Почему?
- Потому что я люблю тебя.
- Отлично, но почему?
- Почему? Естественно, чтобы ты была рядом... оберегать и заботиться о тебе, защищать тебя...
- Защищать меня от чего?
- От общества.
- Ну вот, все стало на свои места. Я не хочу, чтобы ты защищал меня от общества. Настоящая причина в том, что ты избалован. Ты хочешь меня, как ребенок хочет печенье. Вот где твоя воля обманывает тебя, предает и когда-нибудь она подведет тебя. Случится так, что ты влюбишься по-настоящему, и тогда узнаешь, чему равно твое самообладание. Что касается меня, то я помолвлена с Полем, ты же посчитал это шуткой. И теперь пытаюсь тебе все объяснить, чтобы ты меня больше не раздражал.
- Ра-аздражаю тебя! Джэнет...
- Да, раздражаешь. Я чувствовала это в течение не одного месяца. Твоя самоуверенность стала настолько явной! Такой жалкой! Такой ребяческой. Ты превратился в себялюба. Какое-то время было даже забавно, этакий каприз. Но сегодня моя помолвка с Полем прекращает наши отношения. Сейчас он там, наверху, в своей комнате. Позвать его, чтобы его объяснение удовлетворило тебя?
Она замолчала, ожидая взрыва. У нее были наготове крепкие словечки для Ричарда Горрина. Но он не произнес ни слова. В темноте она не могла как следует разглядеть его лицо, но догадывалась, что оно в напряжении и, наверное, даже бледное от изумления. Нет, он не покажет своей ярости, он слишком сильный человек. Тут ей пришло в голову, как это ей удалось выискать такое слово - "себялюб". Как здорово оно ударило по нему!
Безусловно, он сейчас повернется и молча уйдет. Она вздрогнула. Ведь она сотворила с собой ужасную вещь!
Поль был не прав. Не прав. Не прав!
Вдруг Горрин заговорил:
- Ты совершаешь ошибку, Джэнет... - И тут произошло любопытное явление. Он начал говорить своим обычным тоном: твердым, уверенным, решительным. Но когда он произнес ее имя, странный, сдавленный звук вырвался из его горла. Сердце Джэнет затрепетало, и она подумала про себя: "Если бы только я могла увидеть его лицо, то сразу бы поняла его чувства". - У меня и в мыслях не было обидеть тебя, - сказал Горрин, обретая прежнее спокойствие. - Мне больно слышать это от тебя. Все это время я был искренне убежден, что ты любишь меня, и я...
- И поэтому ты подначивал, - прервала она его.
- Мне обидно, что ты так обо мне подумала.
- Так и было. Ты подначивал меня. Признаю, я пошла у тебя на поводу, решив, что тебе надо преподать урок. И... все это забавляло меня. Но теперь... теперь, когда Поль и я... все должно прекратиться. Черпай свою силу где-нибудь еще, мистер Горрин.
- Джэнет, я люблю тебя.
Она дрожала всем телом. Таким тоном он никогда не говорил с ней. Но ей все было мало.
- Мистер Горрин, - сказала она, - вы разговариваете с чужой невестой.
Тут же она закусила губу. Как глупо звучит эта шаблонная фраза! Но он не обратил на это внимания:
- Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя.
- Нет... я не должна слушать...
- Ты будешь слушать! Нет, я не имею в виду, что... я только хочу сказать, что не верю... да... ты должна выслушать! Неужели ты думаешь, я тебя так просто отпущу? Ты обвиняла меня, что я самонадеян! Да, это так! Что же касается его, я не уступлю тебя. Я никому тебя не уступлю. Ты - моя. Вот теперь ты понимаешь, Джэнет, что для меня значишь. Просто ты должна быть со мной, а он... пусть он даже не помышляет... он...
Горрин замолчал. Неожиданно Джэнет повернулась в гамаке лицом к освещенному окну и ровным голосом громко позвала:
- Поль!
Бессознательно Горрин тоже повернулся. Почти сразу в окне мелькнула тень, оно открылось, и поэт перегнулся через подоконник, вглядываясь во тьму.
- Поль, ты занят?
- Кто это? Джэнет? В общем-то да... нет.
- Я поднимусь к тебе.
- Хорошо. Давай.
Джэнет выскользнула из гамака.
- Вот так, мистер Горрин, вы не заставите меня слушать... - начала она, но осеклась при виде его лица. Оно было бледным, ошеломленным, напряжение исказило его. Это было лицо человека, который внезапно столкнулся с потрясшей все его существо катастрофой и который прилагает все силы, чтобы не взвыть от горя.
- Боже мой, - пробормотал он, - ты и в самом деле говорила правду, Джэнет...
Она не могла больше выносить это и, не говоря ни слова, промчалась мимо него за угол дома и направилась к двери. Оглянувшись на углу, она не увидела его фигуры. Затем она вошла в холл, быстро поднялась по ступенькам, пролетела по коридору и постучала в дверь, которая тут же распахнулась.
Как только поэт увидел ее лицо, то выразительно свистнул и улыбнулся.
- А-а!- произнес он. - Мне показалось, что ты была не одна внизу. Вроде бы я смутно разглядел силуэт крупного мужчины. - Он двинулся в сторону. - Входи.
- Нет, - торопливо проговорила она, - я не могу. Я только хотела... Да, он внизу. О, Поль, ты был прав! Я всего-навсего глупая девчонка. Я собираюсь... нет, подожди, сначала... Мы ведь не по-настоящему помолвлены.
- Что! - укоризненно воскликнул поэт. - Ты хочешь разорвать нашу помолвку?!
- Да. Мы ведь никогда не были помолвлены... Я только хотела...
- Ну и ну! Джэнет, ты причиняешь мне боль. Ты разбиваешь мое сердце. Ты разрушаешь мою жизнь. Я прекрасно понял...
- Глупый! - вскрикнула Джэнет.
Она шагнула к нему, выпрямилась и поцеловала.
Вниз по лестнице она бежала быстрее, чем наверх. Но в холле она замедлила шаг, а когда ступила на крыльцо, и вовсе остановилась. Она почувствовала, как теплая волна поднимается в теле и по коже бегут мурашки. На минуту Джэнет замерла, затем снова двинулась вперед, но медленно и как будто нехотя. Она опять спустилась на дорожку, ведущую в сад. И тут ее мозг пронзила мысль:
"А что, если его там уже нет?" Она ускорила шаг. Завернув за угол дома, Джэнет напрягла глаза - нет, его не видно.
Она шла дальше, и ей казалось, что гравий нестерпимо скрипит под ее ногами. Она уже была совсем близко к гамаку, в полной уверенности, что Ричард ушел, как услышала необычный звук, будто кто-то задыхается. Вдруг она увидела, что гамак не пуст. Ее сердце встрепенулось. На цыпочках она приблизилась и увидела, что Ричард лежит в гамаке лицом вниз, плечи его конвульсивно содрогаются и из горла вылетают странные всхлипы.
Ричард Великий плакал.
Ее сердце остановилось, казалось, что оно заполнило всю грудную клетку всеобъемлющим сладостным теплом. Она нагнулась, приложила свою руку к его щеке и прошептала его имя.
1 2 3
- Потому что я люблю тебя.
- Отлично, но почему?
- Почему? Естественно, чтобы ты была рядом... оберегать и заботиться о тебе, защищать тебя...
- Защищать меня от чего?
- От общества.
- Ну вот, все стало на свои места. Я не хочу, чтобы ты защищал меня от общества. Настоящая причина в том, что ты избалован. Ты хочешь меня, как ребенок хочет печенье. Вот где твоя воля обманывает тебя, предает и когда-нибудь она подведет тебя. Случится так, что ты влюбишься по-настоящему, и тогда узнаешь, чему равно твое самообладание. Что касается меня, то я помолвлена с Полем, ты же посчитал это шуткой. И теперь пытаюсь тебе все объяснить, чтобы ты меня больше не раздражал.
- Ра-аздражаю тебя! Джэнет...
- Да, раздражаешь. Я чувствовала это в течение не одного месяца. Твоя самоуверенность стала настолько явной! Такой жалкой! Такой ребяческой. Ты превратился в себялюба. Какое-то время было даже забавно, этакий каприз. Но сегодня моя помолвка с Полем прекращает наши отношения. Сейчас он там, наверху, в своей комнате. Позвать его, чтобы его объяснение удовлетворило тебя?
Она замолчала, ожидая взрыва. У нее были наготове крепкие словечки для Ричарда Горрина. Но он не произнес ни слова. В темноте она не могла как следует разглядеть его лицо, но догадывалась, что оно в напряжении и, наверное, даже бледное от изумления. Нет, он не покажет своей ярости, он слишком сильный человек. Тут ей пришло в голову, как это ей удалось выискать такое слово - "себялюб". Как здорово оно ударило по нему!
Безусловно, он сейчас повернется и молча уйдет. Она вздрогнула. Ведь она сотворила с собой ужасную вещь!
Поль был не прав. Не прав. Не прав!
Вдруг Горрин заговорил:
- Ты совершаешь ошибку, Джэнет... - И тут произошло любопытное явление. Он начал говорить своим обычным тоном: твердым, уверенным, решительным. Но когда он произнес ее имя, странный, сдавленный звук вырвался из его горла. Сердце Джэнет затрепетало, и она подумала про себя: "Если бы только я могла увидеть его лицо, то сразу бы поняла его чувства". - У меня и в мыслях не было обидеть тебя, - сказал Горрин, обретая прежнее спокойствие. - Мне больно слышать это от тебя. Все это время я был искренне убежден, что ты любишь меня, и я...
- И поэтому ты подначивал, - прервала она его.
- Мне обидно, что ты так обо мне подумала.
- Так и было. Ты подначивал меня. Признаю, я пошла у тебя на поводу, решив, что тебе надо преподать урок. И... все это забавляло меня. Но теперь... теперь, когда Поль и я... все должно прекратиться. Черпай свою силу где-нибудь еще, мистер Горрин.
- Джэнет, я люблю тебя.
Она дрожала всем телом. Таким тоном он никогда не говорил с ней. Но ей все было мало.
- Мистер Горрин, - сказала она, - вы разговариваете с чужой невестой.
Тут же она закусила губу. Как глупо звучит эта шаблонная фраза! Но он не обратил на это внимания:
- Я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя.
- Нет... я не должна слушать...
- Ты будешь слушать! Нет, я не имею в виду, что... я только хочу сказать, что не верю... да... ты должна выслушать! Неужели ты думаешь, я тебя так просто отпущу? Ты обвиняла меня, что я самонадеян! Да, это так! Что же касается его, я не уступлю тебя. Я никому тебя не уступлю. Ты - моя. Вот теперь ты понимаешь, Джэнет, что для меня значишь. Просто ты должна быть со мной, а он... пусть он даже не помышляет... он...
Горрин замолчал. Неожиданно Джэнет повернулась в гамаке лицом к освещенному окну и ровным голосом громко позвала:
- Поль!
Бессознательно Горрин тоже повернулся. Почти сразу в окне мелькнула тень, оно открылось, и поэт перегнулся через подоконник, вглядываясь во тьму.
- Поль, ты занят?
- Кто это? Джэнет? В общем-то да... нет.
- Я поднимусь к тебе.
- Хорошо. Давай.
Джэнет выскользнула из гамака.
- Вот так, мистер Горрин, вы не заставите меня слушать... - начала она, но осеклась при виде его лица. Оно было бледным, ошеломленным, напряжение исказило его. Это было лицо человека, который внезапно столкнулся с потрясшей все его существо катастрофой и который прилагает все силы, чтобы не взвыть от горя.
- Боже мой, - пробормотал он, - ты и в самом деле говорила правду, Джэнет...
Она не могла больше выносить это и, не говоря ни слова, промчалась мимо него за угол дома и направилась к двери. Оглянувшись на углу, она не увидела его фигуры. Затем она вошла в холл, быстро поднялась по ступенькам, пролетела по коридору и постучала в дверь, которая тут же распахнулась.
Как только поэт увидел ее лицо, то выразительно свистнул и улыбнулся.
- А-а!- произнес он. - Мне показалось, что ты была не одна внизу. Вроде бы я смутно разглядел силуэт крупного мужчины. - Он двинулся в сторону. - Входи.
- Нет, - торопливо проговорила она, - я не могу. Я только хотела... Да, он внизу. О, Поль, ты был прав! Я всего-навсего глупая девчонка. Я собираюсь... нет, подожди, сначала... Мы ведь не по-настоящему помолвлены.
- Что! - укоризненно воскликнул поэт. - Ты хочешь разорвать нашу помолвку?!
- Да. Мы ведь никогда не были помолвлены... Я только хотела...
- Ну и ну! Джэнет, ты причиняешь мне боль. Ты разбиваешь мое сердце. Ты разрушаешь мою жизнь. Я прекрасно понял...
- Глупый! - вскрикнула Джэнет.
Она шагнула к нему, выпрямилась и поцеловала.
Вниз по лестнице она бежала быстрее, чем наверх. Но в холле она замедлила шаг, а когда ступила на крыльцо, и вовсе остановилась. Она почувствовала, как теплая волна поднимается в теле и по коже бегут мурашки. На минуту Джэнет замерла, затем снова двинулась вперед, но медленно и как будто нехотя. Она опять спустилась на дорожку, ведущую в сад. И тут ее мозг пронзила мысль:
"А что, если его там уже нет?" Она ускорила шаг. Завернув за угол дома, Джэнет напрягла глаза - нет, его не видно.
Она шла дальше, и ей казалось, что гравий нестерпимо скрипит под ее ногами. Она уже была совсем близко к гамаку, в полной уверенности, что Ричард ушел, как услышала необычный звук, будто кто-то задыхается. Вдруг она увидела, что гамак не пуст. Ее сердце встрепенулось. На цыпочках она приблизилась и увидела, что Ричард лежит в гамаке лицом вниз, плечи его конвульсивно содрогаются и из горла вылетают странные всхлипы.
Ричард Великий плакал.
Ее сердце остановилось, казалось, что оно заполнило всю грудную клетку всеобъемлющим сладостным теплом. Она нагнулась, приложила свою руку к его щеке и прошептала его имя.
1 2 3