Он посадил меня к себе на колени и стал нежно гладить меня по голове.
— Анечка, прекрати. Анечка…
— Простите, — громко всхлипнула я, но тут же затрясла головой. — Вернее, прости. Я сама не знаю, что на меня нашло. Такое бывает. Сейчас пройдет. Одна минута, и все это пройдет. Просто мне немного страшно. Мне страшно ночевать одной в этой квартире.
— Мне тоже как-то неуютно ночевать в доме, где еще совсем недавно произошел взрыв. В доме, где я потерял Жанну… Анна, а может, мы поедем в тот дом, где ты меняла платье? Может, мы проведем эту ночь там?
— Ты говоришь про тот дом, который ты купил для того, чтобы быть одному? Тот дом, про который не знает твоя жена?
— Да, я говорю именно о нем.
— Поехали. Я хочу провести ночь за пределами этой квартиры. Я хочу…
Я перестала реветь и пристально посмотрела в лицо Михаилу. Михаил закрыл мне рот своей теплой ладонью и жадно поцеловал меня в шею.
— Я хочу…— судорожно повторила я, но Михаил не дал мне договорить, и я вновь ощутила его ладонь.
— Я тоже этого хочу. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.
Наверное, то, что произошло между нами дальше, называется не иначе, как ТЕРАПИЕЙ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ. Я хотела было дать Михаилу ключи от его «Мерседеса», но Михаил сказал, что заберет его позже. Должно быть, в этот момент он меньше всего на свете думал об оставленных там деньгах, да и я о них тоже практически не думала. Мы закрыли мою квартиру и спустились вниз. Михаил заметно волновался и постоянно обнимал меня за плечи. Проходя мимо своего «Мерседеса», он дернул его дверную ручку и быстро спросил:
— У вас двор хорошо охраняется?
— Хорошо. У нас тут никаких проблем не было, — так же быстро ответила я.
— А машины у вас никогда не обворовывали?
— Нет.
— Стекла никто не выбивал?
— Нет. Ты же видишь, какая охрана.
— Тогда нам нечего беспокоиться. Машина будет стоять на месте, и из нее ничего не пропадет.
— А что в твоей машине есть что-то ценное? — спросила я на свой страх и риск и чуть было не прикусила собственный язык.
— Да так, мелочевка всякая.
Уж я-то знаю какую мелочевку ты имеешь в виду, подумала я и постаралась унять нервную дрожь. Не прикидывался бы идиотом. С такой мелочевкой можно запросто свалить за бугор и начать новую жизнь. Плакала твоя мелочевка. Ой, как плакала. Быть может, для тебя это и в самом деле мелочевка, а для меня приличные деньги.
Мы прошли мимо «Мерседеса» и сели в небольшой джип, на котором приехал Михаил. При выезде со двора Михаил проводил свою машину прощальным взглядом и со всей силы надавил на газ. Я посмотрела на свои темные окна и подумала о том, что я сама не ведаю, что творю. Случайный мужчина, случайная встреча, случайное несчастье и целая череда случайных обстоятельств, а впереди самая настоящая случайная ночь.
Мы ехали по темной лесной дороге и, наверное, оба не понимали, что нас ждет впереди. Я искоса посматривала на Михаила и легкими движениями массировала свои заметно похолодевшие пальцы.
— Миш, а ты ничего не слышал о том человеке, которого твои люди доставили в больницу?
— Ты имеешь в виду того, кому ты спасла жизнь?
— Ну, да.
— Я хотел навестить этого человека. Мне казалось, что он может пролить хоть какой-то свет на темное дело убийства моего водителя, но из этого ничего не вышло.
— Почему?
— Я приехал в больницу, а этого человека и след простыл.
— Как это? — вновь затаила дыхание я.
— Мужчина выжил. Никто не знает ни его имени, ни его фамилии. В тот же вечер, как только его доставили в больницу, он был прооперирован и лежал в отделении реанимации. Врачи в один голос сказали мне, что у него очень сильный организм. Даже чересчур сильный. Как только он пришел в сознании, он повытаскивал с себя все трубки и исчез в неизвестном направлении.
— Его нет в больнице?
— Он попросил телефон и куда-то позвонил. А сегодня ночью за ним приехали вооруженные до зубов люди на машине со снятыми номерами. Они согнали весь медицинский персонал в одну комнату, закрыли его на ключ и увезли тяжелобольного в другое место.
— Прямо как в навороченном боевике.
— В последнее время вся наша жизнь течет по сценарию крутого боевика. Взрывы, убийства, похищения, пропажи. Даже страшно подумать о том, что же ждет нас завтра.
Мы замолчали, но вскоре Михаил нарушил молчание и посмотрел в мою сторону.
— Анна, ты о чем думаешь?
— Я думаю об этом мужчине. Странно все это как-то. Странно. И даже нет никаких объяснений. За какую ниточку ни дернешь, она тут же обрывается. Появляется пустота. Словно кто-то играет с нами в совершенно не понятные игры.
— Не думай о плохом.
— Стараюсь, да только хорошего ничего нет.
Михаил смотрел на меня открыв рот, но я постоянно опускала глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Я чувствовала, что он изо всех сил пытается рассмотреть мои глаза. А они у меня были необычные. По-кошачьи зеленые. Я ощущала какую-то легкость и хотела верить, что Михаил меня понимает. Словно между мной и всем миром было невидимое стекло, и оно неожиданно исчезло. Мне хотелось, чтобы Михаил как можно крепче меня обнял, заслонил от всех напастей и сказал что-нибудь в утешение. Конечно, мне было стыдно за свою беспомощность, ведь я всегда была сильной. Но ведь бывают моменты, когда и сильные женщины могут быть слабыми. Впереди у нас ночь и, наверное, нас ничто не свяжет кроме этой ночи. Я даже не сомневалась в том, что это будет одна-единственная ночь. Одна-единственная…
Перед глазами возник Макс, но я попыталась сопротивляться своей любви и отогнала его образ на самый дальний план. Я не хотела думать о Максе, я думала о Михаиле. Мне казалось, что стоит ему ко мне прикоснуться, как все эмоции, спрятанные, точно моллюск в раковине, тут же оживут, а створки моей души приоткроются, выпуская мои чувства на волю. Наверное, в этом и есть путь к спасению. Сейчас я была похожа на утопающего, хватающегося за первую попавшуюся соломинку. Я искала спасения, и мне показалось, что я его обрела… Я не хотела вспоминать, как совсем недавно я была счастлива. Я лежала в объятиях Макса и строила планы на будущее… Я больше вообще не хотела думать о счастье, потому что теперь твердо знала одно: само по себе счастье достаточно хрупкое, и довольно одного толчка для того, чтобы оно разрушилось. Я попытаюсь устроить свою жизнь так, чтобы само слово «счастье» никогда не зависело от слова «мужчина». Можно быть счастливой и без него. Я уверяю вас всех, что это можно. Я очень хорошая ученица, и я очень многому учусь. Я обязательно научусь быть счастливой без мужчины. Вот увидите, научусь. Я пересмотрю свою прошлую жизнь и выстрою свою судьбу так, что какая бы боль от потери меня ни преследовала, я все равно буду счастлива и буду совершенно спокойно воспринимать эту самую боль… Мужчины больше не будут вызывать во мне прежних эмоций. Ни огорчений, ни сожалений, ни мелких обид…
Доехав до уже знакомого дома, мы поставили машину во дворе и молча направились к входной двери. Михаил вошел на веранду, встал у окна и с трудом сдержал слезы.
— Вот мы и дома, — обреченно сказал он и трясущимися руками достал сигарету.
Даже невооруженным глазом можно было заметить, что он очень сильно любит свою жену и страдает по-настоящему. Я люблю Макса. Он любит Жанну, но сегодня мы вместе. Мы вместе для того, чтобы облегчить нашу боль и хоть немного подлечить свои кровоточащие раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Анечка, прекрати. Анечка…
— Простите, — громко всхлипнула я, но тут же затрясла головой. — Вернее, прости. Я сама не знаю, что на меня нашло. Такое бывает. Сейчас пройдет. Одна минута, и все это пройдет. Просто мне немного страшно. Мне страшно ночевать одной в этой квартире.
— Мне тоже как-то неуютно ночевать в доме, где еще совсем недавно произошел взрыв. В доме, где я потерял Жанну… Анна, а может, мы поедем в тот дом, где ты меняла платье? Может, мы проведем эту ночь там?
— Ты говоришь про тот дом, который ты купил для того, чтобы быть одному? Тот дом, про который не знает твоя жена?
— Да, я говорю именно о нем.
— Поехали. Я хочу провести ночь за пределами этой квартиры. Я хочу…
Я перестала реветь и пристально посмотрела в лицо Михаилу. Михаил закрыл мне рот своей теплой ладонью и жадно поцеловал меня в шею.
— Я хочу…— судорожно повторила я, но Михаил не дал мне договорить, и я вновь ощутила его ладонь.
— Я тоже этого хочу. Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.
Наверное, то, что произошло между нами дальше, называется не иначе, как ТЕРАПИЕЙ ДЛЯ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ. Я хотела было дать Михаилу ключи от его «Мерседеса», но Михаил сказал, что заберет его позже. Должно быть, в этот момент он меньше всего на свете думал об оставленных там деньгах, да и я о них тоже практически не думала. Мы закрыли мою квартиру и спустились вниз. Михаил заметно волновался и постоянно обнимал меня за плечи. Проходя мимо своего «Мерседеса», он дернул его дверную ручку и быстро спросил:
— У вас двор хорошо охраняется?
— Хорошо. У нас тут никаких проблем не было, — так же быстро ответила я.
— А машины у вас никогда не обворовывали?
— Нет.
— Стекла никто не выбивал?
— Нет. Ты же видишь, какая охрана.
— Тогда нам нечего беспокоиться. Машина будет стоять на месте, и из нее ничего не пропадет.
— А что в твоей машине есть что-то ценное? — спросила я на свой страх и риск и чуть было не прикусила собственный язык.
— Да так, мелочевка всякая.
Уж я-то знаю какую мелочевку ты имеешь в виду, подумала я и постаралась унять нервную дрожь. Не прикидывался бы идиотом. С такой мелочевкой можно запросто свалить за бугор и начать новую жизнь. Плакала твоя мелочевка. Ой, как плакала. Быть может, для тебя это и в самом деле мелочевка, а для меня приличные деньги.
Мы прошли мимо «Мерседеса» и сели в небольшой джип, на котором приехал Михаил. При выезде со двора Михаил проводил свою машину прощальным взглядом и со всей силы надавил на газ. Я посмотрела на свои темные окна и подумала о том, что я сама не ведаю, что творю. Случайный мужчина, случайная встреча, случайное несчастье и целая череда случайных обстоятельств, а впереди самая настоящая случайная ночь.
Мы ехали по темной лесной дороге и, наверное, оба не понимали, что нас ждет впереди. Я искоса посматривала на Михаила и легкими движениями массировала свои заметно похолодевшие пальцы.
— Миш, а ты ничего не слышал о том человеке, которого твои люди доставили в больницу?
— Ты имеешь в виду того, кому ты спасла жизнь?
— Ну, да.
— Я хотел навестить этого человека. Мне казалось, что он может пролить хоть какой-то свет на темное дело убийства моего водителя, но из этого ничего не вышло.
— Почему?
— Я приехал в больницу, а этого человека и след простыл.
— Как это? — вновь затаила дыхание я.
— Мужчина выжил. Никто не знает ни его имени, ни его фамилии. В тот же вечер, как только его доставили в больницу, он был прооперирован и лежал в отделении реанимации. Врачи в один голос сказали мне, что у него очень сильный организм. Даже чересчур сильный. Как только он пришел в сознании, он повытаскивал с себя все трубки и исчез в неизвестном направлении.
— Его нет в больнице?
— Он попросил телефон и куда-то позвонил. А сегодня ночью за ним приехали вооруженные до зубов люди на машине со снятыми номерами. Они согнали весь медицинский персонал в одну комнату, закрыли его на ключ и увезли тяжелобольного в другое место.
— Прямо как в навороченном боевике.
— В последнее время вся наша жизнь течет по сценарию крутого боевика. Взрывы, убийства, похищения, пропажи. Даже страшно подумать о том, что же ждет нас завтра.
Мы замолчали, но вскоре Михаил нарушил молчание и посмотрел в мою сторону.
— Анна, ты о чем думаешь?
— Я думаю об этом мужчине. Странно все это как-то. Странно. И даже нет никаких объяснений. За какую ниточку ни дернешь, она тут же обрывается. Появляется пустота. Словно кто-то играет с нами в совершенно не понятные игры.
— Не думай о плохом.
— Стараюсь, да только хорошего ничего нет.
Михаил смотрел на меня открыв рот, но я постоянно опускала глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Я чувствовала, что он изо всех сил пытается рассмотреть мои глаза. А они у меня были необычные. По-кошачьи зеленые. Я ощущала какую-то легкость и хотела верить, что Михаил меня понимает. Словно между мной и всем миром было невидимое стекло, и оно неожиданно исчезло. Мне хотелось, чтобы Михаил как можно крепче меня обнял, заслонил от всех напастей и сказал что-нибудь в утешение. Конечно, мне было стыдно за свою беспомощность, ведь я всегда была сильной. Но ведь бывают моменты, когда и сильные женщины могут быть слабыми. Впереди у нас ночь и, наверное, нас ничто не свяжет кроме этой ночи. Я даже не сомневалась в том, что это будет одна-единственная ночь. Одна-единственная…
Перед глазами возник Макс, но я попыталась сопротивляться своей любви и отогнала его образ на самый дальний план. Я не хотела думать о Максе, я думала о Михаиле. Мне казалось, что стоит ему ко мне прикоснуться, как все эмоции, спрятанные, точно моллюск в раковине, тут же оживут, а створки моей души приоткроются, выпуская мои чувства на волю. Наверное, в этом и есть путь к спасению. Сейчас я была похожа на утопающего, хватающегося за первую попавшуюся соломинку. Я искала спасения, и мне показалось, что я его обрела… Я не хотела вспоминать, как совсем недавно я была счастлива. Я лежала в объятиях Макса и строила планы на будущее… Я больше вообще не хотела думать о счастье, потому что теперь твердо знала одно: само по себе счастье достаточно хрупкое, и довольно одного толчка для того, чтобы оно разрушилось. Я попытаюсь устроить свою жизнь так, чтобы само слово «счастье» никогда не зависело от слова «мужчина». Можно быть счастливой и без него. Я уверяю вас всех, что это можно. Я очень хорошая ученица, и я очень многому учусь. Я обязательно научусь быть счастливой без мужчины. Вот увидите, научусь. Я пересмотрю свою прошлую жизнь и выстрою свою судьбу так, что какая бы боль от потери меня ни преследовала, я все равно буду счастлива и буду совершенно спокойно воспринимать эту самую боль… Мужчины больше не будут вызывать во мне прежних эмоций. Ни огорчений, ни сожалений, ни мелких обид…
Доехав до уже знакомого дома, мы поставили машину во дворе и молча направились к входной двери. Михаил вошел на веранду, встал у окна и с трудом сдержал слезы.
— Вот мы и дома, — обреченно сказал он и трясущимися руками достал сигарету.
Даже невооруженным глазом можно было заметить, что он очень сильно любит свою жену и страдает по-настоящему. Я люблю Макса. Он любит Жанну, но сегодня мы вместе. Мы вместе для того, чтобы облегчить нашу боль и хоть немного подлечить свои кровоточащие раны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74