Нет, но Хрущев-то каков! Послушайте-ка…
«Во время допроса Успенский показал, что они с Хрущевым были близки, дружили домами, и всячески старался всех убедить, что был всего лишь послушным солдатом партии. Поведение Успенского сыграло роковую роль в судьбе его жены — ее арестовали через три дня после того, как он сдался властям. Приговоренная к расстрелу за помощь мужу в организации побега, она подала прошение о помиловании, и тут, как рассказывал мне Круглое, вмешался Хрущев: он рекомендовал Президиуму Верховного Совета отклонить ее просьбу о помиловании…».
Комментировать надо? В. качестве резюме Судоплатов пишет:
«Берия был весьма груб в обращении с высокопоставленными чиновниками, но с рядовыми сотрудниками, как правило, разговаривал вежливо. Позднее мне пришлось убедиться, что руководители того времени позволяли себе грубость лишь по отношению к руководящему составу, а с простыми людьми члены Политбюро вели себя подчеркнуто вежливо».
Ну и на закуску, еще одна «грубость по отношению к руководящему составу». Из воспоминаний все того же Новикова:
Весной 1942 года в Ижевске появился генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко. Он заявил, что приехал по личному поручению Лаврентия Павловича, наблюдать за ходом производства пулемета «максим». Изыскания знакомых Новикова принесли следующую информацию: генерал раньше работал в Литве, перестарался, там расстреляли невинных людей, поэтому сейчас он пока без должности. В общем, приятного мало…
Несколько дней генерал ходил хвостом за Новиковым, и вот как-то раз после совещания Ткаченко сказал, что хочет поговорить наедине. Достал из кармана бумажку и зачитал следующую докладную.
«Товарищу Берия Лаврентию Павловичу. На Ижевском заводе, где производится пулемет „максим“, мною выявлены вредители: начальник цеха № 5 Викторов А. П. и начальник цеха № 8 Афанасьев Л. В. Их работа приводит к срыву программы, поэтому прошу Вашего согласия их репрессировать. Кроме того, директор этого завода Дубовой — очень слабый работник. Я прошу Вашего указания его от работы освободить, а директором завода назначить Сысоева П. А., ныне работающего главным механиком на Ижевском машиностроительном заводе. Прошу также указать товарищу Новикову, чтобы он больше уделял внимания производству пулеметов „максим“. Ткаченко».
Дальше рассказывает Новиков.
«Я постарался быть спокойным, но внутри у меня все клокотало.
— Во-первых, — говорю, — вы ничего не понимаете в производстве, поэтому ткнули пальцем в небо и нашли вредителей там, где их нет. Начальники цехов, которых вы назвали, еще совсем молодые ребята, у них есть промашки, но не по их вине, а по нашей, так как мы им не совсем ритмично подаем заготовки для деталей, но это дело выправляется, и никакого срыва программы я не предвижу. Что касается директора Дубового, то он работает добросовестно, но вам же ясно, что я его подменяю в эти тяжелые дни. И если надо освободить от работы, по вашему мнению, директора, так это надо освободить меня.
Что касается Сысоева, то он работник очень хороший, но на том заводе в десять раз нужнее, чем здесь, так как он отвечает за работу двенадцати тысяч станков. Другого такого главного механика в короткий срок не найти.
Так что, с моей точки зрения, вы товарища Берия дезинформируете и пишете, простите меня за грубость, чистую чушь.
Ткаченко сложил бумажку, положил в карман и куда-то уехал».
Было это часа в три-четыре дня. Новиков занимался текущими делами. Думал, конечно, о том, что там этот чудак на букву «м» отправил в Москву, но опять же, обратите внимание, как он разговаривал с проверяющим — генерала-чекиста он совершенно не боялся.
Вот что было дальше.
«Уже после трех часов ночи раздается звонок по ВЧ.
— Новиков?
—Да!
— Здравствуй, говорит Берия. Кто у тебя эти начальники цехов… как их… Викторов и Афанасьев?
Я объяснил, что это очень хорошие товарищи, молодые, работают с энтузиазмом, программу выполняют. Я к ним никаких претензий не имею.
— А как Дубовой работает?
Я сказал, что очень старается, а я у него хорошая подмога, во всяком случае, все делаю, чтобы на заводе все было нормально.
— А кто такой Сысоев?
Я объяснил важность фигуры главного механика на таком гиганте, как завод № 14.
— Слушай, а где Ткаченко?
В этот момент Ткаченко появляется в дверях.
Я отвечаю:
— Он куда-то уходил, а сейчас вот появился в дверях.
— Дай ему трубку.
Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему: «Я зачем тебя, сволочь такая, посылал к Новикову — шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю».
Ткаченко стоит не бледный, а синий и-только бормочет бесконечно: «Слушаюсь, товарищ нарком».
Затем Берия бросил трубку. Такого «воспитания» я в жизни не слышал ни раньше, ни позднее. После этого случая Ткаченко ко мне не появлялся примерно дней десять. А вскоре и совсем уехал куда-то».
И, несколько ниже, Новиков со вздохом добавляет:
«После войны „шефство“ Берия над нами закончилось. И снова посыпались аресты…».
В органах опять возобладали непотопляемые Ткачен-ки. И имя им легион.
…Еще о стиле работы Берия. Юрий Мухин придумал для читателей, на основании воспоминаний управделами Совмина Я. Е. Чадаева, остроумный ребус. Приведем его и мы:
«Чадаев… характеризует Берия так: „Все существо Лаврентия Берия было отравлено желчью, а жизнь наполнена злобой, завистью, низменными инстинктами и глумлением над зависимыми от него людьми“.
И точно так же характеризует Л. П. Берия абсолютно каждый. Вот, скажем, министр нефтяной промышленности, а впоследствии председатель 1Ьсплана СССР Н. К. Байбаков жаловался на Берия на июльском 1953 г. Пленуме ЦК КПСС:
«Достаточно сказать, что мы попадали к нему в кабинет 5—6 раз в год, за истекшие полгода я был у него всего 2 раза по одному и тому же поручению. Надо сказать, что мы и сами не горели желанием попадаться ему на глаза (смех), так как знали, что из кабинета выйдем шатающимися или разбитыми…»
Попробуем подтвердить эти характеристики конкретными фактами того, как Берия издевался над подчиненными, как они выходили из его кабинета разбитыми, что должно было особенно мерзко выглядеть на фоне остальных заместителей Сталина, которых Чадаев характеризует так:
«Вознесенский в моей памяти остался как энергичный, принципиальный и компетентный руководитель. Это был человек с широким кругозором, деятельный, вдумчивый, сочетающий аналитический ум и дальновидность крупного политического деятеля» — это о тогдашнем председателе Госплана, известной «жертве сталинизма».
О Молотове: «Он обладал хорошим качеством привлекать к себе людей, заражать их своим энтузиазмом. Иногда шуткой заставлял делать больше, чем приказанием».
Нам остается только эти характеристики проверить.
В аппарате Совмина была масса мелких чиновников, над которыми удобнее всего «глумиться», если ты, заместитель Сталина, скот. Как же вели себя трое заместителей по отношению к этим людям? Поскольку Чадаев сам является одним из них, то он автоматически, сам того не замечая, на данный вопрос тоже отвечает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119