Тот факт, однако, что образование сновидений покоится на процессе сгущения, остается бесспорным и непоколебимым. Как же совершается, однако, это сгущение?
Если предположить, что из обнаруженных мыслей, скрывающихся за сновидением, лишь немногие представлены в нем, то следовало бы утверждать, что сгущение совершается путем исключения: сновидение представляет собою не точный перевод или проектирование мыслей сновидения, а чрезвычайно неполное и расплывчатое воспроизведение их. Воззрение это, как мы скоро узнаем, безусловно неправильно. Однако остановимся пока на нем и спросим себя: если в содержание сновидения попадают лишь немногие элементы мыслей, то какие же условия определяют выбор последних?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует обратить внимание на элементы содержания сновидения, которое должно было таким образом восполнить искомое нами условие. Сновидение, к образованию которого привел интенсивный процесс сгущения, будет наименее благоприятным материалом для такого исследования. Я остановлюсь поэтому на вышеупомянутом сновидении о ботанической монографии.
Содержание сновидения: Я написал монографию о каком-то растении. Книга лежит передо мною, я перелистываю таблицы в красках. К книге приложены засушенные экземпляры растений.
Центральным элементом этого сновидения является ботаническая монография. Последняя относится к впечатлениям предыдущего дня; в витрине книжного магазина я действительно видел монографию о растении цикламен. Упоминания этого растения нет в содержании сновидения, в котором осталась лишь монография и ее связь с ботаникой. «Ботаническая монография» обнаруживает тотчас же свое взаимоотношение со статьей по вопросу о кокаине, которую я когда-то написал; от кокаина же мысли идут, с одной стороны, к юбилейному сочинению и к некоторым эпизодам университетской лаборатории, с другой же – к моему другу, окулисту доктору Кенигштейну, который принимал участие в исследовании кокаина. С личностью доктора Кениг-штейна связывается далее воспоминание о прерванном разговоре, который я вел с ним накануне вечером, и различные мысли о вознаграждении за врачебные услуги между коллегами. Разговор этот и является главным возбудителем сновидения; монография о цикламене тоже служит его поводом, но носит индифферентный характер; как я полагаю, «Ботаническая монография» сновидения является посредствующим общим звеном между обоими переживаниями предыдущего дня, будучи взята в неизмененном виде от индифферентного впечатления и при помощи различных ассоциативных соединений связана с психически важным переживанием.
Но не только сложное представление «Ботаническая монография», но и каждый из его элементов – «ботаническая» и «монография» в отдельности входят посредством различных соединений глубоко в «сеть» мыслей сновидения. К «ботанической» относятся воспоминания о личности профессора Гертнера, о его цветущей супруге, о моей пациентке, носящей имя Флора, и о даме, к которой относится рассказанная мною история о забытых цветах. Гертнер приводит нас снова к лаборатории и к разговору с Кенингштейном; к этому же разговору относится и упоминание об обеих пациентках. От дамы с цветами ход мыслей направляется к любимым цветам моей жены, другой же конец этих мыслей отходит к названию виденной мною накануне книги – монографии. Кроме того, понятие «ботаническая» напоминает об одном гимназическом эпизоде и об экзамене в университете, а затронутая в нашем разговоре тема о моих увлечениях связуется через посредство моих любимых овощей – артишоков – с ходом мыслей, идущим от забытых цветов. Позади «артишоков» всплывает воспоминание, с одной стороны, об Италии, с другой же – о том детском эпизоде, который объясняет мою любовь к книгам. Понятие «ботаническая» представляет, таким образом, наивысший узловой пункт, в котором сходятся многочисленные цепи мыслей, связанные вполне справедливо с вышеупомянутым разговором.
«Монография» в сновидении относится опять-таки к двум темам: к односторонности моих занятий и к дороговизне моих увлечений.
Первоначальное исследование вызывает впечатление, будто элементы «ботаническая» и «монография» потому восприняты содержанием сновидения, что они обнаруживают наибольшее число точек соприкосновения с большинством мыслей, скрывающихся за сновидением, то есть образуют узловой пункт, в котором скрещивается большинство мыслей, или, опять-таки, говоря иначе, потому, что они «многосмысленны» в отношении толкования сновидения. Обстоятельство, лежащее в основе этого объяснения, может быть выражено еще и другим образом: каждый из элементов содержания сновидения различным образом обусловливается, детерминируется, то есть имеет целый ряд соответствующих пунктов в мыслях, скрывающихся за сновидением.
Мы узнаем значительно больше, если проследим и относительно других составных частей сновидения их происхождение в мыслях. Таблицы в красках, которые я перелистываю, относятся опять-таки к новой теме: к критике моих работ со стороны коллег и к представленным уже в сновидении увлечениям; кроме того, и к детским воспоминаниям о том, как я уничтожил книгу с картинками. Засушенные экземпляры растения относятся к гимназическому эпизоду с гербарием. Я вижу, таким образом, каково взаимоотношение между содержанием сновидения и мыслями, скрывающимися за ним: не только элементы сновидения различным образом детерминируются мыслями, но и отдельные мысли сновидения представляются в нем различными элементами. От одного элемента сновидения ассоциативный путь ведет к нескольким мыслям; от одной мысли к нескольким элементам сновидения. Последнее образуется поэтому не таким образом, что отдельная мысль или группа мыслей дает часть содержания сновидения и следующая мысль следующую часть сновидения, все равно как из населения избираются народные представители, наоборот, вся масса мыслей сновидения подлежит известной обработке, после которой наиболее способные элементы избираются для включения в содержание сновидения. Какое бы сновидение я ни подверг такому расчленению, я всегда найду в нем подтверждение тех принципов, что элементы сновидения образуются из всей массы мыслей и что каждый из них различным образом детерминируется в общем комплексе мыслей.
Я считаю необходимым подтвердить соотношение содержания сновидения с мыслями, скрывающимися за ним, на новом примере, который отличается чрезвычайно искусным сплетением этого взаимоотношения. Сновидение сообщено мне одним из пациентов, которого я лечу от клаустрофобии (боязнь закрытых помещений). Ниже мы увидим, почему я озаглавил это интересное сновидение следующим образом:
«Красивое сновидение»
«Он едет в большом обществе по улице X., на которой находится скромный постоялый двор (на самом деле это неверно). На постоялом дворе дается спектакль, он – то публика, то актер. В конце концов ему приходится переодеваться, чтобы вернуться в город. Часть персонала выходит в партер, другая – в верхний ярус. Возникает ссора. Стоящие наверху сердятся, что люди внизу еще не готовы и что они поэтому не могут выйти. Брат его наверху, сам он внизу, и он сердится на брата, что его так толкают. (Эта часть сновидения наиболее туманна).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151