) вызывает негативную реакцию населения, предлагается увеличить сроки, необходимые для придания статуса – «традиционная религиозная организация».
Сам Чуев утверждал, что Президент на личной встрече поддержал идею принятия данного законопроекта. Но известно, что впечатление поддержки остается после разговоров с Путиным очень у многих.
Впрочем, Президент так и не высказался, зато против проекта не раз высказывались Андрей Себенцов и Владимир Зорин.
Нельзя было не заметить, что сообщение о пресс-конференции Чуева было распространено в ленте ОВЦС. А чуть позже из аппаратов митрополитов Кирилла (Гундяева) и Мефодия (Немцова), наиболее вовлеченных в проблематику отношений с государством, тоже поступила критика проекта Чуева, но с противоположной стороны. Они полагали, что законопроект недостаточно четко прописывает привилегии «традиционных конфессий» и недостаточно ясен в части оснований признания такого статуса (в Патриархии явно опасаются расширительного понимания), определяет слишком малый срок для определения традиционности (так что и баптисты под него подходят) и передает чиновникам столь глобальный вопрос, как определение «традиционности».
В результате Чуев несколько раз перерабатывал проект. В последней (майской 2002 года) версии отменен критерий численности, критерий давности установлен в 85 лет (в промежуточных вариантах он достигал и 95 лет – от Манифеста 17 октября 1905 г.), исчезли сложно устроенная Федеральная комиссия и понятие «представительства иностранной традиционной религиозной организации „Статус „традиционной конфессии“ должен предоставляться отдельным законом. Не упоминаются налоговые льготы, но остались бесплатный доступ к телеэфиру и привилегированный доступ в школу. Как-то урегулирован и сложный вопрос о „традиционности“ местных организаций – теперь она автоматически признается по факту признания «традиционности“ централизованной организации.
Понимая недостаточность своего политического веса, Чуев передал проект на доработку юристам представителя Президента в Центральном округе. Но после летних каникул продвижение законопроекта не возобновилось. Видимо, сопротивление сильно.
Андрей Себенцов без устали повторяет, что любая привилегия для религиозной организации противоречит Конституции (по части 2 ст. 14, «религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом»), и оспорить это сложно. Но попытки оспорить продолжаются.
Наиболее жестко оппонирует Себенцову прот. Всеволод Чаплин:
… определенные силы очень идеологизированно и односторонне сделали проект Конституции. Там сказано, в частности, что человек, его права и свободы, являются высшей ценностью. Антихристианское высказывание! Для нас человек, его земные права и свободы – не являются высшей ценностью! Теми ценностями, ради которых можно жертвовать своей жизнью. А для нас главной ценностью является наша вера, без которой земная жизнь теряет смысл. Вот зачем было вносить в Конституцию идеологизированное утверждение – это большой вопрос.
Есть принцип равенства религиозных объединений перед Законом – этот принцип является каким-то особенным либеральным правом России, потому что подобного принципа нет в большинстве Конституций стран Запада.
Но все-таки покушение на Конституцию – аргумент, работающий только на стратегическую перспективу, а не на продвижение конкретного законопроекта. Пока представители Церкви ссылаются на исторически сложившуюся в Западной Европе практику особого статуса тех или иных религий и выдвигают теорию о том, что равенство религиозных объединений перед законом не тождественно равноправию, так как в Конституции есть оба понятия. Соответственно, можно быть равным в плане правоприменения, но иметь «расширенную правосубъектность». Но пока и эти аргументы не ускоряют продвижение чуевского законопроекта.
Не исключено, что скрытые разногласия вокруг него стали одной из причин выхода Чуева из фракции «Единство», о котором он объявил 5 декабря 2002 г. Выход Чуева из фракции и предполагаемое сближение его партии с православными националистами вряд ли помогут законопроекту.
Утраченную «Единством» инициативу немедленно подхватила КПРФ. Сергей Глазьев внес в декабре, слегка подредактировав, свой старый (не позже 1997 года) законопроект «О социальном партнерстве государства и религиозных организаций в целях сохранения национальных духовных традиций и обеспечения социальной защиты населения России». Он оказался даже жестче чуевского. Законопроект Глазьева прямо определяет, что «к традиционным религиозным организациям относятся Русская православная церковь, а также ислам и буддизм в местах традиционного компактного расселения мусульманских и буддистских общин» – и только! При этом государство не может заключать договоров о социальном партнерстве с иными организациями во всех значимых областях – преподавания религии в стенах школы, доступа к ТВ, в тюрьмы и армию, совместных издательских программ и т.д. Зато для «традиционных» государство, по законопроекту, должно бы даже выкупать их утраченную собственность за рубежом.
Законопроект Глазьева прямо покушается на закон о свободе совести, предоставляющий некоторые перечисленные выше права всем, а не только «традиционным», религиозным организациям. Есть в законопроекте и еще целый ряд юридически сомнительных мест. К тому же, «Единая Россия» вряд ли отдаст КПРФ лавры «защитника православия». Так что в вопросе о статусе «традиционных религиозных организаций» предстоят еще сложные политические маневры.
* * *
Но если Патриархии не удается пока добиться взаимопонимания с властью в вопросе особого статуса для РПЦ, то в вопросе дискриминации так называемых тоталитарных сект взаимопонимание давно сложилось. Хотя до сих пор нет никакого более или менее общепризнанного критерия, позволяющего отличить именно «тоталитарные» или «деструктивные» секты и культы, и, соответственно, нет никакого более или менее общепризнанного списка таковых, все согласны, что такие религиозные группы существуют и их деятельность подлежит ограничению. Но без определения критерия эта банальная констатация утрачивает всякий смысл: неясно, что является специфическим правонарушением, существует ли оно вообще (или дело вполне сводимо к обычным статьям УК), как выявлять нарушителей, что считать признаками преступного в как-нибудь сформулированном смысле сообщества и т.д.
Официальное или просто достаточно общепринятое решение этих проблем до сих пор не найдено, так что представители «антикультистских» организаций, Церкви и властей бесконечно продолжают принимать резолюции и донимать, с переменным успехом, различные «нетрадиционные» религиозные объединения судебными исками и административными ограничениями. Само по себе это не является темой нашей статьи.
Отметим только, что при всех разногласиях о границах определения понятия «тоталитарные секты», это понятие всегда подразумевало два качественно разных слоя религиозных объединений: в первый входят так называемые новые религиозные движения (саентологи, муниты, Белое братство и т.д.), отвергаемые почти все и всегда; второй образуют более старые, но традиционно осуждаемые Церковью неопротестантские и подобные им течения, причем осуждение в среднем тем больше, чем менее представлена история этого течения в России (мормонов и тем более иеговистов гораздо чаще осуждают, чем пятидесятников и тем более баптистов, хотя и такое, конечно, случается).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Сам Чуев утверждал, что Президент на личной встрече поддержал идею принятия данного законопроекта. Но известно, что впечатление поддержки остается после разговоров с Путиным очень у многих.
Впрочем, Президент так и не высказался, зато против проекта не раз высказывались Андрей Себенцов и Владимир Зорин.
Нельзя было не заметить, что сообщение о пресс-конференции Чуева было распространено в ленте ОВЦС. А чуть позже из аппаратов митрополитов Кирилла (Гундяева) и Мефодия (Немцова), наиболее вовлеченных в проблематику отношений с государством, тоже поступила критика проекта Чуева, но с противоположной стороны. Они полагали, что законопроект недостаточно четко прописывает привилегии «традиционных конфессий» и недостаточно ясен в части оснований признания такого статуса (в Патриархии явно опасаются расширительного понимания), определяет слишком малый срок для определения традиционности (так что и баптисты под него подходят) и передает чиновникам столь глобальный вопрос, как определение «традиционности».
В результате Чуев несколько раз перерабатывал проект. В последней (майской 2002 года) версии отменен критерий численности, критерий давности установлен в 85 лет (в промежуточных вариантах он достигал и 95 лет – от Манифеста 17 октября 1905 г.), исчезли сложно устроенная Федеральная комиссия и понятие «представительства иностранной традиционной религиозной организации „Статус „традиционной конфессии“ должен предоставляться отдельным законом. Не упоминаются налоговые льготы, но остались бесплатный доступ к телеэфиру и привилегированный доступ в школу. Как-то урегулирован и сложный вопрос о „традиционности“ местных организаций – теперь она автоматически признается по факту признания «традиционности“ централизованной организации.
Понимая недостаточность своего политического веса, Чуев передал проект на доработку юристам представителя Президента в Центральном округе. Но после летних каникул продвижение законопроекта не возобновилось. Видимо, сопротивление сильно.
Андрей Себенцов без устали повторяет, что любая привилегия для религиозной организации противоречит Конституции (по части 2 ст. 14, «религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом»), и оспорить это сложно. Но попытки оспорить продолжаются.
Наиболее жестко оппонирует Себенцову прот. Всеволод Чаплин:
… определенные силы очень идеологизированно и односторонне сделали проект Конституции. Там сказано, в частности, что человек, его права и свободы, являются высшей ценностью. Антихристианское высказывание! Для нас человек, его земные права и свободы – не являются высшей ценностью! Теми ценностями, ради которых можно жертвовать своей жизнью. А для нас главной ценностью является наша вера, без которой земная жизнь теряет смысл. Вот зачем было вносить в Конституцию идеологизированное утверждение – это большой вопрос.
Есть принцип равенства религиозных объединений перед Законом – этот принцип является каким-то особенным либеральным правом России, потому что подобного принципа нет в большинстве Конституций стран Запада.
Но все-таки покушение на Конституцию – аргумент, работающий только на стратегическую перспективу, а не на продвижение конкретного законопроекта. Пока представители Церкви ссылаются на исторически сложившуюся в Западной Европе практику особого статуса тех или иных религий и выдвигают теорию о том, что равенство религиозных объединений перед законом не тождественно равноправию, так как в Конституции есть оба понятия. Соответственно, можно быть равным в плане правоприменения, но иметь «расширенную правосубъектность». Но пока и эти аргументы не ускоряют продвижение чуевского законопроекта.
Не исключено, что скрытые разногласия вокруг него стали одной из причин выхода Чуева из фракции «Единство», о котором он объявил 5 декабря 2002 г. Выход Чуева из фракции и предполагаемое сближение его партии с православными националистами вряд ли помогут законопроекту.
Утраченную «Единством» инициативу немедленно подхватила КПРФ. Сергей Глазьев внес в декабре, слегка подредактировав, свой старый (не позже 1997 года) законопроект «О социальном партнерстве государства и религиозных организаций в целях сохранения национальных духовных традиций и обеспечения социальной защиты населения России». Он оказался даже жестче чуевского. Законопроект Глазьева прямо определяет, что «к традиционным религиозным организациям относятся Русская православная церковь, а также ислам и буддизм в местах традиционного компактного расселения мусульманских и буддистских общин» – и только! При этом государство не может заключать договоров о социальном партнерстве с иными организациями во всех значимых областях – преподавания религии в стенах школы, доступа к ТВ, в тюрьмы и армию, совместных издательских программ и т.д. Зато для «традиционных» государство, по законопроекту, должно бы даже выкупать их утраченную собственность за рубежом.
Законопроект Глазьева прямо покушается на закон о свободе совести, предоставляющий некоторые перечисленные выше права всем, а не только «традиционным», религиозным организациям. Есть в законопроекте и еще целый ряд юридически сомнительных мест. К тому же, «Единая Россия» вряд ли отдаст КПРФ лавры «защитника православия». Так что в вопросе о статусе «традиционных религиозных организаций» предстоят еще сложные политические маневры.
* * *
Но если Патриархии не удается пока добиться взаимопонимания с властью в вопросе особого статуса для РПЦ, то в вопросе дискриминации так называемых тоталитарных сект взаимопонимание давно сложилось. Хотя до сих пор нет никакого более или менее общепризнанного критерия, позволяющего отличить именно «тоталитарные» или «деструктивные» секты и культы, и, соответственно, нет никакого более или менее общепризнанного списка таковых, все согласны, что такие религиозные группы существуют и их деятельность подлежит ограничению. Но без определения критерия эта банальная констатация утрачивает всякий смысл: неясно, что является специфическим правонарушением, существует ли оно вообще (или дело вполне сводимо к обычным статьям УК), как выявлять нарушителей, что считать признаками преступного в как-нибудь сформулированном смысле сообщества и т.д.
Официальное или просто достаточно общепринятое решение этих проблем до сих пор не найдено, так что представители «антикультистских» организаций, Церкви и властей бесконечно продолжают принимать резолюции и донимать, с переменным успехом, различные «нетрадиционные» религиозные объединения судебными исками и административными ограничениями. Само по себе это не является темой нашей статьи.
Отметим только, что при всех разногласиях о границах определения понятия «тоталитарные секты», это понятие всегда подразумевало два качественно разных слоя религиозных объединений: в первый входят так называемые новые религиозные движения (саентологи, муниты, Белое братство и т.д.), отвергаемые почти все и всегда; второй образуют более старые, но традиционно осуждаемые Церковью неопротестантские и подобные им течения, причем осуждение в среднем тем больше, чем менее представлена история этого течения в России (мормонов и тем более иеговистов гораздо чаще осуждают, чем пятидесятников и тем более баптистов, хотя и такое, конечно, случается).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14