К сожалению, во многих странах этот простой принцип игнорируется.
Я бы отметил два вида правительств: правительство, которое служит народу, воспринимает свой народ как клиента (например, в Канаде это очень выражено), и правительство, которое руководит народом, – ну, например, Россия. Проблема состоит в том, что израильское правительство не делает ни того, ни другого. Израильское государство ведет свой народ к утопической цели – невозможной смеси сионизма и мира на Ближнем Востоке или, например, к консервации древнееврейских обычаев в рамках современных реалий… Какую цель любого израильского правительства вы ни проанализируете, – окажется, что она в корне утопична и является продуктом парадоксального мышления. То есть в теории, если бы все элементы парадоксального плана сработали, – в Израиле зажили бы лучше, чем в Швейцарии (они так и говорят – «ближневосточная Швейцария»), но дело в том, что, конечно, эти элементы на практике все не срабатывают и вместо «ближневосточной Швейцарии» получается сточная канава.
Израиль не одинок в своем парадоксальном мышлении на государственном уровне. Например, я сам, едва начинаю мыслить о государственных вопросах, нахожу не менее парадоксальные решения… Но, что хорошо, – я не лезу с ними в политику… Более того, даже не пишу в книжках, понимая, что изложение парадоксальных политических идей практически всегда заканчивается плачевно. Возьмите Маркса – и руины социалистического лагеря, возьмите Ницше-Бисмарка-Гитлера – и руины Европы… Вот что делают парадоксальные идеи, когда их пытаются осуществить на планетарном уровне.
Я давеча читал один томик по конфуцианству, и один из видных последователей Конфуция там говорит: «Есть ли разница между убийством палкой или ножом? А есть ли разница между убийством ножом или дурным правлением?» Увы, государственное правление, основанное на парадоксальном мышлении, – всегда дурное, и население таких стран рыдает… Если, конечно, не обладает не менее парадоксальным мышлением (как большинство коренных израильтян), которое всегда поможет найти объяснения, во имя чего нужны все эти страдания, и более того – что это никакие не страдания, а просто построение «ближневосточной Швейцарии» или «швейцарского Ближнего Востока».
Глава двадцать четвертая
Как я покорял Великобританию
Стоял жаркий июльский день. На Британских островах бывают такие дни… Даже трудно поверить, что это страна туманов. Я весь день присутствовал на строительстве Стоунхенджа, но так и не разобрался, кто и зачем его построил. Иногда кажется, что вот дали бы нам подглядеть одним глазком какое-нибудь историческое событие, – и нам все станет ясно. Увы, это не так. Дудки.
Я даже в каменоломни сбегал, ничего не понял. Ни кто это строительство затеял, ни зачем оно ведется. Расспросы рабочих тоже не дали результатов.
Зря таскался в прошлое, только запылился.
Вообще иллюзорность нашей веры в нашу способность познавать нередко отмечалась и до меня. Мало взять в руку флейту, говаривал мне Гамлет, ты научись из нее выдувать что-нибудь посущественнее, чем слюни… Что, он не так говорил? Это Виля все переврал и приукрасил. Такие уж они все – сочинители. Вы скажете: «А ты не сочинитель?», а я отвечу: «Нет, я не люблю художественную литературу. Пустая трата времени: "Он вышел из кафе и закурил сигарету… Она опять не пришла на свидание…" Ну и что? То ли дело мои книжки. И с картинками, и с шутками… А какие содержательные! Ладно, ладно, не нравится – не читайте, вам же хуже. Сам все прочту. Все до одной. Весь тираж. Ну и что, что в тираже все книжки одинаковые? Я свои книжки люблю настолько, что чужие книжки меня даже ревнуют и больно мне режут пальцы краями своих листов».
У нас ведь как нынче? Нечего читать – приходится самому писать. Не нравится современная музыка –приходится самому сочинять песенки, мелодии и даже полномасштабные оперные произведения. Не нравится общепит – приходится самому себе готовить… Короче, свобода, тудыть ее растудыть… мол, не нравится – не ешь! Страна не нравится? Меняй страну! А что? Я уже поменял три страны, теперь живу в четвертой.
Кто из нас не мечтал жить в старой доброй Англии? Неповторимый уют обстановки в стиле дома Шерлока Холмса на Бейкер-стрит овладевал мечтаниями многих – и отправляющихся искать счастья на чужбине, и остающихся на родине. Всю свою жизнь я руководствуюсь этими вкусами.
Прибыв впервые в Великобританию, я был поражен настоящестью этой страны. Все там как-то солидно и основательно. Не то что бумажно-пластиковый Ближний Восток или покушанная молью Россия ранних девяностых.
А вот вам другая история. Я помню свежий соленый вкус ветра в проливе. Позади оставалась Нормандия, впереди – наши претензии на английский трон. Мы с Вильгельмом плыли покорять Англию и, как видите, – покорили. Всадив Гарольду стрелу в глаз, наши горячие хлопцы захватили страну, и мы воцарились на все оставшиеся века.
«Ah! lavictoire est douce, et la vengeance aussi!» –прошептал Вильгельм, и я его в шутку обозвал Завоеватель; так за ним эта кличка и осталась…
Итак, мы с Вильгельмом Завоевателем вторглись в Англию. Хотя до сих пор не решено окончательно, было ли завоевание в конечном счете положительным поворотом истории, замечательно смешавшим англосаксов и норманнов, или отрицательным, добавившим так много французских слов в английский язык…
Вам, наверное, трудно поверить, но Вильгельм Завоеватель был весьма миролюбив. Он всего лишь хотел позвонить английскому королю Гарольду и поздравить его с победой над норвежцами. Ну кто же знал, что Вильгельм терпеть не может автоответчики? Он хотел оставить сообщение, но у автоответчика короля Гарольда было настолько сложное меню, что бедный Вильгельм чуть не рехнулся. Он пересек Ла-Манш и приготовился к битве при Гастингсе. Король Гарольд как раз вернулся с севера после победы над норвежцами, понял, что у него проблема, и набрал номер на своем мобильном телефоне, чтобы сообщить о вторжении, – но тоже застрял на автоответчике:
«Это служба чрезвычайных ситуаций. Если вы столкнулись с чрезвычайной ситуацией, нажмите 1. Если вы не столкнулись с чрезвычайной ситуацией, пожалуйста, повесьте трубку».
Король Гарольд нажал 1 и получил следующее меню:
«Если вас намереваются убить – нажмите 1.
Если вас собираются изнасиловать – нажмите 2.
Если вас собираются задушить – нажмите 3.
Если вы не уверены, что именно с вами собираются сделать, пожалуйста, уточните у нападающего его намерения. Если вы не получили ответа, пожалуйста, оставайтесь на линии. Первый же свободный сотрудник нашей службы будет рад помочь вам…»
Король Гарольд не успел услышать, что еще ему предлагают, потому что ему в глаз попала стрела. Он умер, и все его приближенные тоже. Бедняга Вильгельм, ему пришлось управлять Англией в одиночестве. А это нелегко даже в наше время. Францией тоже нелегко управлять. Лично я предпочел бы управлять Папуа Новой Гвинеей. По крайней мере, там не так много автоответчиков…
Так или иначе, старая добрая Англия наполнилась французским языком, и потом мы с Чосером долго пытались вернуть английской культуре английский язык. «И с радостью мы изучали мир, а изучив его, других учили».
Однако французское влияние на среднеанглийский язык было огромным, и преодолеть его оказалось невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Я бы отметил два вида правительств: правительство, которое служит народу, воспринимает свой народ как клиента (например, в Канаде это очень выражено), и правительство, которое руководит народом, – ну, например, Россия. Проблема состоит в том, что израильское правительство не делает ни того, ни другого. Израильское государство ведет свой народ к утопической цели – невозможной смеси сионизма и мира на Ближнем Востоке или, например, к консервации древнееврейских обычаев в рамках современных реалий… Какую цель любого израильского правительства вы ни проанализируете, – окажется, что она в корне утопична и является продуктом парадоксального мышления. То есть в теории, если бы все элементы парадоксального плана сработали, – в Израиле зажили бы лучше, чем в Швейцарии (они так и говорят – «ближневосточная Швейцария»), но дело в том, что, конечно, эти элементы на практике все не срабатывают и вместо «ближневосточной Швейцарии» получается сточная канава.
Израиль не одинок в своем парадоксальном мышлении на государственном уровне. Например, я сам, едва начинаю мыслить о государственных вопросах, нахожу не менее парадоксальные решения… Но, что хорошо, – я не лезу с ними в политику… Более того, даже не пишу в книжках, понимая, что изложение парадоксальных политических идей практически всегда заканчивается плачевно. Возьмите Маркса – и руины социалистического лагеря, возьмите Ницше-Бисмарка-Гитлера – и руины Европы… Вот что делают парадоксальные идеи, когда их пытаются осуществить на планетарном уровне.
Я давеча читал один томик по конфуцианству, и один из видных последователей Конфуция там говорит: «Есть ли разница между убийством палкой или ножом? А есть ли разница между убийством ножом или дурным правлением?» Увы, государственное правление, основанное на парадоксальном мышлении, – всегда дурное, и население таких стран рыдает… Если, конечно, не обладает не менее парадоксальным мышлением (как большинство коренных израильтян), которое всегда поможет найти объяснения, во имя чего нужны все эти страдания, и более того – что это никакие не страдания, а просто построение «ближневосточной Швейцарии» или «швейцарского Ближнего Востока».
Глава двадцать четвертая
Как я покорял Великобританию
Стоял жаркий июльский день. На Британских островах бывают такие дни… Даже трудно поверить, что это страна туманов. Я весь день присутствовал на строительстве Стоунхенджа, но так и не разобрался, кто и зачем его построил. Иногда кажется, что вот дали бы нам подглядеть одним глазком какое-нибудь историческое событие, – и нам все станет ясно. Увы, это не так. Дудки.
Я даже в каменоломни сбегал, ничего не понял. Ни кто это строительство затеял, ни зачем оно ведется. Расспросы рабочих тоже не дали результатов.
Зря таскался в прошлое, только запылился.
Вообще иллюзорность нашей веры в нашу способность познавать нередко отмечалась и до меня. Мало взять в руку флейту, говаривал мне Гамлет, ты научись из нее выдувать что-нибудь посущественнее, чем слюни… Что, он не так говорил? Это Виля все переврал и приукрасил. Такие уж они все – сочинители. Вы скажете: «А ты не сочинитель?», а я отвечу: «Нет, я не люблю художественную литературу. Пустая трата времени: "Он вышел из кафе и закурил сигарету… Она опять не пришла на свидание…" Ну и что? То ли дело мои книжки. И с картинками, и с шутками… А какие содержательные! Ладно, ладно, не нравится – не читайте, вам же хуже. Сам все прочту. Все до одной. Весь тираж. Ну и что, что в тираже все книжки одинаковые? Я свои книжки люблю настолько, что чужие книжки меня даже ревнуют и больно мне режут пальцы краями своих листов».
У нас ведь как нынче? Нечего читать – приходится самому писать. Не нравится современная музыка –приходится самому сочинять песенки, мелодии и даже полномасштабные оперные произведения. Не нравится общепит – приходится самому себе готовить… Короче, свобода, тудыть ее растудыть… мол, не нравится – не ешь! Страна не нравится? Меняй страну! А что? Я уже поменял три страны, теперь живу в четвертой.
Кто из нас не мечтал жить в старой доброй Англии? Неповторимый уют обстановки в стиле дома Шерлока Холмса на Бейкер-стрит овладевал мечтаниями многих – и отправляющихся искать счастья на чужбине, и остающихся на родине. Всю свою жизнь я руководствуюсь этими вкусами.
Прибыв впервые в Великобританию, я был поражен настоящестью этой страны. Все там как-то солидно и основательно. Не то что бумажно-пластиковый Ближний Восток или покушанная молью Россия ранних девяностых.
А вот вам другая история. Я помню свежий соленый вкус ветра в проливе. Позади оставалась Нормандия, впереди – наши претензии на английский трон. Мы с Вильгельмом плыли покорять Англию и, как видите, – покорили. Всадив Гарольду стрелу в глаз, наши горячие хлопцы захватили страну, и мы воцарились на все оставшиеся века.
«Ah! lavictoire est douce, et la vengeance aussi!» –прошептал Вильгельм, и я его в шутку обозвал Завоеватель; так за ним эта кличка и осталась…
Итак, мы с Вильгельмом Завоевателем вторглись в Англию. Хотя до сих пор не решено окончательно, было ли завоевание в конечном счете положительным поворотом истории, замечательно смешавшим англосаксов и норманнов, или отрицательным, добавившим так много французских слов в английский язык…
Вам, наверное, трудно поверить, но Вильгельм Завоеватель был весьма миролюбив. Он всего лишь хотел позвонить английскому королю Гарольду и поздравить его с победой над норвежцами. Ну кто же знал, что Вильгельм терпеть не может автоответчики? Он хотел оставить сообщение, но у автоответчика короля Гарольда было настолько сложное меню, что бедный Вильгельм чуть не рехнулся. Он пересек Ла-Манш и приготовился к битве при Гастингсе. Король Гарольд как раз вернулся с севера после победы над норвежцами, понял, что у него проблема, и набрал номер на своем мобильном телефоне, чтобы сообщить о вторжении, – но тоже застрял на автоответчике:
«Это служба чрезвычайных ситуаций. Если вы столкнулись с чрезвычайной ситуацией, нажмите 1. Если вы не столкнулись с чрезвычайной ситуацией, пожалуйста, повесьте трубку».
Король Гарольд нажал 1 и получил следующее меню:
«Если вас намереваются убить – нажмите 1.
Если вас собираются изнасиловать – нажмите 2.
Если вас собираются задушить – нажмите 3.
Если вы не уверены, что именно с вами собираются сделать, пожалуйста, уточните у нападающего его намерения. Если вы не получили ответа, пожалуйста, оставайтесь на линии. Первый же свободный сотрудник нашей службы будет рад помочь вам…»
Король Гарольд не успел услышать, что еще ему предлагают, потому что ему в глаз попала стрела. Он умер, и все его приближенные тоже. Бедняга Вильгельм, ему пришлось управлять Англией в одиночестве. А это нелегко даже в наше время. Францией тоже нелегко управлять. Лично я предпочел бы управлять Папуа Новой Гвинеей. По крайней мере, там не так много автоответчиков…
Так или иначе, старая добрая Англия наполнилась французским языком, и потом мы с Чосером долго пытались вернуть английской культуре английский язык. «И с радостью мы изучали мир, а изучив его, других учили».
Однако французское влияние на среднеанглийский язык было огромным, и преодолеть его оказалось невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88