У Пафнулина у папы,
У Пафнулиной у мамы
Жил сынок чин чинарем.
Он любимчик был мамулин,
Он любимчик был папулин,
Ну, а вырос дикарем.

Глава VIII
С черного хода
Ребята вообще умеют быстро сближаться. А в пионерском лагере дружба схватывается мигом, как гипс. Смотришь, вчера еще не знали, как зовут друг друга, а сегодня уже старые товарищи. Может быть, конечно, лагерная дружба не так прочна, как школьная, та, что крепнет год от года, класс от класса. Как известно, гипс на то и гипс — быстро схватывается и легко раскалывается. Но, во всяком случае, медлить с летней дружбой не приходится. Сроки лагерных путевок короткие. Глядишь — пора уже и расставаться. И Тонида сама на себя дивилась. Как это она, всегда такая трудная и колючая, тяжелая и неходкая в знакомстве с людьми, так быстро и запросто подружилась с принцем. Конечно, это была дружба, самая настоящая дружба, ничего больше, как бы девчонки ни подкашливали хитро и ни строили гримаски за ее спиной, когда у девчачьей дачи появлялся Дэлихьяр.
— Иди, принцесса, твой пришел, — хихикали девчонки и едва успевали увернуться от крепких тумаков Тониды.
— Подите-ка вы подале… Городите опять не знай чего.
Впрочем, она стала уже не такой размашистой, какой была вначале. И вообще как-то изменилась Тонида-Торпеда. Один раз она даже попросила подружек причесать ее по-модному, с начесом.
— Ну наконец-то, очухалась, — говорила Зюзя Махлакова, искусно взбивая расческой что-то вроде кокона на Тонидиной макушке, где до сих пор властвовала лишь суровая круглая гребенка.
А когда причесали девочки Тониду и надела она к вечеру Зюзину нейлоновую кофточку, приколов к ней Куриного бога, подаренного принцем, просто не узнать ее было.
— Ой, Тонька, — восхищалась Зюзя, — до чего же ты сегодня интересная, спасу нет! Девочки, вы только поглядите!.. Честное слово, как бы в Джунгахоре землетрясения не было.
— Подите-ка вы от меня подале, — гудела польщенная Тонида и рдела, и правда хорошела, поглядывая в зеркало, которое держала перед ней Зюзя, и пригашая длинными ресницами застенчивую лукавинку в просторных глазах своих.
И они вместе с принцем, которого все в лагере звали теперь уже просто Дэликом или Дэлькой, собирали на берегу камешки и тщательно ноздрили их, натирая для блеска о собственные носы. Принц, у которого на перстне горел большой бриллиант, а дома были золотые пояса и пряжки, усыпанные драгоценными камнями, восторженно кидался в набегавшую прозрачную, с прозеленью волну, завидев в ней маленький сердолик, не больше ноготка…
Медленно брели они вдвоем у самой воды, отпрыгивая со смехом в сторону, когда ветер сдирал с гряды прибоя клочья пены, развеивая их в брызги, и волна плюхалась под самые ноги. И чем шумнее разгуливалось море, тем откровеннее говорили они друг с другом, потому что море заглушало слова и можно было лишь догадаться о сказанном.
— Угадай, про что я тебе сказала? — кричала Тонида сквозь грохот прибоя.
— У-это, повтори еще…
— Хорошо! — лукаво обещала она, но, нарочно выждав, когда новая волна, вильнув пенным хребтом, с грохотом бухала о берег, повторяла что-то неслышное Дэлихьяру, издали глядя на него.
А он тряс головой и опять просил:
— Повтори, у-это, ты что говорила?
— Не буду я сто раз повторять, — доносилось до него сквозь грохотание прибоя.
Тонида научила принца чудесной песне, сложенной кем-то в дальних походах. И, стараясь перекричать море, они во все горло пели вдвоем на берегу:
Я не знаю, где встретиться Нам придется с тобой…
Глобус крутится, вертится, Словно шар голубой…
И мелькают города и страны, Параллели и меридианы.
Только той еще дороги нету, По которой нам бродить по свету
— Тебя когда-нибудь дразнили? — спросила как-то Тонида.
— А, у-это, как? — насторожился принц.
— Ну, как-нибудь прозывали?.. Вот меня Торпедой дразнят…
— О-о! У-это, сколько много раз, — обрадовался Дэлихьяр. — Вот так… Сын солнца и луны. Жемчужина короны. Еще, у-это, юный слон мудрости.
— Ох, чудик ты, Дэлька, — засмеялась ласково Тоня. — Так это же разве дразнят? Это величают.
— А я, у-это, не люблю, когда увеличают.
Все давно уже привыкли к нему. Он научился нырять и даже получил разрешение от Юры-вожатого плавать по нескольку минут с ластами и аквалангом. Вместе со всеми мальчишками упрямо отшагивал в строю дальние дороги на экскурсиях, участвовал в Дне космоса и в Дне моря. Старательно салютовал на лагерной линейке. Пионеры придумали в его честь специальное приветствие и при встрече с принцем, салютуя ему, кричали:
— Луна и солнце!
На что он, растопырив пятерню, поднятую над головой, отвечал, сияя:
— Серп и молот!
И все были очень довольны собой и друг другом.
По вечерам, когда оставались считанные минуты до сна, а, признаться, иногда и после положенного срока шли в палатке номер четыре интереснейшие разговоры. Тараска и Ярослав наперебой рассказывали Дэлику о Буденном, о полярниках и об атомоходе «Ленин», о Павлике Морозове, Володе Дубинине, молодогвардейцах и космонавтах. А принц говорил им о бойскаутах из организации «Королевские тигры», почетным шефом которой он считался, и о Тарзане, про которого он читал в книжках больше, чем было в кино. И уже не просил он в полночь, как прежде, будя всех, закрывать полог палатки, чтобы не влетели шарахунги — злые полночные духи. «Я, у-это, теперь знаю. Коммунисты у вас убили всех духов. Я больше не стал бояться».
Ну и путаница же была в голове у этого славного принца! Дэлихьяр, например, верил, что если длинную лиану перетащить через три реки, то она превращается в змею. Он верил также, что во вредных людях зреет змеиный яд, и подозревал, что к таким надо отнести и Гелика Пафнулина, который теперь старался обходить палатку номер четыре подальше. А однажды, когда возвращались из похода в горы и уже спускались к шоссе, которое проходило мимо лагеря, вдали послышались громкие сигналы. Из-за поворота вылетели три мотоциклиста в белых и гладких, как облупленное крутое яйцо, шлемах. Они мчались, оглушительно сигналя, отмахивая белыми перчатками влево и вправо. И все машины, и встречные и попутные, сразу же послушно отворачивали к обочинам, очищая путь посредине шоссе. А за мотоциклами неслась маленькая открытая машина, над которой билось во встречном ветре пурпурное знамя с развевающимися золотыми кистями. И чуть позади следовали один за другим голубые и алые автобусы с флагами на кузовах.
— Стоп! Пропустим, — скомандовал Юра.
Принц настороженно всматривался в торжественный кортеж, приближавшийся в окружении почетного эскорта мотоциклистов.
— У-это, кто едет? — ревниво поинтересовался он. — Откуда король тоже приехал, да?
— Король не король, а принцы и принцессы наши едут, — начали было потешаться ребята, но вожатый Юра остановил их.
— Кончай придуриваться, ребята, хватит. Это, Дэлик, — сказал он принцу, — новая смена к нашим соседям, в лагерь «Чайка», едет. У них заезд получился позднее. Лагерь новый, недавно сдали.
— А нас еще и не так везли, — похвастался Тараска. — Нас с духовой музыкой. Впереди на отдельном грузовике наяривали марш всю дорогу. Все движение встало на шоссе. Пионерам у нас всегда «зеленую улицу» дают. Дуй, гони!..
И проносились мимо пионеров, мимо оторопевшего принца нарядные автобусы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27