6 часов 25 минут – Последовал второй взрыв, малый.
6 часов 27 минут – Последовали два малых взрыва.
6 часов 30 минут – Линкор «Императрица Екатерина» на буксире портовых катеров отошел от «Марии».
6 часов 32 минуты – Три последовательных взрыва.
6 часов 35 минут – Последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали к «Марии".
6 часов 37 минут – Два последовательных взрыва.
6 часов 47 минут – Три последовательных взрыва.
6 часов 49 минут один взрыв.
7 часов 00 минут – Один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.
7 часов 08 минут – Один взрыв. Форштевень ушел в воду.
7 часов 12 минут – Нос «Марии» сел на дно.
7 часов 16 минут – «Мария» начала крениться и легла на правый борт».
Телеграмма А.В.Колчака начальнику Генерального морского штаба адмиралу А.И. Русину.
Секретно N 8997
7 октября 1916 г.
«Пока установлено, что взрыву носового погреба предшествовал пожар, продолжавшийся ок. 2 мин. Взрывом была сдвинута носовая башня. Боевая рубка, передняя мачта и труба взлетели на воздух, верхняя палуба до второй башни была вскрыта. Пожар перешел ва погреба второй башни, но был потушен. Последовавшим рядом взрывов числом до 25 вся носовая часть была разрушена. После последнего сильного взрыва ок. 7 час. 10 мин. корабль начал крениться на правый борт и в 7 час. 17 мин. перевернулся килем вверх на глубине 8,5 сажень. После первого взрыва сразу прекратилось освещение и нельзя было пустить помпы из-за перебитых трубопроводов. Пожар произошел через 20 мин. после побудки команды, никаких работ в погребах не производилось. Установлено, что причиной взрыва было возгорание пороха в носовом 12-дм погребе, взрывы снарядов явились как следствие. Основной причиной может быть только или самовозгорание пороха или злоумышление. Командир спасен, из офицерского состава погиб инженер-механик мичман Игнатьев, нижних чинов погибло 320. Присутствуя лично на корабле свидетельствую, что его личным составом было сделано все возможное для спасения корабля. Расследование производится комиссией.
Колчак».

* * *
Колчак был потрясен гибелью лучшего корабля своего флота. Боль была бы не так остра, если бы «Мария» погибла в бою. Но в родной гавани… Почему? По чьей вине или по чьему умыслу рванули погреба на дредноуте?
Да, на все воля Божья… И стоя на панихиде во Владимирском соборе, Александр Васильевич пытался постичь этот удар судьбы, как плату за свои военные удачи на Балтике, за свое скоропалительное вице-адмиральство, за свою нечаянную и отвеченную любовь… Быть может, это знамение свыше, которое не предвещает ничего хорошего ни ему, ни флоту. Ведь на борту погибшего линкора было имя не просто императрицы, но самой Богородицы…
Архиепископ Таврический Дмитрий утешая его в письме, распределял вину за трагедию в Северной бухте на всех, но он-то знал – mea culpa, моя вина. Письмо это, подписанное и настоятелем Херсонесского монастыря Сильвестром, Колчак носил у сердца – в левом нагрудном кармане белого кителя:
«Ваше превосходительство, милостивый государь, Александр Васильевич!
Сегодня, по попущению Божьему и, несомненно, по грехам всех нас – сынов России, создалась общая отечественная скорбь, которая прежде всего и более всех поразила Ваше благородное сердце.
Вместе с Вами безмерно скорбим и мы, наш дорогой отважный вождь, и, братски обнимая Вас, вслед за святым Христовым Апостолом, громко говорим Вам: «Мужайтесь и да крепится сердце Ваше». Идет великая война, потери неизбежны, погибло и наше любимое военное судно, наша гордость, наша похвала… Но милостив Господь, не до конца Он будет гневаться на нас, Он же найдет и укажет пути, коими покроется и облегчится наша общая русская скорбь. В беде познаются люди. Вы наш мужественный вождь, Вас полюбила вся Россия; Отечество стало верить в Ваши силы, в Ваше знание и возлагает на Вас все свои надежды на Черное море. Проявите же и ныне присущие Вам славное мужество и непоколебимую твердость. Посмотрите на совершившееся прямо как на гнев Божий, поражающий не Вас одного всех нас – Его Творца и Промыслителя русских чад, и, оградив себя крестным знамением, скажите: «Бог дал, Бог и взял, да будет благословенно Имя Его во веки».
Вы всем нам обязаны перед Господом показать в эти страшны времена пример мужества, бодрости, терпения и светлой надежды наше будущее. Помните, вождей избирает помазанник Божий по особому внушению Божественного духа. Вожди нужны для Отечества, они должны хранить свое сердце, свою жизнь для благоденствия народа. Храните же себя, наш любимый вождь, и да пошлет свыше Отец наш небесный каплю благодатной росы Своей для попаления возгоревшегося в неповинном сердце Вашем жестокого огня печали.
Пишу Вам из Херсонесского монастыря; думал посетить Вас сегодня, но совершившееся изменило решение. Выраженное в письме вполне разделяет и Преосвященный Сильвестр и закрепляет своей подписью. Не печальтесь же, наш родной вождь. Господа ради не забывайте, что весь народ Вас любит и верит в Вас, Вы принадлежите не себе, а всему русскому народу, посему Вы обязаны хранить свою жизнь, свое здоровье. Все это говорим мы Вам как епископы Божьей Церкви, выразители совести Богом и царем вверенного нашему духовному руководительству части русского народа.
Дмитрий, Архиепископ Таврический и Симферопольский Сильвестр, Епископ Севастопольский».
…
Вечером скорбного дня адъютант подал ему телеграмму от доброго друга – командующего Балтийским флотом вице-адмирала Адриана Ивановича Непенина: «Ничего, дружище, все образуется. Непенин».
Однако никакие утешения и благопожелания не могли вывести Колчака из глубокой депрессии.
рукою очевидца. «Гибель „Императрицы Марии“ глубоко потрясла Колчака. – Писал начальник морского управления Царской ставки контр-адмирал А. Д.Бубнов. – Со свойственным ему возвышенным пониманием своего начальнического долга, он считал себя ответственным за все, что происходило на флоте под его командой, и потому приписывал своему недосмотру гибель этого броненосца, хотя на самом деле тут ни малейшей вины его не было. Он замкнулся в себе, перестал есть, ни с кем не говорил, так что окружающие начали бояться за его рассудок. Об этом начальник его штаба немедленно сообщил по прямому проводу нам в Ставку.
Узнав об этом государь приказал мне тотчас же отправляться в Севастополь и передать А.В. Колчаку, что он никакой вины за ним в гибели «Императрицы Марии» не видит, относится к нему с неизменным благоволением и повелевает ему спокойно продолжать его командование.
Прибыв в Севастополь я застал в штабе подавленное настроение и тревогу за состояние адмирала, которое теперь начало выражаться в крайнем раздражении и гневе.
Хотя я и был по прежним нашим отношениям довольно близок к А.В. Колчаку, но, признаюсь, не без опасения пошел в его адмиральское помещение; однако, переданное мною ему милостивые слова Государя, возымели на него чрезвычайно благотворное действие, и после продолжительной дружеской беседы он совсем пришел в себя, так что в дальнейшем все вошло в свою колею и командование флотом пошло своим нормальным ходом».
Прислал свою телеграмму и морской министр – адмирал И.К. Григорович:
«С чувством глубокой скорби узнал вчера по приезде из Ставки о гибели корабля с большей частью его личного состава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60