Ему приписывается открытие в Смоленске нескольких школ, в которых кроме других предметов преподавали греческий и латинский языки. Все свое состояние Роман потратил на эти школы, когда он умер (в 1180 г.), жители Смоленска собирали деньги, чтобы его похоронить.
В Суздальском княжестве князь Константин (сын Всеволода III), пишет Татищев, собрал библиотеку из греческих и славянских книг, заказал переводы с греческого на русский и завещал – в 1218 г. – свой дом во Владимире и часть доходов от имения школе, в которой должны были обучать греческому языку.
Достоверность информации Татищева по обоим этим случаям подвергается сомнению. Однако, согласно другим доступным источникам, Смоленск и Суздальское княжество в конце двенадцатого и начале тринадцатого веков являлись важными интеллектуальными и художественными центрами; было бы трудно объяснить их культурный расцвет, не допуская, что в тот период в обоих местах существовали хорошие школы, следовательно, данные Татищева прекрасно соответствуют общей исторической картине. Хотя мы можем полагать, что в Киевской Руси были как начальные, так и высшие школы, немногое известно об их учебных планах. «Часослов» использовался в качестве первой учебной книги, затем учились по Псалтырю. Школьная дисциплина, очевидно, была суровой. В «Житии Св. Авраамия Смоленского» (тринадцатый век) можно видеть, что ученики временами впадали в отчаяние, а в так называемой «Пчеле», собрании греческих афоризмов, школа упоминается как одно из «трех несчастий», другие два -бедность и злая жена. По-видимому, некоторые дети из княжеских и боярский семей отправлялись для образования в Константинополь. Автор «Даниила Заточника» вставляет, среди других шпилек простолюдина: "Я не ездил за моря брать уроки у философов ", -откуда следует, что кто-то ездил.
Хотя мы и не располагаем статистикой учебного дела этого периода, можно с уверенностью допустить, что Русь в то время имела значительное количество школ, по крайней мере в городах, и процент грамотных, по крайней мере среди людей высших классов, был высоким. В любом случае, все князья и духовенство были грамотными. Также следует признать, что в Киевском обществе сформировалась настоящая элита; немногочисленная, возможно, но элита, достигшая высокого культурного уровня.
10. Гуманитарные науки
ТЕОЛОГИЯ И ФИЛОСОФИЯ
Теология была краеугольным камнем средневековой духовной культуры как в западной, так и в восточной Европе – философия считалась лишь «служанкой теологии». В этом отношении развитие философской мысли в Киевской Руси следовало тому же общему пути, что и в Византии, и на Западе.
Судя по трудам некоторых русских священнослужителей киевского периода (таких как митрополиты Иларион и Климент, епископ Кирилл), русская элита находилась тогда на таком же интеллектуальном уровне, как византийская и западная. Однако русские книжники того времени не оставили систематических работ ни по богословию, ни по философии. Их произведения – по крайней мере те, что дошли до нас – состоят из проповедей и коротких поучений. С необходимыми оговорками, следует согласиться с Преподобным Георгием Флоровским, что древнерусская теологическая культура оставалась «немой» на протяжении нескольких столетий; хотя, как подчеркивает тот же автор, из отсутствия письменного философского самовыражения киевских русских не стоит заключать, что их интеллект не был развит достаточно для философского размышления. Показателем того, что люди думали, может служить то, что они читали, следовательно уместным здесь будет краткий обзор произведений греческой теологической литературы, доступной русским того периода в славянских переводах. Следует отметить, что известны также русские переводы с латинского.
К моменту крещения Руси Новый Завет был полностью переведен на славянский. Евангелие имелось в двух формах. Некоторые рукописи содержали полные тексты четырех Евангелий («Тетра»). В других выдержки из Евангелий давались в том порядке, в котором их читали в церкви, в соответствии с годовым циклом богослужений. Это называлось «Апракосом». «Деяния Апостолов» и «Притчи» составляли отдельную книгу, под названием «Апостол». Книги Ветхого Завета распространялись по отдельности, и, когда в конце пятнадцатого века епископ Геннадий Новгородский приказал их все собрать, чтобы подготовить полный свод, некоторые оказались утерянными, поэтому их пришлось перевести заново. Первое печатное славянское издание полной Библии появилось в 1581 г.
Из книг Ветхого Завета наибольшей популярностью у русских читателей пользовался «Псалтырь». Его читали во всех слоях общества и часто цитировали. Книги пророков тоже были широко известны. Из исторических книг был сокращенный сборник, известный как «Палея» (от греческого Palaie Diatheke, «Ветхий Завет») (см. выше, раздел 8). В сборник вошли не только канонические тексты, но и апокрифы.
Необходимо заметить, что термин «апокриф» мы употребляем здесь не в протестантском его понимании, а так, как он трактуется в Греческой и Римской Церкви: таким образом, так называемые, деутероканонические книги (не входящие в Иудейскую Библию) апокрифами не признаются. Списки книг, запрещенных Церковью, существовали в Византии, и один из них появился в славянском переводе в 1073 г., но поскольку их было несколько, причем разного содержания, некоторая путаница была неизбежна, особенно в недавно обращенной стране. Не только миряне, но даже и епископы иной раз не могли уверенно отличить «истинную» книгу от «подложной».
Среди апокрифов были, так называемые, «Евангелия» от Иакова, Никодима и Фомы; также варианты истории об Адаме и Еве, двенадцати библейских патриархах, Давиде и Соломоне и так далее. Один из популярных эсхатологических апокрифов «Хождение Богородицы по мукам» уже упоминался выше. Кстати, в русском переводе «Хождения» есть интересное дополнение. Поклонение Солнцу, Луне и Земле приводится в истории как причина, по которой некоторые узники Преисподней в нее попали; в этом месте русский текст продолжает: «и те, кто поклоняется Хору, Велесу и Перуну» - то есть славянским языческим божествам.
На славянский язык были переведены два основных изложения православной христианской теории: «Катехизические проповеди» Св. Кирилла Иерусалимского и «Точное изложение православной веры» Иоанна Дамаскина. Сокращенный перевод «Изложения» сделал Экзарх Иоанн Болгарский в десятом веке. Среди других работ патриархов и отцов византийской церкви в славянских рукописях болгарского и древнерусского происхождения представлены некоторые трактаты Афанасия Александрийского, Василия Великого и Григория Нисского. Фрагмент из «Богословских вопросов и ответов» Св. Анастасия Синаита и два отрывка из работ Максима Исповедника включены в «Изборник» Святослав в1073 г.
Совсем немного свидетельств о самостоятельной работе русских в области догматики в этот период. Хотя митрополит Иларион тщательно изучил принципы христианской философии и богословия, его подход – по крайней мере судя по «Слову о законе и благодати» – больше философско-исторический, чем схоластический.
Проповеди Кирилла Туровского ближе к догматическому рассуждению, но, хотя они и раскрывают творческие возможности его интеллекта, вряд ли, добавляют что-либо важное к византийскому запасу богословского знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
В Суздальском княжестве князь Константин (сын Всеволода III), пишет Татищев, собрал библиотеку из греческих и славянских книг, заказал переводы с греческого на русский и завещал – в 1218 г. – свой дом во Владимире и часть доходов от имения школе, в которой должны были обучать греческому языку.
Достоверность информации Татищева по обоим этим случаям подвергается сомнению. Однако, согласно другим доступным источникам, Смоленск и Суздальское княжество в конце двенадцатого и начале тринадцатого веков являлись важными интеллектуальными и художественными центрами; было бы трудно объяснить их культурный расцвет, не допуская, что в тот период в обоих местах существовали хорошие школы, следовательно, данные Татищева прекрасно соответствуют общей исторической картине. Хотя мы можем полагать, что в Киевской Руси были как начальные, так и высшие школы, немногое известно об их учебных планах. «Часослов» использовался в качестве первой учебной книги, затем учились по Псалтырю. Школьная дисциплина, очевидно, была суровой. В «Житии Св. Авраамия Смоленского» (тринадцатый век) можно видеть, что ученики временами впадали в отчаяние, а в так называемой «Пчеле», собрании греческих афоризмов, школа упоминается как одно из «трех несчастий», другие два -бедность и злая жена. По-видимому, некоторые дети из княжеских и боярский семей отправлялись для образования в Константинополь. Автор «Даниила Заточника» вставляет, среди других шпилек простолюдина: "Я не ездил за моря брать уроки у философов ", -откуда следует, что кто-то ездил.
Хотя мы и не располагаем статистикой учебного дела этого периода, можно с уверенностью допустить, что Русь в то время имела значительное количество школ, по крайней мере в городах, и процент грамотных, по крайней мере среди людей высших классов, был высоким. В любом случае, все князья и духовенство были грамотными. Также следует признать, что в Киевском обществе сформировалась настоящая элита; немногочисленная, возможно, но элита, достигшая высокого культурного уровня.
10. Гуманитарные науки
ТЕОЛОГИЯ И ФИЛОСОФИЯ
Теология была краеугольным камнем средневековой духовной культуры как в западной, так и в восточной Европе – философия считалась лишь «служанкой теологии». В этом отношении развитие философской мысли в Киевской Руси следовало тому же общему пути, что и в Византии, и на Западе.
Судя по трудам некоторых русских священнослужителей киевского периода (таких как митрополиты Иларион и Климент, епископ Кирилл), русская элита находилась тогда на таком же интеллектуальном уровне, как византийская и западная. Однако русские книжники того времени не оставили систематических работ ни по богословию, ни по философии. Их произведения – по крайней мере те, что дошли до нас – состоят из проповедей и коротких поучений. С необходимыми оговорками, следует согласиться с Преподобным Георгием Флоровским, что древнерусская теологическая культура оставалась «немой» на протяжении нескольких столетий; хотя, как подчеркивает тот же автор, из отсутствия письменного философского самовыражения киевских русских не стоит заключать, что их интеллект не был развит достаточно для философского размышления. Показателем того, что люди думали, может служить то, что они читали, следовательно уместным здесь будет краткий обзор произведений греческой теологической литературы, доступной русским того периода в славянских переводах. Следует отметить, что известны также русские переводы с латинского.
К моменту крещения Руси Новый Завет был полностью переведен на славянский. Евангелие имелось в двух формах. Некоторые рукописи содержали полные тексты четырех Евангелий («Тетра»). В других выдержки из Евангелий давались в том порядке, в котором их читали в церкви, в соответствии с годовым циклом богослужений. Это называлось «Апракосом». «Деяния Апостолов» и «Притчи» составляли отдельную книгу, под названием «Апостол». Книги Ветхого Завета распространялись по отдельности, и, когда в конце пятнадцатого века епископ Геннадий Новгородский приказал их все собрать, чтобы подготовить полный свод, некоторые оказались утерянными, поэтому их пришлось перевести заново. Первое печатное славянское издание полной Библии появилось в 1581 г.
Из книг Ветхого Завета наибольшей популярностью у русских читателей пользовался «Псалтырь». Его читали во всех слоях общества и часто цитировали. Книги пророков тоже были широко известны. Из исторических книг был сокращенный сборник, известный как «Палея» (от греческого Palaie Diatheke, «Ветхий Завет») (см. выше, раздел 8). В сборник вошли не только канонические тексты, но и апокрифы.
Необходимо заметить, что термин «апокриф» мы употребляем здесь не в протестантском его понимании, а так, как он трактуется в Греческой и Римской Церкви: таким образом, так называемые, деутероканонические книги (не входящие в Иудейскую Библию) апокрифами не признаются. Списки книг, запрещенных Церковью, существовали в Византии, и один из них появился в славянском переводе в 1073 г., но поскольку их было несколько, причем разного содержания, некоторая путаница была неизбежна, особенно в недавно обращенной стране. Не только миряне, но даже и епископы иной раз не могли уверенно отличить «истинную» книгу от «подложной».
Среди апокрифов были, так называемые, «Евангелия» от Иакова, Никодима и Фомы; также варианты истории об Адаме и Еве, двенадцати библейских патриархах, Давиде и Соломоне и так далее. Один из популярных эсхатологических апокрифов «Хождение Богородицы по мукам» уже упоминался выше. Кстати, в русском переводе «Хождения» есть интересное дополнение. Поклонение Солнцу, Луне и Земле приводится в истории как причина, по которой некоторые узники Преисподней в нее попали; в этом месте русский текст продолжает: «и те, кто поклоняется Хору, Велесу и Перуну» - то есть славянским языческим божествам.
На славянский язык были переведены два основных изложения православной христианской теории: «Катехизические проповеди» Св. Кирилла Иерусалимского и «Точное изложение православной веры» Иоанна Дамаскина. Сокращенный перевод «Изложения» сделал Экзарх Иоанн Болгарский в десятом веке. Среди других работ патриархов и отцов византийской церкви в славянских рукописях болгарского и древнерусского происхождения представлены некоторые трактаты Афанасия Александрийского, Василия Великого и Григория Нисского. Фрагмент из «Богословских вопросов и ответов» Св. Анастасия Синаита и два отрывка из работ Максима Исповедника включены в «Изборник» Святослав в1073 г.
Совсем немного свидетельств о самостоятельной работе русских в области догматики в этот период. Хотя митрополит Иларион тщательно изучил принципы христианской философии и богословия, его подход – по крайней мере судя по «Слову о законе и благодати» – больше философско-исторический, чем схоластический.
Проповеди Кирилла Туровского ближе к догматическому рассуждению, но, хотя они и раскрывают творческие возможности его интеллекта, вряд ли, добавляют что-либо важное к византийскому запасу богословского знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117