Как бы то ни было, а всегда и везде царит убеждение, что буква «д» обладает неким кабалистическим смыслом, в ней затаено особое очарование, притягательность, потому что ей одной подвластно невообразимое: произвести человека в аристократы.
Итак, месье Дельтур, пишущий свою фамилию без апострофа, был рантье, то есть его доход составлял пять-шесть тысяч франков ренты, на кои он и жил вместе с супругой и дочерью. Жене было сорок четыре, дочери — восемнадцать, а самому отцу семейства двадцать второго февраля исполнилось пятьдесят.
Не могу с уверенностью сказать, кто его родители и более древние предки. Он об этом не распространялся. Полагаю, что в глубине души Дельтур не был столь самонадеян, чтобы причислять своих пращуров к высшему обществу.
Женившись, месье Дельтур ничем не занимался и не походил на современных молодых людей. Состояние принесла ему невеста, тоже, кстати, наверняка не происходившая из аристократического рода, а, как все мы, грешные, — от Адама и Евы. Грузная, не слишком красивая, но добрая и чувствительная, мадам Дельтур очень любила мужа, полностью разделяя его мысли и привязанности.
Супруги, живя счастливо и спокойно, согласно статьям 212, 213 и 214 Гражданского кодекса, воспитывали дочь, мадемуазель Анну Дельтур, ту самую, с которой случился обморок во время катастрофы.
Небо одарило девушку необыкновенной красотой, и еще большей грацией. Лишенная напыщенных иллюзий и кривляний, она была из тех, кто вызывает к себе истинную любовь. И всякое благородное сердце отвечало этому сердцу чувством чистым и трепетным.
Судите сами: нежный розовый лепесток сомнется и увянет от первого же легкого дуновения; цветок, едва сорванный, изнемогает и тускнеет, но в душе таит сильные чувства. Девушке и невдомек, отчего она вся дрожит и пылает. О, возраст колебаний и нерешительности. Душа с трудом расстается с чрезмерной невинностью. Покрывало целомудрия, коим до сих пор было покрыто сердце, приподнимается от первого дуновения любви. Беспокоит что-то несказанное, необъяснимое, мучают вопросы, на которые нет ответа. Порой видишь, да не слышишь, а то и наоборот.
Юность желает и страшится своих желаний, делает шаг и в страхе останавливается, смеется и плачет. Такое чувство испытывает человек, из кромешной тьмы попавший вдруг в яркий свет. Сердце борется с самим собою. Однако важно, чтобы незнакомые чувства и ощущения наступали постепенно, не налетали ураганом. Не то слишком скорое, внезапное прозрение погубит невинную душу.
Такова была Анна Дельтур, ее душа и сердце. Все ощущения и раздумья тотчас же отражались на лице ее: то тень пробегала по прекрасным чертам, то вновь воцарялся покой, и тогда лицо светилось простодушием и наивностью, подобно солнцу, вышедшему из-за туч.
Странно, что такое неземное создание было обязано своим появлением на свет супругам Дельтур, людям добрым, однако слишком уж приземленным и практическим. Старики и сами не раз спрашивали себя, как случилось, что у них родилась дочь, столь мало на них похожая. Между тем они гордились своей Анной, а пуще прочего — ее красотой. Они восхищались ею, как зрители искусством жонглеров или акробатов, не задаваясь вопросами, что чувствуют артисты.
Да и мало кто во всей округе способен был оценить прелести Анны Дельтур. К тому же семья вела не очень открытый образ жизни. Месье Дельтур почитал ниже своего достоинства общаться с обыкновенными горожанами. Он был бы не прочь войти в круг городской знати. Месье де Пти Жан, к примеру!.. Но аристократы предпочитали прятаться в фамильных особняках, тешась собственной спесью и скукой.
Месье Дельтур не мог войти в высшее общество и довольствовался малым. В доме, как правило, было тихо и безлюдно. Это зимой, а летом семейство отправлялось в деревню в трех лье от города, под названием Бащ-Гонтроньер, в Бренской общине. И там коротали дни в еще большем одиночестве. Конечно, и речи не могло быть о том, чтобы беседовать с местными жителями. По воскресеньям ходили в церковь и раздавали крестьянам монеты. Это было исключительно приятным занятием.
Но вот летом 1838 года семья поспешно вернулась из деревни в Нант, чем-то удрученная. Месье Дельтур, как ни старался, не в силах был сдержать порывы гнева. Мадам Дельтур часто плакала. Они совсем уединились, будто бы прятались ото всех. Анна вернулась бледная, возбужденная и расстроенная. Причины такой перемены никто не знал.
По округе поползли слухи (прислуга и швейцары в распространении сплетен такие же искусные мастера, как пекарь в изготовлении булочек) от одного к другому, из уст в уста. Все началось со швейцара дома Дельтуров и того, что служил напротив, в доме номер двадцать. Слухи разрастались, шуршали по лестницам и гостиным, наполняя собой улицы и дома. Словом, все как в басне Лафонтена «Женщина и секрет». К тому же с каждым разом рассказ обрастал новыми подробностями. Тем не менее, сколько ни болтай, правды все равно никто не знал, а потому соседи, в конце концов, успокоились и забыли об этом.
А Дельтуры потихоньку начали приходить в себя, мысли о неминуемом несчастье отошли на второй план и стерлись из памяти. Отец семейства стал спокойнее. Мадам меньше плакала, а к Анне мало-помалу возвращалась жизнь, как к человеку, пробудившемуся от мутного сна. Она оживала, словно цветок после пронесшейся и едва не погубившей его бури. Начали даже поговаривать о возвращении после Пасхи в деревню. Месье Дельтур предпочитал Готроньер другим местам, ибо, подобно Цезарю, стремился скорее быть первым в провинции, чем вторым в Риме. Мильтон так это перевел:
«Лучше быть королем в Аду, чем рабом нa Небесах». А французский автор выразился иначе: «Я предпочел бы быть головой мухи, нежели хвостом льва».
Однажды кто-то увидел, как в дом заходит некий уже знакомый нам персонаж, на что сразу обратили внимание на улице Клавюрери. Еще бы! Ведь к Дельтурам почти никто не приходил. А теперь пожалуйста — старый Жозеф. Да, да, это был именно он. Но что нужно здесь старику? Тотчас снова разнеслись по улице слухи, один чуднее другого. В конце концов, договорились до того, что вскоре ожидается свадьба Жозефа и красавицы Анны. Таковы люди. Если они не в состоянии раскрыть тайну, то напридумывают в отместку такого...
Но старый звонарь больше не появлялся, и слухи сами собой снова утихли.
Все это происходило до катастрофы в церкви Святого Николая. А в тот самый вечер Анна вместе с одним из родственников вышла из дому и направилась послушать проповедь. Старики понимали, что девушке необходимо хоть какое-то развлечение. Проповедь как нельзя лучше подходила к ее теперешнему состоянию.
Месье Дельтур был слишком важной особой, чтобы самому идти на подобное сборище, и он доверил дочь своему двоюродному брату, человеку добродетельному и душевному. С ним Анне нечего было опасаться.
Слава Богу, что мадам Дельтур не пошла вместе с ними. Мы-то с вами, читатель, знаем о последующих событиях того вечера. Ужас охватывает при одной мысли о том, что эта полная, грузная, неповоротливая женщина могла оказаться в давке. Случись так, среди множества погибших была бы и она.
Когда весть о катастрофе донеслась до улицы Клавюрери, родительские чувства взяли верх над всеми предрассудками, и оба сломя голову кинулись на поиски дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32