Я сойду с ума!
Позже он мне рассказал, что я пролежал без сознания много часов, но это, кажется, было все, что он знал. Как глубоко мы упали, как он меня нашел и как ему самому удалось остаться целым в мешанине падающих камней - он объяснить не мог, и я пришел к выводу, что он тоже потерял сознание при падении и некоторое время находился в шоке.
Ладно! Мы были живы - и это самое главное, хотя мы и были измождены, и умирали от голода и жажды, и все состояли из синяков и волдырей. Воды мы не могли достать больше суток. Одни небеса знают, откуда мы брали силы, чтобы подняться и двигаться, невозможно представить, чтобы какое-то другое живое существо в нашем ужасном положении питало хоть какую-то надежду на спасение, если только это не были сами бессмертные боги.
Где ползком, где на карачках мы продвигались вперед. Место, где мы оказались, было загромождено валунами и осколками камней, но скоро мы нашли проход, прямой и ровный, словно сделанный человеком. По нему мы и двинулись, каждые несколько футов останавливаясь, чтобы передохнуть. Ни один из нас не говорил ни слова. Я совершенно не осознавал цели нашего движения, просто полз вперед, как смертельно раненное животное, которому ничего другого не остается, кроме как ползти вперед, с тем чтобы наконец лечь плашмя и встретить смерть.
Воды не было, и надежды ее найти - тоже. Вдали все терялось во мраке, а вокруг были только унылые темные стены. Так, думаю, продолжалось несколько часов, а тогда мне казалось - что и лет. Я неимоверными усилиями отрывал от земли одну ногу, затем другую. Гарри был впереди и иногда оглядывался через плечо назад и, увидев меня, переворачивался на спину и некоторое время лежал, пока я не приближался. Потом он снова вставал на колени и двигался вперед. Мы не произносили ни слова.
Вдруг далеко впереди по проходу, намного дальше, чем я до этою мог видеть, показалось что-то вроде белой стены, стоящей поперек нашего пути.
Я окликнул Гарри и показал ему в ту сторону. Он мотнул головой, словно хотел показать, что я напрасно беспокою его по таким пустякам, и пополз дальше.
Но эта светлая стена становилась все светлее, и скоро я увидел, что это вовсе не стена. Меня пронзила надежда, кровь бросилась мне в голову, зашумело в висках.
- Этого не может быть, - сказал я сам себе вслух, - этого не может быть, не может быть.
Гарри повернулся ко мне, и его лицо было таким же белым, как когда он упал на колени перед телом Дезире, а глаза были как у сумасшедшего.
- Болван! - крикнул он. - Это правда!
Он задвигался быстрее. Еще сотня ярдов, и все стало ясно - это было перед нами. Мы поднялись на ноги и попытались бежать, я спотыкался и падал, потом поднимался снова и бежал за Гарри, который даже не останавливался, когда я опускался на землю.
Мы были всего в нескольких футах от выхода из туннеля, когда я настиг остолбеневшего Гарри, моргающего от изумления. Я попытался крикнуть, воззвать к небесам, но из моего горла вырвался только хрип, а в голове моей загудело и закружилось. Гарри стоял рядом со мной и кричал, как ребенок, по его лицу катились крупные слезы. Мы вместе вышли из туннеля к ослепительному солнечному свету над Андами.
Глава 24
Эпилог
Никогда, полагаю, страдание и радость не были смешаны в человеческом сердце более удивительным образом, чем когда мы с Гарри, еле держась на ногах, стояли и безмолвно глядели на мир, который так долго был от нас скрыт.
Мы нашли свет, но потеряли Дезире. Мы были живы, но так близки к смерти, что наш первый глоток горного воздуха походил на последний.
Подробности нашего сложного спуска с горы по скалам и утесам, через стремительные потоки, которые не раз сбивали нас с ног, невозможно описать, да я их и не помню. В памяти смутно запечатлелись лишь кошмарные страдания. Но после смерти Дезире судьба повернулась к нам лицом, мы оставались под ее защитой и, после бесконечных часов невероятного напряжения, вконец выбившись из сил, нашли узкий проход, который вывел нас к цели. Ночь была готова опуститься на открытую ветрам одинокую гору, когда нашим приключениям пришел конец. Темнота уже давно окутала нас, и мы увидели вдали большую пустошь, в середине которой светились окна большого дома. Его смутные, темные очертания словно были окутаны мирным сиянием.
Но мы бросились к нему, как в атаку. На отнюдь не тихий стук в дверь вышел сам хозяин гасиенды. Едва взглянув на нас, он издал громкий вопль, будто увидел не человека, а дьявола, и тут же захлопнул дверь прямо у нас перед носом. Мы и правда были мало похожи на людей.
Голые, черные, в синяках, истекающие кровью, небритые и обросшие (волосы были колкими и жесткими); такая внешность оправдывала любые подозрения.
Но мы вновь забарабанили в дверь, а я, по возможности кратко, рассказал о нас и наших недавних приключениях. Переубежденный, возможно благодаря моему отличному испанскому, который, конечно, не мог быть языком дьявола, и увидев, что мы находимся в слишком жалком состоянии, чтобы быть опасными, он, помедлив, приоткрыл дверь и разрешил нам войти.
Нам не скоро удалось рассеять его подозрения относительно правдивости моего рассказа, хотя я был осторожен, чтобы не потревожить его суеверия упоминанием о пещере дьявола, которая должна была быть ему хорошо известна. Но после этого он, не теряя времени, стал демонстрировать свою доброту. Позвав в дом нескольких слуг с заднего двора гасиенды, он дал им множество распоряжений насчет лечения и еды, а час спустя мы с Гарри лежали бок о бок в собственной кровати хозяина дома, жесткой, но неизмеримо лучшей, чем гранит. Мы чисто вымылись, нас перевязали, и мы чувствовали себя настолько хорошо, насколько этому могло способствовать гостеприимство хозяев.
Старый испанец был достойным наследником самаритян, несмотря на то что национальность его была «немножко» другая. Несколько недель он нянчился с нами, кормил и всячески раздувал еле тлевшие в наших израненных телах искры жизни.
Видимо, отчаянная борьба за жизнь у выхода из пещеры отняла у нас последние силы, потому что много дней мы лежали на спинах, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой и едва осознавая происходящее.
Но искры жизни все-таки начали в нас разгораться.
Настал день, когда мы, прихрамывающие и поддерживаемые с обеих сторон, доковыляли до дверей гасиенды и много часов впитывали жизненную силу, которую несли с собой солнечные лучи. После этого наше выздоровление пошло быстрее. На наших щеках вновь появился румянец, а в глазах блеск. Однажды в полдень было решено, что назавтра нам следует отправиться в Серро-де-Паско. Гарри предложил отложить наше отправление на пару дней, изъявив желание совершить экскурсию по горам. Я сразу его понял.
- Это бесполезно, - сказал я. - Ты ничего не найдешь.
- Но она была с нами, когда мы падали, - настаивал он, не сделав попытки изобразить, что он меня не понял. - Она должна быть где-то неподалеку.
- Ничего подобного, - разъяснил ему я. - Ты что, забыл, что мы там были больше месяца назад? Ты ничего не найдешь.
Когда он это понял, его лицо побелело, и он замолчал. И на следующее утро мы отправились в путь.
Наш хозяин снабдил нас пищей, одеждой, мулами и проводником, не говоря уже о пожеланиях доброго пути и благословении. Пока мы не скрылись за поворотом горной дороги, он, стоя в дверях, махал нам своим сомбреро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58