
– Текси, сидеть, девочка! Не волнуйтесь, – заверил он. – Эта собака безобиднее младенца.
Я поняла: мне не понравится то, что я увижу внутри.
– Не знал, что вы приедете не одна, – заметил Пит, и я обратила внимание, что на его языке красуется продолговатая серебряная серьга. – Как тебя зовут?
– Чак.
– Он один из моих ассистентов, – объяснила я. – Он подождет, если у вас найдется место.
Текси оказалась питбультерьером – черно-коричневой квадратной глыбой мускулов на четырех лапах.
– Конечно. – Пит указал на уголок комнаты, где стоял телевизор и несколько кресел. – Это место для клиентов, ожидающих своей очереди. Присаживайся, Чак. Дай мне знать, если тебе понадобится мелочь для автомата с кока-колой.
– Спасибо, – подавленно сказал Раффин.
Мне не понравилось, как Текси смотрела на меня. Никогда не доверяла питбулям, даже если хозяева убеждали, что те очень добрые. С моей точки зрения, помесь бульдога и терьера создала собачьего Франкенштейна; к тому же я видела немало порванных ими людей, особенно детей.
– Ну что, Текси, почешем животик? – проговорил Пит ласково.
Текси перевернулась на спину, задрав четыре лапы, а хозяин присел и начал почесывать ей живот.
– Знаете, – оглянулся он на нас с Чаком, – эти собаки не такие плохие, если их правильно воспитывать. Это просто большие дети. Разве не так, Текси? Я назвал ее Текси, потому что год назад ко мне пришел водитель такси и заказал татуировку. Сказал, что подарит мне щенка питбуля, если я выколю старуху с косой и подпишу рисунок именем его бывшей жены. Я так и сделал, правда, девочка? Вроде как ирония судьбы: она пит и я. Как родственники.
Мастерская Пита оказалась неведомым мне миром, который трудно было представить, а ведь мне приходилось посещать самые невероятные места. Стены полностью были покрыты самыми разнообразными образцами татуировок. Здесь висели тысячи индейцев, крылатых коней, драконов, рыб, лягушек и культовых символов, которые не имели для меня никакого смысла. Повсюду виднелись лозунги «Никому не доверяй» и «Я там был и отметился». Со столов и полок строили гримасы пластиковые черепа, около телевизора были разложены журналы о татуировках, чтобы их могли пролистать самые отважные из ожидающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93