Сделаем так. Иди к пастухам, заведи разговор, но финнов бери, когда я жеребца заарканю. Не раньше. И смотри, чтоб не заорал кто.
— Не заорут.
— Разверни финнов лицом к солнцу, чтобы меня не заметили. А как увидишь, что жеребец на аркане, вяжи их сразу.
— Понял. И пошёл.
Юноша кустами обошёл лощинку, чтобы солнце светило ему в спину, и, уже не скрываясь, направился к пастухам, гревшимся у догорающего костра. Они встали ему навстречу, что-то говорили, незаметно окружив финнов. Все пока складывалось удачно, и Сбыслав, пригнувшись, скользнул в самую гущу табуна. Недовольно пофыркивая, кони уступали ему дорогу, а вожак насторожённо поднял голову. Этого было достаточно для того, чтобы Сбыслав раскрутил аркан и метнул его на вздёрнутую шею жеребца. Петля упала точно, вожак негодующе заржал, встал на дыбы и рванулся вперёд. Сбыслав ожидал, что не удержит первого рывка, но, падая, все время выбирал аркан, натягивая его изо всех сил. Жеребец оказался упрямым, вдосталь потаскал по лугу, однако аркан делался все короче и короче. Шею стягивало все сильнее, и он в конце концов остановился. Сбыслав вскочил на ноги, с силой рванул ремень на себя, пригибая лошадиную голову к земле, а подобравшись поближе, одним махом взлетел на спину жеребца. Жеребец забился, пытаясь встать на дыбы, но дыхания не хватило, и он, хрипя, помчался туда, куда направил его Сбыслав, используя аркан как уздечку. И весь табун, развернувшись, тут же помчался следом за вожаком.
К тому времени финнов уже повязали, и пастухи побежали следом за уходящими лошадьми. Сбыслав проскакал с версту, добрался до лесной опушки, почувствовав, что окончательно измотал жеребца, и, спрыгнув на землю, привязал конец аркана к дереву. Взмыленный конь тяжело поводил боками, но Сбыслав тут же ослабил ему петлю и успокоил, похлопывая по мокрой шее. Жеребец поднял голову, призывно заржал, и кони остановились, окружив его полукольцом.
Подбежали пастухи. Сбыслав велел приглядывать за табуном, ни в коем случае не отвязывая вожака. А сыну ижорского старейшины сказал:
— К новгородцам веди кратчайшей дорогой. А то ещё без меня в битву ввяжутся.
Он порядком устал в этом поединке с косматым жеребцом, но был доволен, что исполнил и повеление князя, и совет Чогдара. Все сложилось удачно, и сейчас ему больше всего хотелось добраться до боевого топорика, владеть которым Ярун со своим побратимом научили его ещё в детстве.
По молодости лет никто из новгородцев не спал. Сидели кучками, тихо переговариваясь, а Миша не отрывал глаз от песчаного круга с палкой посередине.
— Помотал меня жеребец, — сказал Сбыслав.
— Отдохни. Тень до чёрточки дойдёт, и мы пойдём. Лучников я уже выслал, они и начнут, пока мы разворачиваться будем.
Сбыслав лёг на спину, раскинув руки. Чогдар ещё в детстве научил его отдыхать, мысленно расслабляя мышцы от ступнёй до пальцев рук, и ему хватало четверти часа, чтобы полностью восстановить дыхание и вновь ощутить силу во всем теле.
— Пора, — сказал Миша, вскочив. — Новгородцы, с нами Бог и Святая София!
3
— Новгородцы пошли! — ещё издали закричал дозорный.
— С Богом! — Гаврила Олексич вскочил в седло, выхватил меч, поймав сверкающим лезвием полуденное солнце 15 июля 1240 года. — За землю Русскую!..
Шведы, распустив пояса и ослабив застёжки броней, ещё сидели у костров, когда посыпались первые новгородские стрелы. Воинами они были опытными, появление лучников паники не внесло, но все внимание их обратилось сейчас против врага видимого. И они развернулись против него, подставляя спины конному удару младшей княжеской дружины.
Так началась эта полуденная битва, которой суждено было стать образцом двух одновременных фланговых ударов на все времена средневековых войн.
Миша Прушанин, несмотря на захватывающую ярость боя, ни на миг не забывал о главной задаче: оттеснить шведов от кораблей и порубить сходни. Отобранные им заранее крепкие и умелые мужики, следуя за спинами сражающихся товарищей, крушили сходни топорами, сталкивая обломки в воду. Сбыслав дрался рядом с новгородским вождём, ловко орудуя боевым топориком, против которого шведы, непривычные к такому оружию, ничего не могли поделать своими тяжёлыми мечами.
Как ни велика была внезапность двух одновременных ударов, шведы в панику не ударились. Умело перестроившись на два фронта, они сдержали натиск пеших новгородцев, но с дружиной Олексича им этого сделать не удалось. Однако отступали они медленно, с уцелевших судов уже сбегала на берег подмога, Александр со старшей дружиной что-то задерживался с ударом, и Гаврила понял, что наступление рискует захлебнуться и надо решаться на действия неожиданные.
— Савка, целься на шатёр Биргера! — крикнул он. — Ребята, держите середину, а десятка — за мной!..
Во главе десятки он стал смещаться к берегу, чтобы помочь новгородцам и отрезать шведов от судов со своей стороны. Дружина начала ломать собственный фронт, разделяясь на три части, что заставило шведов в свою очередь расколоться на отдельные отряды. Неизвестно, как бы это повлияло на ход дальнейшей битвы, если бы не грозный топот сотен конских копыт.
Из-за береговой гряды на боевом галопе вылетела княжеская дружина. Впереди мчался Александр в развевающемся за плечами алом княжеском плаще. Слева, отстав на полкорпуса, скакал Яков Полочанин, справа — преданный Ратмир. Эта тройка врубилась в центр битвы подобно клину, мгновенно расстроив кое-как организованную оборону шведов и влив новые силы в чуть притормозившие атакующие фланги.
И здесь впервые появился зять шведского короля ярл Биргер. Он вышел из шатра в полном боевом снаряжении, спокойно, без торопливости сел в седло тут же подведённого жеребца и опустил забрало. Странно, но звон опущенного забрала расслышали многие, потому что битва как бы замерла при его появлении.
— Мне ярла Биргера!..
Голос князя Александра все летописи отмечают особо, а здесь он прогремел подобно трубе, перекрыв лязг оружия и крики продолжавших бой новгородцев. Вероятно, Биргер тоже что-то сказал, потому что его личная охрана, подобранная из рослых, сильных и очень опытных воинов, послушно раздвинулась, образуя коридор между двумя полководцами.
Слуга подал Биргеру копьё, но, взвесив его на руке, ярл бросил копьё на землю и вытащил из ножен длинный рыцарский меч. И Александр тут же вернул своё копьё Ратмиру, но не потому, что оно пришлось не по руке, а исходя из неписаных законов рыцарских поединков, обязывающих соперников сражаться однотипным оружием. И выхватил меч. Свой, славянский, заведомо короче рыцарского.
Они послали коней с места в карьер одновременно. Расстояние было невелико, и в голове князя билась одна мысль: рыцарский меч. «Отдать первый удар, — лихорадочно думал он. — Отбить его щитом, непременно щитом. И не рубить, а ткнуть мечом в щель забрала. Только бы попасть, попасть…»
Ярл придержал своего коня перед сближением, видимо надеясь, что противник проскочит мимо, подставив незащищённую спину. Он был опытным воином и давно отработал этот приём ещё на рыцарских поединках. Но князь зорко следил не только за Биргером, но и за его жеребцом и, увидев, как вдруг резко пригнулась его морда, тут же рванул поводья, подняв собственного коня на дыбы. Для ярла это было неожиданностью, что и позволило Александру не только осадить коня, но и бросить поводья, потому что для боя ему нужны были обе руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Не заорут.
— Разверни финнов лицом к солнцу, чтобы меня не заметили. А как увидишь, что жеребец на аркане, вяжи их сразу.
— Понял. И пошёл.
Юноша кустами обошёл лощинку, чтобы солнце светило ему в спину, и, уже не скрываясь, направился к пастухам, гревшимся у догорающего костра. Они встали ему навстречу, что-то говорили, незаметно окружив финнов. Все пока складывалось удачно, и Сбыслав, пригнувшись, скользнул в самую гущу табуна. Недовольно пофыркивая, кони уступали ему дорогу, а вожак насторожённо поднял голову. Этого было достаточно для того, чтобы Сбыслав раскрутил аркан и метнул его на вздёрнутую шею жеребца. Петля упала точно, вожак негодующе заржал, встал на дыбы и рванулся вперёд. Сбыслав ожидал, что не удержит первого рывка, но, падая, все время выбирал аркан, натягивая его изо всех сил. Жеребец оказался упрямым, вдосталь потаскал по лугу, однако аркан делался все короче и короче. Шею стягивало все сильнее, и он в конце концов остановился. Сбыслав вскочил на ноги, с силой рванул ремень на себя, пригибая лошадиную голову к земле, а подобравшись поближе, одним махом взлетел на спину жеребца. Жеребец забился, пытаясь встать на дыбы, но дыхания не хватило, и он, хрипя, помчался туда, куда направил его Сбыслав, используя аркан как уздечку. И весь табун, развернувшись, тут же помчался следом за вожаком.
К тому времени финнов уже повязали, и пастухи побежали следом за уходящими лошадьми. Сбыслав проскакал с версту, добрался до лесной опушки, почувствовав, что окончательно измотал жеребца, и, спрыгнув на землю, привязал конец аркана к дереву. Взмыленный конь тяжело поводил боками, но Сбыслав тут же ослабил ему петлю и успокоил, похлопывая по мокрой шее. Жеребец поднял голову, призывно заржал, и кони остановились, окружив его полукольцом.
Подбежали пастухи. Сбыслав велел приглядывать за табуном, ни в коем случае не отвязывая вожака. А сыну ижорского старейшины сказал:
— К новгородцам веди кратчайшей дорогой. А то ещё без меня в битву ввяжутся.
Он порядком устал в этом поединке с косматым жеребцом, но был доволен, что исполнил и повеление князя, и совет Чогдара. Все сложилось удачно, и сейчас ему больше всего хотелось добраться до боевого топорика, владеть которым Ярун со своим побратимом научили его ещё в детстве.
По молодости лет никто из новгородцев не спал. Сидели кучками, тихо переговариваясь, а Миша не отрывал глаз от песчаного круга с палкой посередине.
— Помотал меня жеребец, — сказал Сбыслав.
— Отдохни. Тень до чёрточки дойдёт, и мы пойдём. Лучников я уже выслал, они и начнут, пока мы разворачиваться будем.
Сбыслав лёг на спину, раскинув руки. Чогдар ещё в детстве научил его отдыхать, мысленно расслабляя мышцы от ступнёй до пальцев рук, и ему хватало четверти часа, чтобы полностью восстановить дыхание и вновь ощутить силу во всем теле.
— Пора, — сказал Миша, вскочив. — Новгородцы, с нами Бог и Святая София!
3
— Новгородцы пошли! — ещё издали закричал дозорный.
— С Богом! — Гаврила Олексич вскочил в седло, выхватил меч, поймав сверкающим лезвием полуденное солнце 15 июля 1240 года. — За землю Русскую!..
Шведы, распустив пояса и ослабив застёжки броней, ещё сидели у костров, когда посыпались первые новгородские стрелы. Воинами они были опытными, появление лучников паники не внесло, но все внимание их обратилось сейчас против врага видимого. И они развернулись против него, подставляя спины конному удару младшей княжеской дружины.
Так началась эта полуденная битва, которой суждено было стать образцом двух одновременных фланговых ударов на все времена средневековых войн.
Миша Прушанин, несмотря на захватывающую ярость боя, ни на миг не забывал о главной задаче: оттеснить шведов от кораблей и порубить сходни. Отобранные им заранее крепкие и умелые мужики, следуя за спинами сражающихся товарищей, крушили сходни топорами, сталкивая обломки в воду. Сбыслав дрался рядом с новгородским вождём, ловко орудуя боевым топориком, против которого шведы, непривычные к такому оружию, ничего не могли поделать своими тяжёлыми мечами.
Как ни велика была внезапность двух одновременных ударов, шведы в панику не ударились. Умело перестроившись на два фронта, они сдержали натиск пеших новгородцев, но с дружиной Олексича им этого сделать не удалось. Однако отступали они медленно, с уцелевших судов уже сбегала на берег подмога, Александр со старшей дружиной что-то задерживался с ударом, и Гаврила понял, что наступление рискует захлебнуться и надо решаться на действия неожиданные.
— Савка, целься на шатёр Биргера! — крикнул он. — Ребята, держите середину, а десятка — за мной!..
Во главе десятки он стал смещаться к берегу, чтобы помочь новгородцам и отрезать шведов от судов со своей стороны. Дружина начала ломать собственный фронт, разделяясь на три части, что заставило шведов в свою очередь расколоться на отдельные отряды. Неизвестно, как бы это повлияло на ход дальнейшей битвы, если бы не грозный топот сотен конских копыт.
Из-за береговой гряды на боевом галопе вылетела княжеская дружина. Впереди мчался Александр в развевающемся за плечами алом княжеском плаще. Слева, отстав на полкорпуса, скакал Яков Полочанин, справа — преданный Ратмир. Эта тройка врубилась в центр битвы подобно клину, мгновенно расстроив кое-как организованную оборону шведов и влив новые силы в чуть притормозившие атакующие фланги.
И здесь впервые появился зять шведского короля ярл Биргер. Он вышел из шатра в полном боевом снаряжении, спокойно, без торопливости сел в седло тут же подведённого жеребца и опустил забрало. Странно, но звон опущенного забрала расслышали многие, потому что битва как бы замерла при его появлении.
— Мне ярла Биргера!..
Голос князя Александра все летописи отмечают особо, а здесь он прогремел подобно трубе, перекрыв лязг оружия и крики продолжавших бой новгородцев. Вероятно, Биргер тоже что-то сказал, потому что его личная охрана, подобранная из рослых, сильных и очень опытных воинов, послушно раздвинулась, образуя коридор между двумя полководцами.
Слуга подал Биргеру копьё, но, взвесив его на руке, ярл бросил копьё на землю и вытащил из ножен длинный рыцарский меч. И Александр тут же вернул своё копьё Ратмиру, но не потому, что оно пришлось не по руке, а исходя из неписаных законов рыцарских поединков, обязывающих соперников сражаться однотипным оружием. И выхватил меч. Свой, славянский, заведомо короче рыцарского.
Они послали коней с места в карьер одновременно. Расстояние было невелико, и в голове князя билась одна мысль: рыцарский меч. «Отдать первый удар, — лихорадочно думал он. — Отбить его щитом, непременно щитом. И не рубить, а ткнуть мечом в щель забрала. Только бы попасть, попасть…»
Ярл придержал своего коня перед сближением, видимо надеясь, что противник проскочит мимо, подставив незащищённую спину. Он был опытным воином и давно отработал этот приём ещё на рыцарских поединках. Но князь зорко следил не только за Биргером, но и за его жеребцом и, увидев, как вдруг резко пригнулась его морда, тут же рванул поводья, подняв собственного коня на дыбы. Для ярла это было неожиданностью, что и позволило Александру не только осадить коня, но и бросить поводья, потому что для боя ему нужны были обе руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94