А. Васильева.
Более существенно, однако, другое. Как уже отмечалось, несмотря на все дополнения и вставки, несмотря на обилие новых примечаний, общий характер сочинения А.А. Васильева с 1917 по 1952 гг. не изменился. Его сочинение, написанное и изданное как курс лекций, свод материала для студентов, таковым и осталось. Не случайно так велик процент прямых текстуальных соответствий издания 1952 года и исходных русских версий: А.А. Васильев не менял сути работы. Он постоянно изменял и модернизировал научный аппарат, учитывал новейшие точки зрения по тому или иному вопросу, но при этом он никогда не выходил за рамки того жанра, который требует только грамотного изложения фактов и лишь наметок, краткого указания на научные проблемы, которые связаны с тем или иным периодом. Это относится не только к проблемам внутренней жизни, социальных и общественных отношений, в основном А.А. Васильевым не рассматриваемым, но и к проблемам, например, источниковедения, разбираемым автором достаточно подробно. Так, упомянув о крайне сложной истории текста Георгия Амартола, А.А. Васильев лишь слегка коснулся не менее сложной — хотя и несколько в ином отношении — истории текста Иоанна Малалы.
Подводя итоги, хотелось бы отметить, что «История Византийской империи» А.А. Васильева написана в известном смысле слова в традициях двух школ византиноведения — российской и западноевропейской, не вписываясь при этом до конца ни в одну из них. К своей «Истории Византийской империи» А.А. Васильев возвращался на протяжении своей жизни неоднократно, однако эту работу, видимо, не следовало бы называть основным научным произведением Александра Александровича. Эта книга не является исследованием истории Византии. Вследствие отмеченных выше особенностей работы его «История Византийской империи» это изложение византийской истории, в котором все проблемные моменты отодвинуты на второй план, будучи либо лишь названными, либо описанными внешне. Последнее обстоятельство объясняется прежде всего той ролью, которую играл А.А. Васильев в научной жизни США. Оказавшись волею судеб фактическим основателем американской византинистики, А.А. Васильев вынужден был заниматься прежде всего разработкой не частных проблем, а общим курсом истории Византии в целом.
Любое явление, однако, надо оценивать по тому, что оно дает. И в этом смысле «История Византийской империи» А.А. Васильева может дать современному читателю много, ибо существующие на русском языке недавние общие работы по истории Византии (трехтомник «История Византии» (М., 1967); трехтомник «Культура Византии» (М., 1984—1991)), неравноценны, будучи написаны разными авторами и ориентированы в основном на специалистов. До сих пор на русском языке не было полного изложения истории Византии, которое было бы кратким, четко и хорошо написанным, с современным научным аппаратом, позволяющим навести справки и в первом приближении осознать проблемы любого периода византийской истории. Эти бесспорные и очень важные достоинства работы А.А. Васильева обеспечат ей долгую жизнь среди достаточно широкого круга читателей.
Несколько слов в завершение о примечаниях редактора. В основном они посвящены текстологическим вопросам, связанным с пониманием текста, или же — с расхождениями между исходной русской версией и последующими изданиями на иностранных языках. Редактор не ставил себе специально цели полностью модернизировать научный аппарат работы А.А. Васильева, учитывая новейшие точки зрения по всем рассмотренным в книге проблемам. Это сделано лишь в некоторых наиболее важных местах, а также в тех случаях, когда взгляды А.А. Васильева устарели в свете опубликованных в последние годы исследований.
А.Г. Грушевой
Глава 1
Очерк разработки истории Византии
Общие популярные обзоры истории Византии. Очерк разработки истории Византии в России. Периодика, справочные издания, папирология
Краткий очерк разработки истории Византии на Западе
Начало разработки. Эпоха итальянского Возрождения главным образом увлекалась произведениями классической греческой и римской литературы. Византийской литературы в Италии в то время почти не знали и знакомиться с ней не стремились. Но постоянные поездки на восток за греческими рукописями и изучение греческого языка невольно заставляли мало-помалу отказываться от пренебрежительного отношения к средневековой греческой литературе. Первоначальное знакомство с писателями как классическими, так и византийскими сводилось к переводу греческого текста на латинский язык. Однако в XIV—XV веках интерес к византийской литературе проявляется лишь случайно и совершенно поглощается интересом к классическому миру.
Но уже в XVI веке и начале XVII отношение к византийской истории и литературе меняется, и целый ряд византийских авторов, правда довольно случайных и неодинаковых по значению, издается в Германии (напр., Иеронимом Вольфом), Нидерландах (Меурсием) и Италии (двумя греками — Алеманном и Алляцием).
Роль Франции. Время Дюканжа. Настоящей же основательницей научного византиноведения является Франция XVII века. Когда французская литература в блестящую эпоху Людовика XIV стала образцом для всей Европы, когда короли, министры, епископы и частные лица наперебой основывали библиотеки, собирали рукописи и осыпали знаками своего внимания и уважения ученых, тогда и занятия византийским временем нашли во Франции почетное место.
В начале XVII в. Людовик XIII перевел на французский язык наставления диакона Агапита императору Юстиниану. Кардинал Мазарини, будучи любителем книг и неутомимым собирателем рукописей, создал богатую библиотеку с многочисленными греческими рукописями, перешедшую после смерти кардинала в парижскую королевскую библиотеку (теперь Национальная библиотека), настоящим основателем которой был в XVI веке король Франциск I.
Знаменитый министр Людовика XIV, Кольбер, который заведовал также и королевской библиотекой, употреблял все усилия на умножение ученых сокровищ библиотеки и на приобретение рукописей за границей. Богатое частное книгохранилище Кольбера, где было собрано им немало греческих рукописей, было куплено королем в XVIII веке для королевской библиотеки. Кардинал Ришелье основал королевскую типографию в Париже (Луврская типография), которая должна была достойным образом издавать выдающихся писателей. Королевские греческие шрифты для печатания отличались красотой. Наконец, в 1648 году, под покровительством Людовика XIV и Кольбера, из королевской типографии вышел первый том первого собрания византийских историков; на протяжении времени до 1711 года вышли 34 тома in folio этого удивительного для своего времени и до сих пор еще не вполне замененного издания. В год появления первого тома парижского собрания французский ученый издатель Лаббе (Labbe, Labbaeus) напечатал воззвание (Protrepticon) к любителям византийской истории, в котором он говорил об особенном интересе этой истории восточной греческой империи, «столь удивительной по количеству событий, столь привлекательной по разнообразию, столь замечательной по прочности монархии»; он с жаром убеждал европейских ученых отыскивать и издавать документы, погребенные в пыли библиотек, обещая всем сотрудникам этого великого дела вечную славу, «более прочную, чем мрамор и медь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Более существенно, однако, другое. Как уже отмечалось, несмотря на все дополнения и вставки, несмотря на обилие новых примечаний, общий характер сочинения А.А. Васильева с 1917 по 1952 гг. не изменился. Его сочинение, написанное и изданное как курс лекций, свод материала для студентов, таковым и осталось. Не случайно так велик процент прямых текстуальных соответствий издания 1952 года и исходных русских версий: А.А. Васильев не менял сути работы. Он постоянно изменял и модернизировал научный аппарат, учитывал новейшие точки зрения по тому или иному вопросу, но при этом он никогда не выходил за рамки того жанра, который требует только грамотного изложения фактов и лишь наметок, краткого указания на научные проблемы, которые связаны с тем или иным периодом. Это относится не только к проблемам внутренней жизни, социальных и общественных отношений, в основном А.А. Васильевым не рассматриваемым, но и к проблемам, например, источниковедения, разбираемым автором достаточно подробно. Так, упомянув о крайне сложной истории текста Георгия Амартола, А.А. Васильев лишь слегка коснулся не менее сложной — хотя и несколько в ином отношении — истории текста Иоанна Малалы.
Подводя итоги, хотелось бы отметить, что «История Византийской империи» А.А. Васильева написана в известном смысле слова в традициях двух школ византиноведения — российской и западноевропейской, не вписываясь при этом до конца ни в одну из них. К своей «Истории Византийской империи» А.А. Васильев возвращался на протяжении своей жизни неоднократно, однако эту работу, видимо, не следовало бы называть основным научным произведением Александра Александровича. Эта книга не является исследованием истории Византии. Вследствие отмеченных выше особенностей работы его «История Византийской империи» это изложение византийской истории, в котором все проблемные моменты отодвинуты на второй план, будучи либо лишь названными, либо описанными внешне. Последнее обстоятельство объясняется прежде всего той ролью, которую играл А.А. Васильев в научной жизни США. Оказавшись волею судеб фактическим основателем американской византинистики, А.А. Васильев вынужден был заниматься прежде всего разработкой не частных проблем, а общим курсом истории Византии в целом.
Любое явление, однако, надо оценивать по тому, что оно дает. И в этом смысле «История Византийской империи» А.А. Васильева может дать современному читателю много, ибо существующие на русском языке недавние общие работы по истории Византии (трехтомник «История Византии» (М., 1967); трехтомник «Культура Византии» (М., 1984—1991)), неравноценны, будучи написаны разными авторами и ориентированы в основном на специалистов. До сих пор на русском языке не было полного изложения истории Византии, которое было бы кратким, четко и хорошо написанным, с современным научным аппаратом, позволяющим навести справки и в первом приближении осознать проблемы любого периода византийской истории. Эти бесспорные и очень важные достоинства работы А.А. Васильева обеспечат ей долгую жизнь среди достаточно широкого круга читателей.
Несколько слов в завершение о примечаниях редактора. В основном они посвящены текстологическим вопросам, связанным с пониманием текста, или же — с расхождениями между исходной русской версией и последующими изданиями на иностранных языках. Редактор не ставил себе специально цели полностью модернизировать научный аппарат работы А.А. Васильева, учитывая новейшие точки зрения по всем рассмотренным в книге проблемам. Это сделано лишь в некоторых наиболее важных местах, а также в тех случаях, когда взгляды А.А. Васильева устарели в свете опубликованных в последние годы исследований.
А.Г. Грушевой
Глава 1
Очерк разработки истории Византии
Общие популярные обзоры истории Византии. Очерк разработки истории Византии в России. Периодика, справочные издания, папирология
Краткий очерк разработки истории Византии на Западе
Начало разработки. Эпоха итальянского Возрождения главным образом увлекалась произведениями классической греческой и римской литературы. Византийской литературы в Италии в то время почти не знали и знакомиться с ней не стремились. Но постоянные поездки на восток за греческими рукописями и изучение греческого языка невольно заставляли мало-помалу отказываться от пренебрежительного отношения к средневековой греческой литературе. Первоначальное знакомство с писателями как классическими, так и византийскими сводилось к переводу греческого текста на латинский язык. Однако в XIV—XV веках интерес к византийской литературе проявляется лишь случайно и совершенно поглощается интересом к классическому миру.
Но уже в XVI веке и начале XVII отношение к византийской истории и литературе меняется, и целый ряд византийских авторов, правда довольно случайных и неодинаковых по значению, издается в Германии (напр., Иеронимом Вольфом), Нидерландах (Меурсием) и Италии (двумя греками — Алеманном и Алляцием).
Роль Франции. Время Дюканжа. Настоящей же основательницей научного византиноведения является Франция XVII века. Когда французская литература в блестящую эпоху Людовика XIV стала образцом для всей Европы, когда короли, министры, епископы и частные лица наперебой основывали библиотеки, собирали рукописи и осыпали знаками своего внимания и уважения ученых, тогда и занятия византийским временем нашли во Франции почетное место.
В начале XVII в. Людовик XIII перевел на французский язык наставления диакона Агапита императору Юстиниану. Кардинал Мазарини, будучи любителем книг и неутомимым собирателем рукописей, создал богатую библиотеку с многочисленными греческими рукописями, перешедшую после смерти кардинала в парижскую королевскую библиотеку (теперь Национальная библиотека), настоящим основателем которой был в XVI веке король Франциск I.
Знаменитый министр Людовика XIV, Кольбер, который заведовал также и королевской библиотекой, употреблял все усилия на умножение ученых сокровищ библиотеки и на приобретение рукописей за границей. Богатое частное книгохранилище Кольбера, где было собрано им немало греческих рукописей, было куплено королем в XVIII веке для королевской библиотеки. Кардинал Ришелье основал королевскую типографию в Париже (Луврская типография), которая должна была достойным образом издавать выдающихся писателей. Королевские греческие шрифты для печатания отличались красотой. Наконец, в 1648 году, под покровительством Людовика XIV и Кольбера, из королевской типографии вышел первый том первого собрания византийских историков; на протяжении времени до 1711 года вышли 34 тома in folio этого удивительного для своего времени и до сих пор еще не вполне замененного издания. В год появления первого тома парижского собрания французский ученый издатель Лаббе (Labbe, Labbaeus) напечатал воззвание (Protrepticon) к любителям византийской истории, в котором он говорил об особенном интересе этой истории восточной греческой империи, «столь удивительной по количеству событий, столь привлекательной по разнообразию, столь замечательной по прочности монархии»; он с жаром убеждал европейских ученых отыскивать и издавать документы, погребенные в пыли библиотек, обещая всем сотрудникам этого великого дела вечную славу, «более прочную, чем мрамор и медь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133