— А, месье, я не хочу… Бог не хочет…
— Поворачивай быстро, — сказал я голосом, не допускающим возражений, уже заряжая ружье двумя патронами, каждый по шестнадцать крупных дробин.
— Не хочу… Бог не хочет… — продолжал повторять бедный негр с глазами, полными слез.
— Если не послушаешься, я переверну лодку, и ты никогда не будешь перевозить белых.
Эта угроза произвела впечатление, и через две минуты мы были уже под злополучным деревом.
Чувствуя преследование, боа попыталась скрыться. Она бесшумно скользнула на соседнюю ветку. Подождав, пока не показалась ее голова, я сразу же выстрелил. Змея рухнула с раздробленной головой как огромная куча мокрого белья, скрючившись от боли на мгновение, и наконец застыла неподвижно. Вода сразу окрасилась от хлынувшей крови. Поднять мертвую рептилию с помощью весла из воды, вытолкнуть на берег и перевязать лианой было делом одной минуты.
Через полчаса ее шкура была содрана и уложена на пирогу, несмотря на бурные протесты бони, который с негодованием бросил в воду весло, соприкасавшееся с «бома». Труп змеи был оставлен на растерзание мышам.
Шкуру боа, размером в шесть метров, я отвез в Париж, где она произвела большой эффект среди путешественников.

1 2 3