Он расшвыривает их несколькими ударами, не прибегая к оружию. Как все американцы двадцатого века, Джукс — чудовищной силы создание, привыкшее наносить, а также получать сокрушительные удары; в него можно запустить стулом, креслом, столом, даже комодом без малейшего для него вреда. Он почти не пользуется пистолетом, приберегая его для ритуальных церемоний.
В свою контору в Нью-Йорк Сити мистер Джукс отправляется верхом, или на спортивной машине (разновидность открытого автомобиля), или на троллейбусе. По пути он читает утреннюю газету, в которой мелькают набранные жирным шрифтом заголовки типа: «Открытие Северного полюса», «Гибель Титаника», «Успешная высадка космонавтов на Марсе» и «Странная гибель президента Гардинга».
Джукс работает в рекламном агентстве на Мэдисон-авеню — грязной ухабистой дороге, по которой разъезжают почтовые дилижансы, стоят пивные салуны, и на каждом шагу попадаются буйные гуляки, трупы и певички в сведенных до минимума туалетах.
Джукс — деятель рекламы, он посвятил себя тому, чтобы руководить вкусами публики, развивать ее культуру и оказывать содействие при выборах должностных лиц, а также при выборах национальных героев.
Его контора, расположенная на двадцатом этаже увенчанного башней небоскреба, обставлена в характерном для середины двадцатого века стиле. В ней имеется конторка с крышками на роликах, откидное кресло и медная плевательница. Контора освещена лучом лазера, рассеянным оптическими приборами. Летом комнату наполняют прохладой большие вентиляторы, свисающие с потолка, а зимою Джуксу не дает замерзнуть инфракрасная печь Франклина.
Стены украшены редкостными картинами, принадлежащими кисти таких знаменитых мастеров, как Микеланджело, Ренуар и Санди. Возле конторки стоит магнитофон. Джукс диктует все свои соображения, а позже его секретарша переписывает их, макая ручку в черно-углеродистые чернила. (Сейчас уже окончательно установлено, что пишущие машинки были изобретены лишь на заре Века Компьютеров, в конце двадцатого столетия.)
Деятельность мистера Джукса состоит в создании вдохновленных лозунгов, которые превращают половину населения страны в активных покупателей. Весьма немногие из этих лозунгов дошли до наших дней, да и то в более или менее фрагментарном виде, и студенты, прослушавшие курс профессора Рекса Гаррисона «лингвистика 916», знают, с какими трудностями мы столкнулись, пытаясь расшифровать такие изречения, как: «Не сушить возле источников тепла» (может быть, «пепла»?), «Решится ли она» (на что?) и «Вот бы появиться в парке в этом сногсшибательном лифчике» (невразумительно).
В полдень мистер Джукс идет перекусить, что он делает обычно на каком-нибудь гигантском стадионе в обществе тысяч подобных ему. Затем он снова возвращается в контору и приступает к работе, причем прошу не забывать, что условия труда в то время были настолько далеки от идеальных, что Джукс вынужден был трудиться по четыре, а то и по шесть часов день.
В те удручающие времена неслыханного размера достигли ограбления дилижансов, налеты, войны между бандитскими шайками и тому подобные зверства. В воздухе то и дело мелькали тела маклеров, в порыве отчаяния выбрасывавшихся их окон своих контор.
И нет ничего удивительного в том, что к концу дня мистер Джукс ищет духовного успокоения. Он обретает его на ритуальных сборищах, именуемых «коктейль». Там, в густой толпе своих единоверцев, он стоит в маленькой комнате, вслух вознося молитвы и наполняя воздух благовонными курениями марихуаны. Женщины, участвующие в церемонии, нередко носят одеяния, именуемые «платья для коктейля», известные также под названиями «шик-модерн».
Свое пребывание в городе мистер Джукс может завершить посещением ночного клуба, где посетителей развлекают каким-нибудь зрелищем. Эти клубы, как правило, располагались под землей. При этом Джукса почти каждый раз сопровождает некий «солидный счет» — термин маловразумительный. Доктор Дэвид Нивен весьма убедительно доказывает, что «солидный счет» — это не что иное, как сленговый эквивалент выражения «доступная женщина», однако профессор Нельсон Эдди справедливо замечает, что такое толкование лишь усложняет дело, ибо в наше время никто понятия не имеет, что означают слова «доступная женщина».
И, наконец, мистер Джукс возвращается на свое ранчо, причем едет на поезде, ведомом паровозом, и по дороге играет в азартные игры с профессиональными шулерами, наводнявшими все виды транспорта той поры. Приехав домой, он разводит во дворе костер, подбивает на счетах дневные расходы, наигрывает грустные мелодии на гитаре, ухаживает за одной из представительниц многотысячной орды незнакомок, имеющих обычай забредать на огонек в самое неожиданное время, затем завертывается в одеяло и засыпает…»
Неизвестно, имел ли в виду А. Бестер, когда писал эти строки, современные наши познания о прошлом человечества. Очень даже может быть. Ведь о той же древнеримской культуре мы имеем представления, в первую очередь, на основании раскопок Помпеи. И судим мы об этой многовековой культуре зачастую на основании порнографических фресок и по-разному толкуемым переводам.
Древние книги, написанные неизвестно когда и неизвестно кем (а если известно, то — примерно). Изделия, дата изготовления которых варьируется в периоде «плюс-минус пять-шесть веков». Когда открыли пирамиды майя, исследователи долго спорили, что изображено на картинах внутри пирамид — ученые собрания, религиозные церемонии или пытки пленных (и спорят до сих пор).
Каждый видит и понимает историю, как хочет, как ближе ему самому. Только представьте, что вдруг (абсурдная фантазия, конечно) до наших потомков из всего нашего культурного наследия дойдет насколько триллеров про маньяков-убийц и несколько порнофильмов. Да еще какие-нибудь сведения о зверствах в концлагерях. Неужели же они будут о нас столь же постыдного мнения, как мы о своих предках?
Поэтому снова и снова: чтобы иметь свою точку зрения, надо рассмотреть явление со всех сторон (во всяком случае, постараться). Любое явление в чем-то (или для кого-то) хорошее, и в чем-то (или для кого-то) плохое. Можно рассматривать и в телескоп, и под микроскопом. Но не надо надевать при этом ни розовые, ни черные очки. Поскольку то, что мы увидим через такие очки — или идеализм, или идиотизм.
Какое отношение это имеет к нашей теме? Самое прямое. Людям свойственно обобщать, это вполне нормальное качество человеческой психики. Иначе мы бы просто не могли ничему научиться. (Мы не берем во внимание встречающуюся иногда склонность к сверхобобщениям — это вопрос психиатрический). Люди склонны обобщать очень многое, умудряясь из разрозненных, отрывочных сведений создавать целую картину. Но промежутки между разрозненными кусочками информации они заполняют ранее полученными знаниями, поэтому и обобщают в соответствии со своим опытом. Фактически при любом обобщении главную роль играет человеческое воображение.
А теперь суть. Страшное поведение, страшная невербалика и паравербалика, страшная в фоносемантическом плане фраза заставляет работать мысль человека в нужном направлении. Заставляет бояться сказанного. Мы просто нажимаем нужные кнопки на клавиатуре человеческого биологического компьютера — мозга — и задаем нужную программу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63