Как все великие книги, «Прекрасная дама» – неисчерпаемый кладезь: при каждом новом чтении она открывает вам новые миры. Ее можно рассматривать как памфлет против нацистских преследований, как руководство для стареющих плейбоев по обольщению дам в духе Ретифа де ла Бретонна, как критику современного брака и прустовской ревности, как злейшую сатиру на бюрократию со времен Куртелина, как восторженную песнь истинной любви, несравнимой с фальшивыми страстями, как карикатуру на праздную, самовлюбленную буржуазию (та же Ариана одновременно и трогательна, и смешна), и прочая, и прочая…
Осмелюсь высказать мнение, что «Прекрасная дама» должна была бы занимать не 32-е место в этом списке, а стоять на одном из первых пяти. Конечно, книга не идеальна, но это совершенно неважно: все, что красиво, – не идеально, возьмите, к примеру, хоть меня.
Я люблю вас, Альбер Коэн, блистательный старец, не нуждавшийся в виагре, чтобы поддерживать свою мощь. «Прекрасная дама» – не книга, она – наркотик, завещание потомкам, дар небес, крестный путь, глас эпохи, произведение искусства, которым наслаждаются, которым дорожат, которое дарят друзьям и которое делает людей лучше, помогает им прозреть, преображает их, заставляя смеяться, плакать, любить и ждать смерти стоя, в гордом одиночестве, и… О Господи, не пора ли мне кончать со своими слезливыми кривляньями?
№31. Жан Жионо «ГУСАР НА КРЫШЕ» (1951)
Перед тем как стать фильмом дядюшки Гийома Раппено, «Гусар на крыше» был романом Жана Жионо, французского Фолкнера (слава тебе, господи, наконец-то хоть один парень с Юга!). Такое впечатление, что наша коллегия из 6000 выборщиков горячо привержена именно экранизированным книжкам. Иначе как объяснить тот факт, что в нашем хит-параде века появились такие произведения, как «Презрение», «Под солнцем Сатаны», «Унесенные ветром» или «Имя розы»? Да очень просто: люди видели их в кино, а это куда менее утомительно, чем читать.
А ведь истинный шедевр литературы не поддается экранизации, он создан для того, чтобы остаться на страницах книги, и вот доказательство: никому еще не удалось воплотить на экране «Путешествие на край ночи», «Улисса» или «Прекрасную даму». Но я что-то заболтался, и вообще это не мое дело, вернемся к «Гусару на крыше», самому стендалевскому роману Жионо.
Первым делом нужно выяснить, какого черта гусару понадобилось на крыше. Ну так вот: он спасается от эпидемии холеры, разразившейся в 1838 году в Маноске, родном городе Жионо. Героя зовут Анджело Парди (не путать с Брандуарди, который вовсе не гусар, а бардсард, в смысле сардинец). Анджело – итальянец, проезжающий по Провансу, усеянному посиневшими трупами; он растирает больных, чтобы вернуть их к жизни, наподобие Фабрицио дель Донго, если бы этот последний действовал как доктор Росс в «Скорой помощи». Он влюбляется в Жюльетт Бинош… пардон, в Полину де Теюс, и они вместе храбро идут навстречу всем опасностям, но вот она тоже заболевает, и Анджело врачует ее, то есть растирает изо всех сил, трет ей ступни, икры, бедра, добирается до живота (надо же, а живот-то теплый, даже горячий!), и она уже обращается к нему на «ты», тогда как он по-прежнему говорит ей «вы», а потом и вовсе возвращает мужу, ибо он человек чести (а может, слегка «гормосессуален», как выражался Кено?).
Итак, нас вовлекают в road-book – эколо– (а иногда и демаго-)…гический роман с множеством неожиданных ходов, с благородной щедростью типа «Возьми все что хочешь!», с отважными и добрыми героями, и все это приправлено ужасами, жестокостью, бесстрашием и пейзажами – почти такими же роскошными, как в глянцевом журнале «Южный берег». Вывод: даже когда «Гусар на крыше» был только книгой, он уже был фильмом. Нет, лично мне милее паскалевский «Король скучает».
Конечно, стоит слегка поскрести эту блестящую оболочку, и нам откроется, что Жионо стремился создать истинного героя романа, каких больше не бывает. Его пацифизм, проповедующий возврат к земле, стоил ему тюремной отсидки после Освобождения, в качестве вдохновителя вишистов. Ну что за дурацкая мысль – публиковать свои сочинения в газете под названием «La Gerbe»! Может быть, поэтому после войны он и придумал своего идеального героя, проходящего через все испытания с завидным хладнокровием, – героя, каким не был сам? Благодаря этому он стал как бы предком современных «гусаров» (Нимье, Деон и Хеденс шлют ему горячий привет). Он проповедует литературу не правую, но правильную, стремясь реабилитировать авантюрный жанр в духе Дюма с его благородными, неустрашимыми героями.
И потом, ну как не растрогаться перед столь замечательной историей несвершившейся любви, очень близкой (странное микробное совпадение!) к «Любви во времена холеры» Гарсиа Маркеса. Самые прекрасные страсти – те, что не сбылись: представьте себе, что Полина решила сбежать от мужа и поселиться где-нибудь в предместье Турина вместе с красавцем Анджело, – разве стоило бы тогда о них говорить? Конечно, нет, да и фильм в этом случае назывался бы иначе – «Отвратительные, грязные и злые».
№30. Андре Жид «ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ» (1925)
Я лично голосую за то, чтобы номер тридцать был присвоен Андре Жиду, лауреату Нобелевской премии по литературе за 1950 г., даже если «сама природа ужасается Жиду» (dixit Анри Беро).
Андре Жид родился в 6-м округе Парижа (улица Медичи, дом 19) в 1869 г. и умер в 7-м округе Парижа (улица Вано, дом 1а) в 1951 г. – иными словами, он потратил целую жизнь, чтобы перебраться из одного округа в другой. Его преследует репутация «слишкомвеликогописателя» (как сказал Доминик Ногез), иными словами, старого брюзги, и все потому, что он основал в 1909 г. «Нувель Ревю Франсез», что Андре Рувейр прозвал его «современным основоположником», а Артюр Краван – «комедиантом». Во Франции всегда существовал подобный тип автора – интеллектуальный гуру и одновременно добропорядочный буржуа. На этом-то и зиждется величие нашего любезного отечества. Однако Жид такими определениями далеко не исчерпывается, как показывает его единственный и неповторимый роман «Фальшивомонетчики». Жид – это богатый гугенот, который якшается с чернью. Приведу его собственные слова: «Я всего лишь озорной мальчишка, который развлекается под присмотром угрюмого протестантского пастора» («Дневник»). В молодости этот денди был даже слишком скандальным еретиком и, если вдуматься, всю свою жизнь переходил от искуса к искуплению и от эмоций к рассудку.
«Фальшивомонетчики» – книга полифоническая, калейдоскопическая, геометрическая, многогранная (вычеркнуть любую метафору на выбор). В ней 35 героев – учеников коллежей, студентов, писателей, девиц, мальчиков (особенно мальчиков!), которые сталкиваются друг с другом на улицах Парижа и все ищут одно и то же: средство ускользнуть от своей предначертанной судьбы, похожей на фальшивую монету. Они не говорят своим семьям: «Я вас ненавижу», поскольку Жид уже сказал это в своих «Яствах земных» в 1895 году, но все равно только об этом и думают. Тем не менее великий роман Жида сегодня устарел, никого больше не шокирует, и молодежь 2001 года уже не проведет бессонную ночь за лихорадочным чтением этой книги.
Увы, молодежь, как это часто бывает, не права, ибо «Фальшивомонетчики» – это гимн свободе. Свободе и по форме, и по сути. После смерти автора Сартр (в «Тан модерн») и Камю (в «Комба») пришли наконец к согласию (один Бог знает, как это было трудно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Осмелюсь высказать мнение, что «Прекрасная дама» должна была бы занимать не 32-е место в этом списке, а стоять на одном из первых пяти. Конечно, книга не идеальна, но это совершенно неважно: все, что красиво, – не идеально, возьмите, к примеру, хоть меня.
Я люблю вас, Альбер Коэн, блистательный старец, не нуждавшийся в виагре, чтобы поддерживать свою мощь. «Прекрасная дама» – не книга, она – наркотик, завещание потомкам, дар небес, крестный путь, глас эпохи, произведение искусства, которым наслаждаются, которым дорожат, которое дарят друзьям и которое делает людей лучше, помогает им прозреть, преображает их, заставляя смеяться, плакать, любить и ждать смерти стоя, в гордом одиночестве, и… О Господи, не пора ли мне кончать со своими слезливыми кривляньями?
№31. Жан Жионо «ГУСАР НА КРЫШЕ» (1951)
Перед тем как стать фильмом дядюшки Гийома Раппено, «Гусар на крыше» был романом Жана Жионо, французского Фолкнера (слава тебе, господи, наконец-то хоть один парень с Юга!). Такое впечатление, что наша коллегия из 6000 выборщиков горячо привержена именно экранизированным книжкам. Иначе как объяснить тот факт, что в нашем хит-параде века появились такие произведения, как «Презрение», «Под солнцем Сатаны», «Унесенные ветром» или «Имя розы»? Да очень просто: люди видели их в кино, а это куда менее утомительно, чем читать.
А ведь истинный шедевр литературы не поддается экранизации, он создан для того, чтобы остаться на страницах книги, и вот доказательство: никому еще не удалось воплотить на экране «Путешествие на край ночи», «Улисса» или «Прекрасную даму». Но я что-то заболтался, и вообще это не мое дело, вернемся к «Гусару на крыше», самому стендалевскому роману Жионо.
Первым делом нужно выяснить, какого черта гусару понадобилось на крыше. Ну так вот: он спасается от эпидемии холеры, разразившейся в 1838 году в Маноске, родном городе Жионо. Героя зовут Анджело Парди (не путать с Брандуарди, который вовсе не гусар, а бардсард, в смысле сардинец). Анджело – итальянец, проезжающий по Провансу, усеянному посиневшими трупами; он растирает больных, чтобы вернуть их к жизни, наподобие Фабрицио дель Донго, если бы этот последний действовал как доктор Росс в «Скорой помощи». Он влюбляется в Жюльетт Бинош… пардон, в Полину де Теюс, и они вместе храбро идут навстречу всем опасностям, но вот она тоже заболевает, и Анджело врачует ее, то есть растирает изо всех сил, трет ей ступни, икры, бедра, добирается до живота (надо же, а живот-то теплый, даже горячий!), и она уже обращается к нему на «ты», тогда как он по-прежнему говорит ей «вы», а потом и вовсе возвращает мужу, ибо он человек чести (а может, слегка «гормосессуален», как выражался Кено?).
Итак, нас вовлекают в road-book – эколо– (а иногда и демаго-)…гический роман с множеством неожиданных ходов, с благородной щедростью типа «Возьми все что хочешь!», с отважными и добрыми героями, и все это приправлено ужасами, жестокостью, бесстрашием и пейзажами – почти такими же роскошными, как в глянцевом журнале «Южный берег». Вывод: даже когда «Гусар на крыше» был только книгой, он уже был фильмом. Нет, лично мне милее паскалевский «Король скучает».
Конечно, стоит слегка поскрести эту блестящую оболочку, и нам откроется, что Жионо стремился создать истинного героя романа, каких больше не бывает. Его пацифизм, проповедующий возврат к земле, стоил ему тюремной отсидки после Освобождения, в качестве вдохновителя вишистов. Ну что за дурацкая мысль – публиковать свои сочинения в газете под названием «La Gerbe»! Может быть, поэтому после войны он и придумал своего идеального героя, проходящего через все испытания с завидным хладнокровием, – героя, каким не был сам? Благодаря этому он стал как бы предком современных «гусаров» (Нимье, Деон и Хеденс шлют ему горячий привет). Он проповедует литературу не правую, но правильную, стремясь реабилитировать авантюрный жанр в духе Дюма с его благородными, неустрашимыми героями.
И потом, ну как не растрогаться перед столь замечательной историей несвершившейся любви, очень близкой (странное микробное совпадение!) к «Любви во времена холеры» Гарсиа Маркеса. Самые прекрасные страсти – те, что не сбылись: представьте себе, что Полина решила сбежать от мужа и поселиться где-нибудь в предместье Турина вместе с красавцем Анджело, – разве стоило бы тогда о них говорить? Конечно, нет, да и фильм в этом случае назывался бы иначе – «Отвратительные, грязные и злые».
№30. Андре Жид «ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ» (1925)
Я лично голосую за то, чтобы номер тридцать был присвоен Андре Жиду, лауреату Нобелевской премии по литературе за 1950 г., даже если «сама природа ужасается Жиду» (dixit Анри Беро).
Андре Жид родился в 6-м округе Парижа (улица Медичи, дом 19) в 1869 г. и умер в 7-м округе Парижа (улица Вано, дом 1а) в 1951 г. – иными словами, он потратил целую жизнь, чтобы перебраться из одного округа в другой. Его преследует репутация «слишкомвеликогописателя» (как сказал Доминик Ногез), иными словами, старого брюзги, и все потому, что он основал в 1909 г. «Нувель Ревю Франсез», что Андре Рувейр прозвал его «современным основоположником», а Артюр Краван – «комедиантом». Во Франции всегда существовал подобный тип автора – интеллектуальный гуру и одновременно добропорядочный буржуа. На этом-то и зиждется величие нашего любезного отечества. Однако Жид такими определениями далеко не исчерпывается, как показывает его единственный и неповторимый роман «Фальшивомонетчики». Жид – это богатый гугенот, который якшается с чернью. Приведу его собственные слова: «Я всего лишь озорной мальчишка, который развлекается под присмотром угрюмого протестантского пастора» («Дневник»). В молодости этот денди был даже слишком скандальным еретиком и, если вдуматься, всю свою жизнь переходил от искуса к искуплению и от эмоций к рассудку.
«Фальшивомонетчики» – книга полифоническая, калейдоскопическая, геометрическая, многогранная (вычеркнуть любую метафору на выбор). В ней 35 героев – учеников коллежей, студентов, писателей, девиц, мальчиков (особенно мальчиков!), которые сталкиваются друг с другом на улицах Парижа и все ищут одно и то же: средство ускользнуть от своей предначертанной судьбы, похожей на фальшивую монету. Они не говорят своим семьям: «Я вас ненавижу», поскольку Жид уже сказал это в своих «Яствах земных» в 1895 году, но все равно только об этом и думают. Тем не менее великий роман Жида сегодня устарел, никого больше не шокирует, и молодежь 2001 года уже не проведет бессонную ночь за лихорадочным чтением этой книги.
Увы, молодежь, как это часто бывает, не права, ибо «Фальшивомонетчики» – это гимн свободе. Свободе и по форме, и по сути. После смерти автора Сартр (в «Тан модерн») и Камю (в «Комба») пришли наконец к согласию (один Бог знает, как это было трудно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28