Товарищ прокурора. Слышите, господа? Он никогда не отрицал.
Дюгомье. На этом револьвере отпечатки моих пальцев потому, что он принадлежал мне. На нем нет отпечатков Мажиса потому, что Мажис был в перчатках.
Товарищ прокурора. Опять перчатки! Вас очень занимает этот предмет туалета. К сожалению, свидетельство консьержки по этому поводу весьма определенно: Мажис в тот день был без перчаток. Она даже добавила, что он их никогда не носил. Мажис – скромный служащий. У него есть пара перчаток для свадеб и похорон. Не тот он человек, чтобы, выходя неподалеку за покупками, надевать перчатки. Да еще в разгар мая.
Дюгомье. Он мог специально их надеть, преднамеренно.
Товарищ прокурора. Разумеется, мог. Но с каким намерением?
Дюгомье. Убить нас.
Товарищ прокурора. Вы забываете, что по вашему собственному признанию, Мажис считал вашу связь разорванной. Как же в таком случае он мог рассчитывать найти вас у себя дома, к тому же именно в тот день, когда из-за бюллетеня это свидание было невозможно? Или надо предположить, что жена позволила, чтобы ее застигли. Позволила убить себя. Убить себя, Дюгомье. Вы ведь сказали: нас убить. Вы забываете одну деталь: вы живы.
Дюгомье (совершенно раздавлен). Я не знаю. Я больше ничего не знаю. Но я не убивал, клянусь, я не убивал.
Товарищ прокурора. С одной стороны, гипотезы, предположения, полное неправдоподобие. И налицо – факты, оружие, отпечатки пальцев, письма, компрометирующая путаница в показаниях, мотив, резоны. Господа присяжные разберутся.
Мажис (выходя вперед). Да уж разобраться-то они разобрались.
Председатель суда (поднимается со своего кресла, в руках у него бумаги. Бормочет какие-то слова, из которых выплывает фраза)…Дюгомье, Виктор Жюль Амедей приговаривается к двадцати годам каторжных работ.
Председатель суда, заместитель прокурора, адвокат и Дюгомье застывают на своих местах, а Мажис делает рукой жест, означающий, что все прошло как по маслу.
Мажис. Система…

Занавес

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15