Почему же среди ученых понимание глубинности Действия, его абсолютной необходимости менее широко распространено, чем среди «практических людей»? Почему боязнь действия aa?a считается отличительной профессиональной чертой ученого?
Платон считал единственно возможным путем для философа «напряженное интеллектуальное общение». А Илия, услышав тихий голос, долетевший до него после молнии, землетрясения и бури, был абсолютно уверен, что это и есть непосредственное присутствие духовной силы, являющейся источником всякого действия во Вселенной (3 Царств 19, 11-13). «Великий и сильный ветер», который «двигал горы и разбивал камни перед Господом», пришел и ушел перед Создателем своим и Творцом, чтобы заставить проявиться пророческую интуицию Илии. Илия, ожидавший Господа, должен был показать, что физическая сила – это только одно из проявлений Бога, но не Сам Всемогущий Бог. Или я знал, как знал Лаоцзы, что тишина Источника Жизни (увэй), по сути, есть полнота деятельности, которая кажется недеянием лишь непосвященному.
Пророки, поэты и ученые – это избранные сосуды, призванные Творцом совершить человеческое действие эфиризованного вида, которое, быть может, более походит на собственное Божие деяние, чем какое-либо из действий, производимых Человеческой Природой. В этой, как и в любой другой, форме встречи божественного и тварного испытание есть цена привилегии; ибо истина, согласно которой Жизнь есть Действие, столь же трудна для того, кому открылось высшее духовное призвание, сколь очевидна для человека действия, пребывающего на духовно более низком уровне. Сам Илия был призван Словом Господа, чтобы не свершился преступный акт накликания смерти в момент отчаяния, которое наступает, когда утрачена вера (3 Царств. 19, 1-18). Но этот грех, который является горьким опытом поэтов, пророков и ученых, не характерен для деловых людей или военных. Примером этому может служить поединок Гектора с Аяксом.
Гектору и Аяксу ясно без слов, что жизнь их полностью зависит от действий друг друга. В противоположность этому пророк, поэт или ученый напоминает лучника, посылающего стрелу в цель, которая находится так далеко, что и разглядеть-то ее невозможно.
«Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять его найдешь» (Еккл. II, 1). Гектор или Аякс не задумывается о цели, ибо она рядом. Однако лучник, который не видит своей цели, или мыслитель, который не знает последствий своих отвлеченных раздумий, обречен на мучительные колебания.
Таким образом, за пределами «практического» действия в рамках Пространства и Времени находится духовное действие, которое представляется значительно более богоподобным в двух аспектах. Агамемнон, проживший короткую и неяркую жизнь, обязан своим литературным бессмертием поэту, который умер в полной безвестности . Поэмы Гомера продолжают трогать сердца людей и возбуждать их воображение через много веков после того, как эфемерная Микенская империя распалась, не оказав ощутимого воздействия на всю последующую политическую жизнь; а сколько сильных и мужественных людей, живших до Агамемнона, оказалось полностью преданными забвению только потому, что на их время не выпало родиться поэту, который бы увековечил их в своих творениях.
Однако именно в силу того, что духовная активность Человеческой Природы обладает божественной способностью производить действия через тысячи миль и лет, души, призванные Богом к подобным духовным действиям, имеют склонность медлить и колебаться, бесцельно тратя время жизни и не видя кардинальных различий между действием и бездеятельностью. Именно потому, что цель лучника находится вне пределов видимости, лучник может отложить лук в сторону, так и не выпустив стрелы, тогда как воин не может отбросить свой меч в ходе поединка.
Человек не знает Вечности – Божественного Вечного Сейчас – в конечной земной жизни. Вечность вряд ли доступна даже Коллективному Человечеству, упорно собирающему и накапливающему из века в век плоды трудов и достижений Науки и Техники; ибо даже этот людской коралловый риф никогда бы не существовал, если бы каждый из бесчисленных составляющих его организмов не совершал своего отдельного индивидуального действия в рамках своего собственного краткого земного пути и узкого поля действия. В этом плане коллективные плоды Науки и Техники не обладают существенным внутренним отличием от даров Поэзии и Пророчества. Как и последние, они обязаны своим существованием индивидуальным творческим актам отдельных душ, озаренных смыслом и благодатью, которые ниспослал им Творец.
Ученому, равно как и работнику физического труда, дарована всего одна жизнь, и эта жизнь по разным причинам может оказаться весьма короткой. В любой момент человек должен быть готов к смерти, ибо никто не ведает, придет ли она через год, через месяц, на следующей неделе, а может быть, и сегодня. Строя планы на будущее, человек обязан постоянно помнить о быстротечности жизни. Нельзя рассчитывать на чудо, которое поможет совершить невозможное, раздвинув рамки Жизни или Интеллекта. Следует всегда помнить, что одним из фундаментальных законов Человеческой Природы является закон, согласно которому любое начинание, выходящее за рамки возможностей смертного, оказывается эфемерным. Действительно, интеллектуал, способный извлекать уроки из собственного опыта, обнаружит, что даже самое грандиозное произведение искусства, когда-либо созданное человеческой душой, не поглотило всю жизнь творца без остатка.
Ограничения, которые накладывают на творческие возможности человека перемены в его судьбе, и сама кратковременность жизни носят всего лишь внешний и негативный характер. Ритм же работы художника соотносится с его психическим хронометром, двумя стрелками которого являются Интеллект и Подсознательный Родник Духовного Творчества. Вслушиваясь в ритм беспощадного Времени, человек действия бросает вызов самой Смерти.
Импульс к исследованию отношений между фактами

Критические реакции
Исследуя вдохновения историков, мы обнаружили, что тот, кому суждено стать историком, от пассивного восприятия окружающей его действительности переходит к активному стремлению познать факты истории. Кроме того, мы обнаружили, что невозможно стать историком, как невозможно и оставаться им, если умственная мельница не запущена в ход мощным потоком любознательности. Мы заметили также, что, если будущий историк не сдерживает своего неуемного любопытства, он пускается в погоню за блуждающим огоньком всеведения, а это ложный путь, который ведет в никуда.
В чем же состоит правильный подход? Человек, призванный стать историком, должен научиться обуздывать свое любопытство. Его интерес к фактам проявляется и удовлетворяется не ради самого этого интереса, а в конечном счете ради творчества. Историк должен вдохновиться стремлением не просто узнавать факты, но постигать их смысл. Высшим смыслом творческого поиска является поиск Бога, действующего в истории, а первым слепым шагом на этом паломническом пути является стремление понять, каким образом факты Истории соединены между собой. Первое умственное движение историка, исследующего отношения между фактами, – критическая реакция на очевидные противоречия, а второе – творческий ответ на феномены, бросающие вызов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274