Шарапов и Пушистов уже нашли друг друга, все чаще общаются и собираются писать совместную научную работу на тему, от одного названия которой у нормального человека может начаться мигрень.
Мимо нас, взволнованно переговариваясь, проходят Быков и Зенкович. Во время завтрака они сидели с важными, отрешенными лицами, на что имели полное право, поскольку сегодня вечером очередной запуск метеорологической ракеты. Что же их обеспокоило? До нас доносится обрывок разговора: «Лишь бы до вечера успели исправить…» И тут же по трансляции звучит: «Костину срочно зайти на ЭВМ! Костину срочно…» Видимо, что-то случилось с электронно-вычислительной машиной, и, следовательно, запуск ракеты под угрозой.
— Этого нам еще не хватало! — сокрушается Петя.
Я спешу к электронщикам. Так и есть: здесь собрался весь отряд.
Лица у ребят возбужденные, даже непроницаемый Костя Сизов озабоченно теребит рыжую бородку.
— В чем дело? — тихо опрашиваю у Мики.' — Ш-ш-ш! — Мика прикладывает палец к губам. — Ставим диагноз…
Из шумного и нелицеприятного разговора уясняю, что машина слегка свихнулась. С утра она была вполне в своем уме: мгновенно запоминала программу, добросовестно шевелила мозгами и производила свои шесть тысяч операций в секунду. И вдруг в каком-то уголке электронного мозга произошел «сдвиг по фазе», и машина стала выдавать на-гора примерно такую информацию: «Академик Королев» несется со скоростью света по направлению к созвездию Девы при наружной температуре пять тысяч градусов ниже нуля». У заказчиков эти цифры не вызвали достаточного доверия, и они потребовали проверки, которая показала, что машина нуждается в безотлагательном внимании психиатра.
В дверь заглядывает локаторщик Боря Липавский.
— Нужна помощь, ребята? У меня есть зубило и кувалда.
Потеряв терпение, Игорь Нелидов выставляет посторонних из по мещения, и консилиум продолжается за закрытыми дверями.
К счастью, машина вскоре очухалась, и паника среди научного персонала улеглась. Шутка ли — остаться без ЭВМ, рабочее время которой на месяц вперед расписано по минутам! Она обсчитывает программы всех отрядов, вкалывает без перерывов на обед и сон и лишь изредка позволяет себе развлечься музыкой и живописью. Я уже упоминал о том, что машина своими символами-закорючками пишет портреты великих людей, а по заказу отдельных любителей — — даже красавиц в пляжных костюмах, но совсем недавно узнал, что она еще и заядлая меломанка: великолепно, без единой фальшивой ноты исполняет «Танец маленьких лебедей» и полонез Огинского.
Ракетчики успокоились: запуск состоится. Я захожу к ним в гости.
Головная часть ракеты — остроконечный снаряд длиной в метр — уже готова. В нее вмонтированы приборы, которые зафиксируют температуру, плотность атмосферы на разных высотах и прочие важнейшие данные, без которых не могут развиваться ни физика атмосферы, ни смежные науки. Дорогостоящая штука — ракета, радиозонды в сотни раз дешевле, но в этих широтах им не подняться выше тридцати пяти километров. Когда-то, лет сорок назад, и это казалось чудом, а теперь даже метеорологические ракеты с их пределом в сотню километров не очень-то устраивают ученых: подавай им новые высоты!
Что ж, неудовлетворенность — одна из движущих сил прогресса.
Один известный ученый сказал: «Когда мой сотрудник удовлетворен результатами своей работы, я от него избавляюсь». Ученые так уж устроены, что чем больше они узнают, тем меньше, им кажется, они знают: слишком многими неизвестными обрастает открытая ими истина. Мне не удалось по разным причинам побеседовать с Эйнштейном, но думаю, что это был на редкость не удовлетворенный своими познаниями человек. Наверное, он без колебаний отдал бы всю свою славу за то, чтобы полистать школьный учебник физики двухтысячного года.
Возвратимся, однако, к сегодняшнему вечеру. За два часа до запуска всех нас, как овец, загоняют во внутренние помещения корабля для ради нашей безопасности, и ракетчики начинают священнодействовать у пусковой установки. Хотя океан пустынен, а район запуска давно объявлен опасным для мореплавания и самолетов, нужно соблюсти все формальности и запустить ракету в заданной точке.
Больше всех волнуются кинооператоры. Тихий океан, экватор, одинокий корабль — и вспарывающий тьму сноп огня… За такой кадр года жизни не жалко! Василий Рещук и Валентин Лихачев пристроили свою аппаратуру на палубе у штурманской рубки. Обязанности они распределили так: Вася нацелил камеру на точку взлета ракеты и превратился в камень, а Валентин гнал зевак и держал непрерывную связь со штурманом, чтобы секунда в секунду дать сигнал Васе. Труднее всего было бороться с зеваками.
— Ну, пойми; — срывающимся голосом умоляет Валентин, — не для того мы дошли в плавание, чтобы отснять твою паршивую ков бойку… Братцы, будьте людьми!.. Артемий Харлампович (это — старпому), объявите, пожалуйста, выдачу тропического вина!.. А ты куда прешь? Исчезни, родной, буду тебе свой компот отдавать до конца рейса.. — Вася, готовься!
В уши ударяет чудовищный грохот, и ракета мгновенно исчезает из виду. Операторы чуть не плачут: в момент запуска корабль качнуло, и Вася отснял полсотни погонных метров тьмы, не стоящих с точки зрения мирового кинематографа ломаного гроша.
— Я тебе говорил?!
— Это я тебе говорил!
— Что ты мне говорил?
— А то!
В конце концов они решают, что еще не все потеряно: впереди много запусков, А в ракету мертвой хваткой вцепилась аппаратура слежения, вылавливая информацию с космической высоты. Но через считанные минуты связь с верхней ступенью прекратилась, и о недавнем запуске теперь напоминали лишь обожженная выхлопными газами надстройка. на корме и бумажная лента, запущенная в электронно-вычислительную машину.
Вот так бы и все ракеты летали ради науки. Светлая мечта человечества; «Перекуем мечи на орала!» Нет в современном мире мечты возвышеннее и благороднее…
В антрактах.
Утром я выхожу на корму поразмяться. Здесь уже греются на раннем солнышке свободные от вахты. Несколько энтузиастов бегают вдоль бортов, а наш йог— Галкин застыл в. «позе льва». Зрители смеются и спорят. Распространившаяся в последние годы эпидемия йоги прошла «Королева» стороной, но некоторые наслышаны о ее чудодейственной силе.
— Говорят, они живут до ста пятидесяти лет.
— Ага, как черепахи.
— Для них главное — дыхание и спокойствие. Не курят, не пьют, от женского пола шарахаются и берегут нервы.
— А ради чего?
— А ради здоровья, — А на кой черт здоровье, если не выпить, не закусить и это… шарахаться?
Повеселив зрителей еще несколькими трюками, йог уходит, глубоко вдыхая полезный для организма морской воздух.
Ранним утром, пока солнце нежное, ласковое, грех тратить время на прыжки и приседания, когда можно позагорать. Я отбрасываю нелепую мысль о зарядке и сажусь в шезлонг рядом с Мартом Тийслером.
У него темные, круглые глаза и застенчивая улыбка. Он высокий, сильный и добрый.
Март — инженер-механик из эстонской группы и один из самых популярных на «Королеве» людей. Мастер он удивительный, воистину на все руки: плотник, столяр, слесарь по металлу и несравненный наладчик тонких инструментов. Март может отремонтировать все: часы, транзистор, навигационный прибор, локатор — словом, любой механизм на судне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Мимо нас, взволнованно переговариваясь, проходят Быков и Зенкович. Во время завтрака они сидели с важными, отрешенными лицами, на что имели полное право, поскольку сегодня вечером очередной запуск метеорологической ракеты. Что же их обеспокоило? До нас доносится обрывок разговора: «Лишь бы до вечера успели исправить…» И тут же по трансляции звучит: «Костину срочно зайти на ЭВМ! Костину срочно…» Видимо, что-то случилось с электронно-вычислительной машиной, и, следовательно, запуск ракеты под угрозой.
— Этого нам еще не хватало! — сокрушается Петя.
Я спешу к электронщикам. Так и есть: здесь собрался весь отряд.
Лица у ребят возбужденные, даже непроницаемый Костя Сизов озабоченно теребит рыжую бородку.
— В чем дело? — тихо опрашиваю у Мики.' — Ш-ш-ш! — Мика прикладывает палец к губам. — Ставим диагноз…
Из шумного и нелицеприятного разговора уясняю, что машина слегка свихнулась. С утра она была вполне в своем уме: мгновенно запоминала программу, добросовестно шевелила мозгами и производила свои шесть тысяч операций в секунду. И вдруг в каком-то уголке электронного мозга произошел «сдвиг по фазе», и машина стала выдавать на-гора примерно такую информацию: «Академик Королев» несется со скоростью света по направлению к созвездию Девы при наружной температуре пять тысяч градусов ниже нуля». У заказчиков эти цифры не вызвали достаточного доверия, и они потребовали проверки, которая показала, что машина нуждается в безотлагательном внимании психиатра.
В дверь заглядывает локаторщик Боря Липавский.
— Нужна помощь, ребята? У меня есть зубило и кувалда.
Потеряв терпение, Игорь Нелидов выставляет посторонних из по мещения, и консилиум продолжается за закрытыми дверями.
К счастью, машина вскоре очухалась, и паника среди научного персонала улеглась. Шутка ли — остаться без ЭВМ, рабочее время которой на месяц вперед расписано по минутам! Она обсчитывает программы всех отрядов, вкалывает без перерывов на обед и сон и лишь изредка позволяет себе развлечься музыкой и живописью. Я уже упоминал о том, что машина своими символами-закорючками пишет портреты великих людей, а по заказу отдельных любителей — — даже красавиц в пляжных костюмах, но совсем недавно узнал, что она еще и заядлая меломанка: великолепно, без единой фальшивой ноты исполняет «Танец маленьких лебедей» и полонез Огинского.
Ракетчики успокоились: запуск состоится. Я захожу к ним в гости.
Головная часть ракеты — остроконечный снаряд длиной в метр — уже готова. В нее вмонтированы приборы, которые зафиксируют температуру, плотность атмосферы на разных высотах и прочие важнейшие данные, без которых не могут развиваться ни физика атмосферы, ни смежные науки. Дорогостоящая штука — ракета, радиозонды в сотни раз дешевле, но в этих широтах им не подняться выше тридцати пяти километров. Когда-то, лет сорок назад, и это казалось чудом, а теперь даже метеорологические ракеты с их пределом в сотню километров не очень-то устраивают ученых: подавай им новые высоты!
Что ж, неудовлетворенность — одна из движущих сил прогресса.
Один известный ученый сказал: «Когда мой сотрудник удовлетворен результатами своей работы, я от него избавляюсь». Ученые так уж устроены, что чем больше они узнают, тем меньше, им кажется, они знают: слишком многими неизвестными обрастает открытая ими истина. Мне не удалось по разным причинам побеседовать с Эйнштейном, но думаю, что это был на редкость не удовлетворенный своими познаниями человек. Наверное, он без колебаний отдал бы всю свою славу за то, чтобы полистать школьный учебник физики двухтысячного года.
Возвратимся, однако, к сегодняшнему вечеру. За два часа до запуска всех нас, как овец, загоняют во внутренние помещения корабля для ради нашей безопасности, и ракетчики начинают священнодействовать у пусковой установки. Хотя океан пустынен, а район запуска давно объявлен опасным для мореплавания и самолетов, нужно соблюсти все формальности и запустить ракету в заданной точке.
Больше всех волнуются кинооператоры. Тихий океан, экватор, одинокий корабль — и вспарывающий тьму сноп огня… За такой кадр года жизни не жалко! Василий Рещук и Валентин Лихачев пристроили свою аппаратуру на палубе у штурманской рубки. Обязанности они распределили так: Вася нацелил камеру на точку взлета ракеты и превратился в камень, а Валентин гнал зевак и держал непрерывную связь со штурманом, чтобы секунда в секунду дать сигнал Васе. Труднее всего было бороться с зеваками.
— Ну, пойми; — срывающимся голосом умоляет Валентин, — не для того мы дошли в плавание, чтобы отснять твою паршивую ков бойку… Братцы, будьте людьми!.. Артемий Харлампович (это — старпому), объявите, пожалуйста, выдачу тропического вина!.. А ты куда прешь? Исчезни, родной, буду тебе свой компот отдавать до конца рейса.. — Вася, готовься!
В уши ударяет чудовищный грохот, и ракета мгновенно исчезает из виду. Операторы чуть не плачут: в момент запуска корабль качнуло, и Вася отснял полсотни погонных метров тьмы, не стоящих с точки зрения мирового кинематографа ломаного гроша.
— Я тебе говорил?!
— Это я тебе говорил!
— Что ты мне говорил?
— А то!
В конце концов они решают, что еще не все потеряно: впереди много запусков, А в ракету мертвой хваткой вцепилась аппаратура слежения, вылавливая информацию с космической высоты. Но через считанные минуты связь с верхней ступенью прекратилась, и о недавнем запуске теперь напоминали лишь обожженная выхлопными газами надстройка. на корме и бумажная лента, запущенная в электронно-вычислительную машину.
Вот так бы и все ракеты летали ради науки. Светлая мечта человечества; «Перекуем мечи на орала!» Нет в современном мире мечты возвышеннее и благороднее…
В антрактах.
Утром я выхожу на корму поразмяться. Здесь уже греются на раннем солнышке свободные от вахты. Несколько энтузиастов бегают вдоль бортов, а наш йог— Галкин застыл в. «позе льва». Зрители смеются и спорят. Распространившаяся в последние годы эпидемия йоги прошла «Королева» стороной, но некоторые наслышаны о ее чудодейственной силе.
— Говорят, они живут до ста пятидесяти лет.
— Ага, как черепахи.
— Для них главное — дыхание и спокойствие. Не курят, не пьют, от женского пола шарахаются и берегут нервы.
— А ради чего?
— А ради здоровья, — А на кой черт здоровье, если не выпить, не закусить и это… шарахаться?
Повеселив зрителей еще несколькими трюками, йог уходит, глубоко вдыхая полезный для организма морской воздух.
Ранним утром, пока солнце нежное, ласковое, грех тратить время на прыжки и приседания, когда можно позагорать. Я отбрасываю нелепую мысль о зарядке и сажусь в шезлонг рядом с Мартом Тийслером.
У него темные, круглые глаза и застенчивая улыбка. Он высокий, сильный и добрый.
Март — инженер-механик из эстонской группы и один из самых популярных на «Королеве» людей. Мастер он удивительный, воистину на все руки: плотник, столяр, слесарь по металлу и несравненный наладчик тонких инструментов. Март может отремонтировать все: часы, транзистор, навигационный прибор, локатор — словом, любой механизм на судне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39