< ... > .
... Я отправился на несколько месяцев в США по приглашению образовавшегося там
Комитета для создания Института живого вещества, собравшего большие средства, и
прочел ряд лекций с большим успехом, особенно в Балтиморе, пропагандируя идею о
необходимости изучения живого вещества. Среди американских речей имела успех
особенно одна, о ближайших задачах и целях Института живого вещества и о
необходимости его создания в Америке, вызвавшая приток денежных пожертвований,
позволивший довести нужный капитал до нескольких десятков миллионов долларов (до
70!). В конце концов, уже во время этой поездки было выбрано место для создания
Института и началась выработка его плана.
Место было выбрано на берегу моря, Атлантического океана, аналогично морским
биологическим станциям в южных штатах Северной Америки. К постройке и
организации Института было приступлено немедленно. Основы его организации были
мною продиктованы Наташе8 - я их здесь оставляю. При Институте площадь земли с
лесом, которая является неприкосновенной для сохранения нетронутой культурой
природы.
Постройка Института шла усиленным темпом. Мы переехали туда, когда все было
готово, месяца за два до официального открытия. Я видел каким-то внутренним
зрением весь Институт - огромное здание, расположенное недалеко от океана.
Кругом дома для научного персонала и служащих среди парка и цветов. Для
директора отдельный дом недалеко от Института. В Институте огромная библиотека.
Его организацию в общих чертах я продиктовал Наташе. Неясно и спорно было для
меня объединение его с геохимическим институтом, необходимость которого
неизбежно вытекала по ходу работ Института живого вещества.
Когда мы переехали - все было готово; там уже был весь штат, организовывавший
соответственные отделения - из старых сотрудников и друзей. < ... > Во главе
отделов стояли лица разных национальностей. < ... >
Я ясно представил себе торжество открытия; прибыло много гостей; пароход из
Европы (и русские). Удивительно ярко и несколько раз рисовалось мне действие
двух больших приборов, разлагающих организмы в количестве десятков тысяч кило.
Описания и принципы приборов продиктовал Наташе. Первая проба была сделана над
морскими крабами (какими-то колючими) и сразу дала результаты (будто бы открытие
в значительном количестве галлия). По идее работа этих приборов - одного для
сухопутных, другого для морских организмов - должна идти непрерывно, и штат
химиков - по специальностям < ... > работал так, как работают астрономы.
Материал накапливался десятками лет.
Я не буду здесь касаться тех научных тем, которые здесь подымались.
Поразительно, как быстро исчезают из сознания эти освещающие как молния темноту
создания интуиции и как много их помещается в единицу времени. Ясно одно - что
здесь область бесконечно великая нового.
В связи с подымаемыми здесь вопросами в разных отделах Института все время шла
непрерывная работа над отдельными задачами, причем уже в течение ближайших лет
выяснилось, что миллионные затраты окупались новыми источниками богатства
благодаря открытию руд неотделимых раньше элементов (йод, редкие земли и т.д.),
новыми их приложениями, приложением учения об удобрении, новыми средствами от
болезней. Огромную область нового дало изучение автотрофных организмов 2-го
рода9, явившегося одной из ступенек создания Института, и связанная с новыми
местами микробиология. Об этих организмах особенно в связи с автотрофностью
человечества я много думал, и многое стало мне ясным - но я не все запомнил и
лишь кое-что записал через Наташу.
Помимо любопытнейших вопросов химического характера, одновременно велись работы
и в другом направлении. Прежде всего над весом организмов, причем пришлось
вырабатывать методы и приемы. Этот вопрос вырешен. Затем над количеством живого
вещества в разных площадях земной поверхности. Тут встретилось много
неожиданного и получились интересные приложения к жизни в смысле подъема
урожайности и полей, и морей. < ... > . Луг, лес, поле были изучены с точки
зрения количества жизни в разных местах. При помощи частных средств через
несколько лет, когда авторитет Института стал высоко, была снаряжена специальная
экспедиция в девственные места Южной Америки и для океана произведен учет
скопления Саргассова моря в сравнении с обычными океаническими скоплениями
живого вещества. < ... > В обработке материала Саргассова моря я принимал
деятельное участие, когда мне уже было за 70 лет. < ... > .
2/15.III.1920 г.
Внимание было обращено на энергетический учет сознания (работы человечества), и
результаты этой работы, сравнимые с таким же учетом автотрофных организмов 2-го
рода, составляли предмет моей речи в день первого десятилетия Института.
Выдвигались и энергия светящихся организмов, и энергетический анализ разных
групп строения живого вещества по классам.
Жизнь шла в непрерывной работе. Институт много издавал, и много работ моих тут
было помещено. В новых открытиях и среди новых вопросов шла вся моя жизнь,
постоянно стремясь вперед. А вопросов и задач все более крупных являлось все
больше. В свободное время по окончании работ я читал по философии, общим
вопросам и великих поэтов. Почему-то не раз мне представлялось, что углубился в
испанскую литературу, как новую, так и старую. Здесь я набрасывал мысли для
последнего сочинения "Размышления перед смертью". < ... >
Так шла жизнь почти до конца. Я как будто стал во главе Института, когда мне
было 61-63 года, и оставался им до 80-84, когда я ушел из него и поселился
доживать свою жизнь в особом переданном мне здании с садом, не очень далеко.
Здесь я всецело ушел в разработку того сочинения, которое должно было выйти
после моей смерти, где я в форме отдельных отрывков (maximes) пытался высказать
и свои заветные мысли по поводу пережитого, передуманного и перечитанного, и
свои философские и религиозные размышления...
Умер я между 83-85 годами, почти до конца или до конца работая над
"Размышлениями". Я писал их по-русски и очень заботился, чтобы одновременно
вышел точный английский перевод...
Сейчас я вспомнил об одной мысли, которая ярко выливалась мне во время болезни,
но к которой я подходил еще в Киеве, во время работы над первой главой своей
книги о живом веществе, в связи с чтением работы Мечникова (в Полтаве) и Кащенко
(в Киеве) 10 - но которые тогда же не смог изложить в удовлетворяющей меня
форме. Это мысль о возможности прекращения смерти, ее случайности, почти что
бессмертия личности и будущего человечества. Меня интересовали последствия этого
с геохимической точки зрения. Сейчас, во время болезни, целый рой идей, с этим
связанных, прошел через мое сознание. Но здесь я их касаться не хочу и, должно
быть, не смог бы...
Так закончилась моя жизнь. Мне хочется здесь сказать несколько слов по поводу
этих "Размышлений перед смертью". Для меня именно это настроение является
наиболее странным. Я совершенно ни о чем подобном не думал за эти долгие месяцы
и годы.
Однако необходимо сказать следующее. С молодости меня привлекает форма изложения
своих мыслей в виде кратких изречений, свободных набросков и отдельных, более
длинных, но отрывочных размышлений.
1 2 3 4
... Я отправился на несколько месяцев в США по приглашению образовавшегося там
Комитета для создания Института живого вещества, собравшего большие средства, и
прочел ряд лекций с большим успехом, особенно в Балтиморе, пропагандируя идею о
необходимости изучения живого вещества. Среди американских речей имела успех
особенно одна, о ближайших задачах и целях Института живого вещества и о
необходимости его создания в Америке, вызвавшая приток денежных пожертвований,
позволивший довести нужный капитал до нескольких десятков миллионов долларов (до
70!). В конце концов, уже во время этой поездки было выбрано место для создания
Института и началась выработка его плана.
Место было выбрано на берегу моря, Атлантического океана, аналогично морским
биологическим станциям в южных штатах Северной Америки. К постройке и
организации Института было приступлено немедленно. Основы его организации были
мною продиктованы Наташе8 - я их здесь оставляю. При Институте площадь земли с
лесом, которая является неприкосновенной для сохранения нетронутой культурой
природы.
Постройка Института шла усиленным темпом. Мы переехали туда, когда все было
готово, месяца за два до официального открытия. Я видел каким-то внутренним
зрением весь Институт - огромное здание, расположенное недалеко от океана.
Кругом дома для научного персонала и служащих среди парка и цветов. Для
директора отдельный дом недалеко от Института. В Институте огромная библиотека.
Его организацию в общих чертах я продиктовал Наташе. Неясно и спорно было для
меня объединение его с геохимическим институтом, необходимость которого
неизбежно вытекала по ходу работ Института живого вещества.
Когда мы переехали - все было готово; там уже был весь штат, организовывавший
соответственные отделения - из старых сотрудников и друзей. < ... > Во главе
отделов стояли лица разных национальностей. < ... >
Я ясно представил себе торжество открытия; прибыло много гостей; пароход из
Европы (и русские). Удивительно ярко и несколько раз рисовалось мне действие
двух больших приборов, разлагающих организмы в количестве десятков тысяч кило.
Описания и принципы приборов продиктовал Наташе. Первая проба была сделана над
морскими крабами (какими-то колючими) и сразу дала результаты (будто бы открытие
в значительном количестве галлия). По идее работа этих приборов - одного для
сухопутных, другого для морских организмов - должна идти непрерывно, и штат
химиков - по специальностям < ... > работал так, как работают астрономы.
Материал накапливался десятками лет.
Я не буду здесь касаться тех научных тем, которые здесь подымались.
Поразительно, как быстро исчезают из сознания эти освещающие как молния темноту
создания интуиции и как много их помещается в единицу времени. Ясно одно - что
здесь область бесконечно великая нового.
В связи с подымаемыми здесь вопросами в разных отделах Института все время шла
непрерывная работа над отдельными задачами, причем уже в течение ближайших лет
выяснилось, что миллионные затраты окупались новыми источниками богатства
благодаря открытию руд неотделимых раньше элементов (йод, редкие земли и т.д.),
новыми их приложениями, приложением учения об удобрении, новыми средствами от
болезней. Огромную область нового дало изучение автотрофных организмов 2-го
рода9, явившегося одной из ступенек создания Института, и связанная с новыми
местами микробиология. Об этих организмах особенно в связи с автотрофностью
человечества я много думал, и многое стало мне ясным - но я не все запомнил и
лишь кое-что записал через Наташу.
Помимо любопытнейших вопросов химического характера, одновременно велись работы
и в другом направлении. Прежде всего над весом организмов, причем пришлось
вырабатывать методы и приемы. Этот вопрос вырешен. Затем над количеством живого
вещества в разных площадях земной поверхности. Тут встретилось много
неожиданного и получились интересные приложения к жизни в смысле подъема
урожайности и полей, и морей. < ... > . Луг, лес, поле были изучены с точки
зрения количества жизни в разных местах. При помощи частных средств через
несколько лет, когда авторитет Института стал высоко, была снаряжена специальная
экспедиция в девственные места Южной Америки и для океана произведен учет
скопления Саргассова моря в сравнении с обычными океаническими скоплениями
живого вещества. < ... > В обработке материала Саргассова моря я принимал
деятельное участие, когда мне уже было за 70 лет. < ... > .
2/15.III.1920 г.
Внимание было обращено на энергетический учет сознания (работы человечества), и
результаты этой работы, сравнимые с таким же учетом автотрофных организмов 2-го
рода, составляли предмет моей речи в день первого десятилетия Института.
Выдвигались и энергия светящихся организмов, и энергетический анализ разных
групп строения живого вещества по классам.
Жизнь шла в непрерывной работе. Институт много издавал, и много работ моих тут
было помещено. В новых открытиях и среди новых вопросов шла вся моя жизнь,
постоянно стремясь вперед. А вопросов и задач все более крупных являлось все
больше. В свободное время по окончании работ я читал по философии, общим
вопросам и великих поэтов. Почему-то не раз мне представлялось, что углубился в
испанскую литературу, как новую, так и старую. Здесь я набрасывал мысли для
последнего сочинения "Размышления перед смертью". < ... >
Так шла жизнь почти до конца. Я как будто стал во главе Института, когда мне
было 61-63 года, и оставался им до 80-84, когда я ушел из него и поселился
доживать свою жизнь в особом переданном мне здании с садом, не очень далеко.
Здесь я всецело ушел в разработку того сочинения, которое должно было выйти
после моей смерти, где я в форме отдельных отрывков (maximes) пытался высказать
и свои заветные мысли по поводу пережитого, передуманного и перечитанного, и
свои философские и религиозные размышления...
Умер я между 83-85 годами, почти до конца или до конца работая над
"Размышлениями". Я писал их по-русски и очень заботился, чтобы одновременно
вышел точный английский перевод...
Сейчас я вспомнил об одной мысли, которая ярко выливалась мне во время болезни,
но к которой я подходил еще в Киеве, во время работы над первой главой своей
книги о живом веществе, в связи с чтением работы Мечникова (в Полтаве) и Кащенко
(в Киеве) 10 - но которые тогда же не смог изложить в удовлетворяющей меня
форме. Это мысль о возможности прекращения смерти, ее случайности, почти что
бессмертия личности и будущего человечества. Меня интересовали последствия этого
с геохимической точки зрения. Сейчас, во время болезни, целый рой идей, с этим
связанных, прошел через мое сознание. Но здесь я их касаться не хочу и, должно
быть, не смог бы...
Так закончилась моя жизнь. Мне хочется здесь сказать несколько слов по поводу
этих "Размышлений перед смертью". Для меня именно это настроение является
наиболее странным. Я совершенно ни о чем подобном не думал за эти долгие месяцы
и годы.
Однако необходимо сказать следующее. С молодости меня привлекает форма изложения
своих мыслей в виде кратких изречений, свободных набросков и отдельных, более
длинных, но отрывочных размышлений.
1 2 3 4