Я все выдержу.
– В какое время зайти?
– Чем скорее, тем лучше.
Я повесила трубку, повернулась и вздрогнула: стоя в дверях, за мной наблюдал Раффин. У меня было такое чувство, что он вошел некоторое время назад и слушал мой разговор. Я его не видела, так как находилась у стола, готовясь записывать. Его лицо было уставшим, с красными глазами, словно он пил полночи.
– Ты плохо выглядишь, Чак, – не слишком любезно поприветствовала его я.
– Я хотел отпроситься. Кажется, я заболеваю.
– Мне очень жаль. Сейчас распространяется опасный и заразный штамм, но он передается через Интернет. Называется «вирус шесть тридцать». Заключается в том, что люди спешат с работы домой и включают компьютеры. Если у них дома есть компьютеры.
Лицо Раффина побелело.
– Очень интересно, – сказал Гара. – Но я не понял, при чем здесь шесть тридцать.
– Это время, когда все подключаются к Интернету по домашним компьютерам, – пояснила я. – Конечно, Чак, ты можешь идти домой. Отдыхай. Я тебя провожу до машины. По дороге остановимся в декомпозиционном зале и захватим татуировку.
Я уже сняла ее с разделочной доски и поместила во флакон с формалином.
– Говорят, зима будет жуткой, – начал болтать Раффин. – Я слушал радио этим утром, пока ехал на работу, и там сказали, что ближе к Рождеству придут холода, а потом, в феврале, опять наступит весна.
Я открыла автоматические двери декомпозиционного зала и вошла. Здесь с одеждой «человека из контейнера» работали эксперт-трасолог Ларри Познер и студент нашего института.
– Рада вас видеть, ребята, – поприветствовала я.
– Должен признаться, вы задали нам задачку, – сказал Ларри Познер, отскребая скальпелем грязь с ботинка на лист белой бумаги. – Познакомьтесь с Карлайлом.
– Он у вас что-то преподает? – спросила я молодого человека.
– Иногда, – ответил он.
– Как дела, Чак? – проговорил Познер. – Что-то ты плохо выглядишь. Не заболел?
– Пока держусь. – Чак продолжал играть в больного.
– Жаль, тебе не повезло с Ричмондским управлением полиции, – сочувственно произнес эксперт.
На Раффина это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
– Что-что? – спросил он.
Познер с неловким видом ответил:
– Слышал, тебя не взяли в полицейскую академию. Знаешь, я просто хотел сказать, чтобы ты не отчаивался.
Взгляд Раффина метнулся к телефону.
– Пока это мало кто знает, – продолжал Познер, работая со вторым ботинком. – Я провалил первые два экзамена по химии в Виргинском университете.
– Неужели... – пробормотал Раффин.
– Надо же! – Карлайл поморщился с притворным отвращением. – А мне сказали, если поступлю сюда, у меня будут лучшие преподаватели в мире. Хочу получить свои деньги обратно.
– Мне нужно вам что-то показать, доктор Скарпетта, – сказал Познер, поднимая пластиковую маску.
Он положил скальпель, по-особому сложил лист бумаги и перешел к черным джинсам, с которыми работал студент. Джинсы были аккуратно разложены на покрытой простыней каталке. Брючины были отвернуты наизнанку до бедер, и Карлайл осторожно цеплял остроносым пинцетом отдельные волоски.
– Это чертовски непонятная вещь, – произнес Познер, указывая пальцем в перчатке, пока его ученик осторожно отворачивал джинсы еще на дюйм. – Мы собрали несколько десятков волосков, – продолжал Познер. – Когда начали отворачивать брюки, нашли, как и ожидалось, лобковые волосы в промежности, но потом появились эти светлые волосы. Чем ниже мы спускаемся, тем их больше. Это трудно объяснить.
– Похоже, так, – согласилась я.
– Может быть, какое-нибудь длинношерстное животное вроде персидской кошки? – предположил Карлайл.
Раффин открыл дверцы шкафа и вынул пластиковую банку с формалином, в котором хранилась татуировка.
– Например, если она спала на джинсах, когда они были вывернуты наизнанку? – продолжал Карлайл. – Знаете, когда мне неохота возиться с джинсами, я снимаю их как придется и бросаю на кресло. А мой пес обожает спать на одежде.
– Наверное, тебе не приходило в голову, что вещи можно складывать в ящики или вешать на вешалки, – заметил Познер.
– Это мое домашнее задание?
– Пойду найду пакет, чтобы положить эту штуку, – сказал Раффин, держа банку в руке. – На случай если она будет протекать или что-то в этом роде.
– Хорошая идея, – ответила я и обратилась к Познеру: – Как быстро вы сможете определить, чьи они?
– Отвечу вопросом на вопрос: как быстро вам это нужно?
Я вздохнула.
– Ладно-ладно.
– Ларри, мы отправили срочный запрос в Интерпол на идентификацию этого парня.
– Можете не объяснять. Я знаю: если вы говорите «надо», на это есть причины. Наверное, это был глупый вопрос.
– А что с Чаком? Похоже, он не знал, что его не приняли в полицейскую академию. Об этом болтают все в отделе.
– Во-первых, я не слышала, что его не приняли. А во-вторых, не понимаю, почему об этом известно всем.
Сказав это, я вспомнила слова Марино. Он хотел проучить Раффина, поэтому не исключено, что он каким-то образом узнал об этом и с радостью распространил известие.
– Говорят, Брей лично приложила к этому руку, – продолжал Познер.
Через секунду вернулся Раффин с пакетом в руке. Мы вышли из декомпозиционного зала и помылись каждый в своей раздевалке. Я не спешила, заставив Раффина ждать в холле и понимая, что с каждым мгновением его тревога возрастает. Когда я наконец появилась, мы молча направились к выходу. Он дважды останавливался, чтобы нервно попить воды.
– Надеюсь, у меня нет температуры, – сказал он.
Я остановилась, посмотрела на него и приложила тыльную сторону ладони к его щеке. Раффин невольно отдернулся.
– По-моему, ты в полном порядке, – уверила я.
Мы проследовали через холл на автостоянку, и к этому времени Чак явно испугался всерьез.
– Что-нибудь не так? – наконец не выдержал он, покашляв и надев солнцезащитные очки.
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – невинным тоном поинтересовалась я.
– Вы провожаете меня до машины и вообще...
– Я иду к своей машине.
– Мне жаль, что я рассказал вам о проблемах в отделе, про Интернет и прочее, – пробормотал он. – Я знаю, лучше было бы промолчать, чтобы вы не сердились.
– Почему ты думаешь, что я на тебя рассердилась? – спросила я, открывая свою машину.
Он замолчал. Я открыла багажник и положила в него пакет с пластиковой банкой.
– Здесь на кузове царапина. Наверное, от камня из-под колеса, но она начала ржаветь...
– Чак, я хочу, чтобы ты меня услышал, – спокойно произнесла я. – Мне все известно.
– Что известно? Не понимаю, о чем вы... – Он запнулся.
– Ты прекрасно понимаешь.
Я села на переднее сиденье и включила мотор.
– Садись, Чак, – сказала я. – Не стоит стоять на холоде. Особенно если ты болен.
Он заколебался, потом, почти физически излучая страх, обошел машину и сел рядом.
– Жалко, ты не смог приехать в «Бакхед». У нас был интересный разговор с заместителем шефа Брей, – сказала я, когда он захлопнул дверцу.
Раффин раскрыл рот от удивления.
– Мне стало легче после того, как я получила ответы на многие вопросы, – продолжила я. – Электронная почта, Интернет, слухи о моем увольнении, утечка информации...
Я замолчала в ожидании его ответа и удивилась, когда он выпалил:
– Поэтому меня ни с того ни с сего не взяли в полицейскую академию, так ведь? Вечером вы встречаетесь, а утром я получаю известие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– В какое время зайти?
– Чем скорее, тем лучше.
Я повесила трубку, повернулась и вздрогнула: стоя в дверях, за мной наблюдал Раффин. У меня было такое чувство, что он вошел некоторое время назад и слушал мой разговор. Я его не видела, так как находилась у стола, готовясь записывать. Его лицо было уставшим, с красными глазами, словно он пил полночи.
– Ты плохо выглядишь, Чак, – не слишком любезно поприветствовала его я.
– Я хотел отпроситься. Кажется, я заболеваю.
– Мне очень жаль. Сейчас распространяется опасный и заразный штамм, но он передается через Интернет. Называется «вирус шесть тридцать». Заключается в том, что люди спешат с работы домой и включают компьютеры. Если у них дома есть компьютеры.
Лицо Раффина побелело.
– Очень интересно, – сказал Гара. – Но я не понял, при чем здесь шесть тридцать.
– Это время, когда все подключаются к Интернету по домашним компьютерам, – пояснила я. – Конечно, Чак, ты можешь идти домой. Отдыхай. Я тебя провожу до машины. По дороге остановимся в декомпозиционном зале и захватим татуировку.
Я уже сняла ее с разделочной доски и поместила во флакон с формалином.
– Говорят, зима будет жуткой, – начал болтать Раффин. – Я слушал радио этим утром, пока ехал на работу, и там сказали, что ближе к Рождеству придут холода, а потом, в феврале, опять наступит весна.
Я открыла автоматические двери декомпозиционного зала и вошла. Здесь с одеждой «человека из контейнера» работали эксперт-трасолог Ларри Познер и студент нашего института.
– Рада вас видеть, ребята, – поприветствовала я.
– Должен признаться, вы задали нам задачку, – сказал Ларри Познер, отскребая скальпелем грязь с ботинка на лист белой бумаги. – Познакомьтесь с Карлайлом.
– Он у вас что-то преподает? – спросила я молодого человека.
– Иногда, – ответил он.
– Как дела, Чак? – проговорил Познер. – Что-то ты плохо выглядишь. Не заболел?
– Пока держусь. – Чак продолжал играть в больного.
– Жаль, тебе не повезло с Ричмондским управлением полиции, – сочувственно произнес эксперт.
На Раффина это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
– Что-что? – спросил он.
Познер с неловким видом ответил:
– Слышал, тебя не взяли в полицейскую академию. Знаешь, я просто хотел сказать, чтобы ты не отчаивался.
Взгляд Раффина метнулся к телефону.
– Пока это мало кто знает, – продолжал Познер, работая со вторым ботинком. – Я провалил первые два экзамена по химии в Виргинском университете.
– Неужели... – пробормотал Раффин.
– Надо же! – Карлайл поморщился с притворным отвращением. – А мне сказали, если поступлю сюда, у меня будут лучшие преподаватели в мире. Хочу получить свои деньги обратно.
– Мне нужно вам что-то показать, доктор Скарпетта, – сказал Познер, поднимая пластиковую маску.
Он положил скальпель, по-особому сложил лист бумаги и перешел к черным джинсам, с которыми работал студент. Джинсы были аккуратно разложены на покрытой простыней каталке. Брючины были отвернуты наизнанку до бедер, и Карлайл осторожно цеплял остроносым пинцетом отдельные волоски.
– Это чертовски непонятная вещь, – произнес Познер, указывая пальцем в перчатке, пока его ученик осторожно отворачивал джинсы еще на дюйм. – Мы собрали несколько десятков волосков, – продолжал Познер. – Когда начали отворачивать брюки, нашли, как и ожидалось, лобковые волосы в промежности, но потом появились эти светлые волосы. Чем ниже мы спускаемся, тем их больше. Это трудно объяснить.
– Похоже, так, – согласилась я.
– Может быть, какое-нибудь длинношерстное животное вроде персидской кошки? – предположил Карлайл.
Раффин открыл дверцы шкафа и вынул пластиковую банку с формалином, в котором хранилась татуировка.
– Например, если она спала на джинсах, когда они были вывернуты наизнанку? – продолжал Карлайл. – Знаете, когда мне неохота возиться с джинсами, я снимаю их как придется и бросаю на кресло. А мой пес обожает спать на одежде.
– Наверное, тебе не приходило в голову, что вещи можно складывать в ящики или вешать на вешалки, – заметил Познер.
– Это мое домашнее задание?
– Пойду найду пакет, чтобы положить эту штуку, – сказал Раффин, держа банку в руке. – На случай если она будет протекать или что-то в этом роде.
– Хорошая идея, – ответила я и обратилась к Познеру: – Как быстро вы сможете определить, чьи они?
– Отвечу вопросом на вопрос: как быстро вам это нужно?
Я вздохнула.
– Ладно-ладно.
– Ларри, мы отправили срочный запрос в Интерпол на идентификацию этого парня.
– Можете не объяснять. Я знаю: если вы говорите «надо», на это есть причины. Наверное, это был глупый вопрос.
– А что с Чаком? Похоже, он не знал, что его не приняли в полицейскую академию. Об этом болтают все в отделе.
– Во-первых, я не слышала, что его не приняли. А во-вторых, не понимаю, почему об этом известно всем.
Сказав это, я вспомнила слова Марино. Он хотел проучить Раффина, поэтому не исключено, что он каким-то образом узнал об этом и с радостью распространил известие.
– Говорят, Брей лично приложила к этому руку, – продолжал Познер.
Через секунду вернулся Раффин с пакетом в руке. Мы вышли из декомпозиционного зала и помылись каждый в своей раздевалке. Я не спешила, заставив Раффина ждать в холле и понимая, что с каждым мгновением его тревога возрастает. Когда я наконец появилась, мы молча направились к выходу. Он дважды останавливался, чтобы нервно попить воды.
– Надеюсь, у меня нет температуры, – сказал он.
Я остановилась, посмотрела на него и приложила тыльную сторону ладони к его щеке. Раффин невольно отдернулся.
– По-моему, ты в полном порядке, – уверила я.
Мы проследовали через холл на автостоянку, и к этому времени Чак явно испугался всерьез.
– Что-нибудь не так? – наконец не выдержал он, покашляв и надев солнцезащитные очки.
– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – невинным тоном поинтересовалась я.
– Вы провожаете меня до машины и вообще...
– Я иду к своей машине.
– Мне жаль, что я рассказал вам о проблемах в отделе, про Интернет и прочее, – пробормотал он. – Я знаю, лучше было бы промолчать, чтобы вы не сердились.
– Почему ты думаешь, что я на тебя рассердилась? – спросила я, открывая свою машину.
Он замолчал. Я открыла багажник и положила в него пакет с пластиковой банкой.
– Здесь на кузове царапина. Наверное, от камня из-под колеса, но она начала ржаветь...
– Чак, я хочу, чтобы ты меня услышал, – спокойно произнесла я. – Мне все известно.
– Что известно? Не понимаю, о чем вы... – Он запнулся.
– Ты прекрасно понимаешь.
Я села на переднее сиденье и включила мотор.
– Садись, Чак, – сказала я. – Не стоит стоять на холоде. Особенно если ты болен.
Он заколебался, потом, почти физически излучая страх, обошел машину и сел рядом.
– Жалко, ты не смог приехать в «Бакхед». У нас был интересный разговор с заместителем шефа Брей, – сказала я, когда он захлопнул дверцу.
Раффин раскрыл рот от удивления.
– Мне стало легче после того, как я получила ответы на многие вопросы, – продолжила я. – Электронная почта, Интернет, слухи о моем увольнении, утечка информации...
Я замолчала в ожидании его ответа и удивилась, когда он выпалил:
– Поэтому меня ни с того ни с сего не взяли в полицейскую академию, так ведь? Вечером вы встречаетесь, а утром я получаю известие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93