д. и т. п.
В тот же день "Вольная свобода" опубликовала письмо Яна Вондрачека, владельца рыбной лавки:
Нижеподписавшийся подтверждает, что 17 декабря в доме номер 171 ничего особенного не случилось, поскольку в этот день оный получил партию свежей рыбы к рождеству и укладывал ее в кадки перед упомянутым домом, в каковой никого не видел входящим, а, наоборот, из коего вышел, направляясь на прогулку, один лишь пан Голоушек, с которым оный и обменялся несколькими словами о погоде и дороговизне рыбы. Оный же не слыхал никакого вопля, за исключением того обстоятельства, что ученик пана Якуба Тмея, гастрономия, кофе и смешанные товары, дом номер 172, уронил бутыль с маринованными огурцами, за что тотчас был наказан, после чего я до шести часов наблюдал за укладкой рыбы, но ничего иного не произошло. Точно так же не соответствует действительности утверждение, будто моя рыба воняет тиной, поскольку мои уважаемые клиенты никогда на дурной запах не жаловались и, наоборот, обращались ко мне с доверием, поскольку оный торгует на одном и том же месте уже двадцать семь лет. Вот и все, что я имел сказать в интересах общественности.
С. уважением Вондрачек, торговец рыбой
В том же выпуске "Вольной свободы" был помещен второй ответ Йозефа Голоушека, уже выдававший, нужно признаться, некоторое раздражение:
АНОНИМАМ ИЗ "ХОРУГВИ", "ОБОЗРЕНИЯ", "ГЛАШАТАЯ" и т.п.
Господа, прикрываясь своей трусливой анонимностью, вы подвергаете меня самым низким нападкам. Требую, чтобы вы наконец поставили под написанным свое имя, как делаю это я, публично называя вас лжецами и клеветниками.
Мне нет надобности оправдываться в чем бы то ни было, ибо приводить доказательства - обязанность обвиняющей стороны. Тем не менее, чтобы оградить себя от жесточайшей травли, повторяю, что 17 декабря после краткого отдыха я выпил свой кофе, написал одно или два письма и отправился на прогулку, во время которой, помимо уже упомянутых мною лиц, встретил в какой-то мере знакомых мне помощника инспектора Котрбу, доктора Валяйногу, начальника отдела Горака и пани Шейногову - других уже не припомню. Вечер я провел в дружеской компании, где разговаривал также со священником Никличеком и сотрудником "Хоругви" Паржиком. Никого более я не встречал и ни с кем более не разговаривал. С восьми вечера я находился дома и слушал по радио "Травиату".
Господа, мне весьма неприятно, что я должен публично отчитываться в столь повседневных мелочах жизни. Настоятельно требую, чтобы вы привели, наконец, какие-либо доказательства того, что я делал что-либо иное, нежели то, что я утверждаю. В случае же, если подобные доказательства приведены не будут, я с полным основанием публично провозглашу вас злостными клеветниками и анонимными подстрекателями.
Йозеф Голоушек
Читая это, люди качали головами и говорили: "До чего разоряется! Сразу видать, сел в лужу. Ведь с самого начала говорили, что-то здесь есть! Куда ни глянь - всюду одно канальство. Ну скажите, было ли что-нибудь похожее при австрийцах?"
8
На другой день в "Хоругви" можно было прочесть:
СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА
Брань вместо ответа!
Снова ложь и увертки!
Попытки оплевать честных людей!
Хам и подлец!
Иными словами нельзя в порядочном обществе назвать человека, который будучи по заслугам пригвожден к позорному столбу, вместо того чтобы защищаться,
неистово бранится и брызжет слюной,
оскорбляя всю чешскую прессу самыми вульгарными уличными выражениями, из коих наугад приведем наиболее мягкие "низкие нападки, трусливая анонимность, лжецы, клеветники, жестокая травля, оградить свое спокойствие, мне весьма неприятно, настоятельно требую, злостные выдумщики, анонимные подстрекатели". Какой букет грубостей, оскорблений и просто хулиганских ругательств! Разумеется, бумага подлой, способной на любую мерзость и даже бандитскую выходку "Вольной свободы" все стерпит и не покраснеет от этого потока грязи, воняющей сточной канавой и тюремной камерой. Вот где мы видим нашего политического противника в его истинном обличье, во всем его "благородстве" какого устыдился бы последний бродяга и висельник! Кроме бессмысленных ругательств, за душой у этого подонка ничего не оказалось: он лопочет нечто совершенно противоположное тому, что пытался доказать раньше, запутывается во все новой и новой лжи и пытается запятнать грязью клеветы особ, которые и руки бы ему не подали как, например, членов нашей редакции, авторов известных патриотических романов и книг для девиц пана Паржика, пана священника Никличека, пана начальника отдела Горака и многих других. Кого еще по пытается затянуть в свое болото изрыгающий непотребную брань пан Голоушек? Стыдно смотреть, как он корчится в бессильной злобе, измышляя все новые и новые обстоятельства дела он, видите ли, выпил свой кофе (!), написал одно или два письма (кому? Одно или все таки два?), а с восьми вечера слушал по радио "Травиату" ("Травиата" начинается в семь!), зато ни на один из наших вопросов он так и не отвечает, а с дерзостью опытного налетчика обрушивается на нас начальственным тоном требуя, чтобы мы представили доказательства его гнусных злодеяний! Пыжась доказать свое "алиби", он называет имена четырех лиц, якобы встреченных им за время двухчасовой прогулки - мол, больше никто ему не повстречался!
Человек, которому не от кого прятаться, встретит за два часа сотни, а то и тысячи людей! Грубой бранью этот беспардонный лжец тщетно пытается возместить слабость своих доказательств...
В этот день под заголовком "Клеветник хуже убийцы" "Обозрение" напечатало:
Закон давно уже должен положить конец тому падению нравов, которое инспирируется определенной частью нашей прессы, обожающей сальности и пошлость. Вчерашняя "Вольная свобода", так сказать, поставила в этом отношении рекорд, окончательно запятнав чистый щит нашей журналистики; она сочла возможным опубликовать проклятия и ругань Йозефа Голоушека, которые вносят неслыханное хамство и наглость в методы, которыми пользуются люди, которые гордятся своим свободомыслием, которое процветает и на самых ответственных постах, в своих нападках на порядочную прессу. Чтобы не оскорбить слуха наших простых и неиспорченных читателей, мы воздерживаемся от цитирования непристойных ругательств Йозефа Голоушека. Ограничиваемся лишь настойчивым вопросом министру внутренних дел: к чему тогда существует у нас цензура печати и почему не были незамедлительно изъяты эти скотские выражения, вызывающие возмущение любого образованного человека?
Вчерашняя "Хоругвь" пытается поучать нас относительно наших репортерских обязанностей, утверждая, что Мария Мала не умерла и не была вчера достойным образом погребена. В наших руках оригинал свидетельства о смерти Марии Малой, рожденной в 1841 году в Горшове Тыне. Советуем "Хоругви" заметать перед собственным порогом!
"Глашатай" в этот же день опубликовал заметку, выразительно озаглавленную "Хулиган":
Аферист и негодяй, которого наша газета изобличила в подлейших преступлениях, с бешенством невменяемого мстит теперь порядочной прессе, назвав наших виднейших, поседевших в неустанном служении отчизне и борьбе за правду журналистов трусливыми анонимами, лжецами и клеветниками! Эти грубые оскорбления мог, разумеется, опубликовать лишь такой дрянной, беспринципный и продажный листок, каким является "Вольная свобода" Наша пресса сделает из этого свои выводы и бескомпромиссно выступит против такой, с позволения сказать, печати, отравляющей своими миазмами общественную атмосферу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
В тот же день "Вольная свобода" опубликовала письмо Яна Вондрачека, владельца рыбной лавки:
Нижеподписавшийся подтверждает, что 17 декабря в доме номер 171 ничего особенного не случилось, поскольку в этот день оный получил партию свежей рыбы к рождеству и укладывал ее в кадки перед упомянутым домом, в каковой никого не видел входящим, а, наоборот, из коего вышел, направляясь на прогулку, один лишь пан Голоушек, с которым оный и обменялся несколькими словами о погоде и дороговизне рыбы. Оный же не слыхал никакого вопля, за исключением того обстоятельства, что ученик пана Якуба Тмея, гастрономия, кофе и смешанные товары, дом номер 172, уронил бутыль с маринованными огурцами, за что тотчас был наказан, после чего я до шести часов наблюдал за укладкой рыбы, но ничего иного не произошло. Точно так же не соответствует действительности утверждение, будто моя рыба воняет тиной, поскольку мои уважаемые клиенты никогда на дурной запах не жаловались и, наоборот, обращались ко мне с доверием, поскольку оный торгует на одном и том же месте уже двадцать семь лет. Вот и все, что я имел сказать в интересах общественности.
С. уважением Вондрачек, торговец рыбой
В том же выпуске "Вольной свободы" был помещен второй ответ Йозефа Голоушека, уже выдававший, нужно признаться, некоторое раздражение:
АНОНИМАМ ИЗ "ХОРУГВИ", "ОБОЗРЕНИЯ", "ГЛАШАТАЯ" и т.п.
Господа, прикрываясь своей трусливой анонимностью, вы подвергаете меня самым низким нападкам. Требую, чтобы вы наконец поставили под написанным свое имя, как делаю это я, публично называя вас лжецами и клеветниками.
Мне нет надобности оправдываться в чем бы то ни было, ибо приводить доказательства - обязанность обвиняющей стороны. Тем не менее, чтобы оградить себя от жесточайшей травли, повторяю, что 17 декабря после краткого отдыха я выпил свой кофе, написал одно или два письма и отправился на прогулку, во время которой, помимо уже упомянутых мною лиц, встретил в какой-то мере знакомых мне помощника инспектора Котрбу, доктора Валяйногу, начальника отдела Горака и пани Шейногову - других уже не припомню. Вечер я провел в дружеской компании, где разговаривал также со священником Никличеком и сотрудником "Хоругви" Паржиком. Никого более я не встречал и ни с кем более не разговаривал. С восьми вечера я находился дома и слушал по радио "Травиату".
Господа, мне весьма неприятно, что я должен публично отчитываться в столь повседневных мелочах жизни. Настоятельно требую, чтобы вы привели, наконец, какие-либо доказательства того, что я делал что-либо иное, нежели то, что я утверждаю. В случае же, если подобные доказательства приведены не будут, я с полным основанием публично провозглашу вас злостными клеветниками и анонимными подстрекателями.
Йозеф Голоушек
Читая это, люди качали головами и говорили: "До чего разоряется! Сразу видать, сел в лужу. Ведь с самого начала говорили, что-то здесь есть! Куда ни глянь - всюду одно канальство. Ну скажите, было ли что-нибудь похожее при австрийцах?"
8
На другой день в "Хоругви" можно было прочесть:
СКАНДАЛЬНАЯ АФЕРА ГОЛОУШЕКА
Брань вместо ответа!
Снова ложь и увертки!
Попытки оплевать честных людей!
Хам и подлец!
Иными словами нельзя в порядочном обществе назвать человека, который будучи по заслугам пригвожден к позорному столбу, вместо того чтобы защищаться,
неистово бранится и брызжет слюной,
оскорбляя всю чешскую прессу самыми вульгарными уличными выражениями, из коих наугад приведем наиболее мягкие "низкие нападки, трусливая анонимность, лжецы, клеветники, жестокая травля, оградить свое спокойствие, мне весьма неприятно, настоятельно требую, злостные выдумщики, анонимные подстрекатели". Какой букет грубостей, оскорблений и просто хулиганских ругательств! Разумеется, бумага подлой, способной на любую мерзость и даже бандитскую выходку "Вольной свободы" все стерпит и не покраснеет от этого потока грязи, воняющей сточной канавой и тюремной камерой. Вот где мы видим нашего политического противника в его истинном обличье, во всем его "благородстве" какого устыдился бы последний бродяга и висельник! Кроме бессмысленных ругательств, за душой у этого подонка ничего не оказалось: он лопочет нечто совершенно противоположное тому, что пытался доказать раньше, запутывается во все новой и новой лжи и пытается запятнать грязью клеветы особ, которые и руки бы ему не подали как, например, членов нашей редакции, авторов известных патриотических романов и книг для девиц пана Паржика, пана священника Никличека, пана начальника отдела Горака и многих других. Кого еще по пытается затянуть в свое болото изрыгающий непотребную брань пан Голоушек? Стыдно смотреть, как он корчится в бессильной злобе, измышляя все новые и новые обстоятельства дела он, видите ли, выпил свой кофе (!), написал одно или два письма (кому? Одно или все таки два?), а с восьми вечера слушал по радио "Травиату" ("Травиата" начинается в семь!), зато ни на один из наших вопросов он так и не отвечает, а с дерзостью опытного налетчика обрушивается на нас начальственным тоном требуя, чтобы мы представили доказательства его гнусных злодеяний! Пыжась доказать свое "алиби", он называет имена четырех лиц, якобы встреченных им за время двухчасовой прогулки - мол, больше никто ему не повстречался!
Человек, которому не от кого прятаться, встретит за два часа сотни, а то и тысячи людей! Грубой бранью этот беспардонный лжец тщетно пытается возместить слабость своих доказательств...
В этот день под заголовком "Клеветник хуже убийцы" "Обозрение" напечатало:
Закон давно уже должен положить конец тому падению нравов, которое инспирируется определенной частью нашей прессы, обожающей сальности и пошлость. Вчерашняя "Вольная свобода", так сказать, поставила в этом отношении рекорд, окончательно запятнав чистый щит нашей журналистики; она сочла возможным опубликовать проклятия и ругань Йозефа Голоушека, которые вносят неслыханное хамство и наглость в методы, которыми пользуются люди, которые гордятся своим свободомыслием, которое процветает и на самых ответственных постах, в своих нападках на порядочную прессу. Чтобы не оскорбить слуха наших простых и неиспорченных читателей, мы воздерживаемся от цитирования непристойных ругательств Йозефа Голоушека. Ограничиваемся лишь настойчивым вопросом министру внутренних дел: к чему тогда существует у нас цензура печати и почему не были незамедлительно изъяты эти скотские выражения, вызывающие возмущение любого образованного человека?
Вчерашняя "Хоругвь" пытается поучать нас относительно наших репортерских обязанностей, утверждая, что Мария Мала не умерла и не была вчера достойным образом погребена. В наших руках оригинал свидетельства о смерти Марии Малой, рожденной в 1841 году в Горшове Тыне. Советуем "Хоругви" заметать перед собственным порогом!
"Глашатай" в этот же день опубликовал заметку, выразительно озаглавленную "Хулиган":
Аферист и негодяй, которого наша газета изобличила в подлейших преступлениях, с бешенством невменяемого мстит теперь порядочной прессе, назвав наших виднейших, поседевших в неустанном служении отчизне и борьбе за правду журналистов трусливыми анонимами, лжецами и клеветниками! Эти грубые оскорбления мог, разумеется, опубликовать лишь такой дрянной, беспринципный и продажный листок, каким является "Вольная свобода" Наша пресса сделает из этого свои выводы и бескомпромиссно выступит против такой, с позволения сказать, печати, отравляющей своими миазмами общественную атмосферу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10