Специалистов почти нет.
Юрий Иванович предложил себя в качестве учителя, показал копию диплома. И назначение бы состоялось тотчас, если бы не указание властей: несмотря на дефицит преподавателей, ссыльных и их жен на работу не оформлять.
Пошел Юрий Иванович дальше – в райсельхозотдел. Там, на свое счастье, он встретил директора Полярной МТС, что в селе Ялани, в сорока километрах от Енисейска. Директор – коренной сибиряк, участник гражданской войны, устанавливавший Советскую власть в Сибири, член райкома и райисполкома – Иван Рафаилович Патюков имел двухклассное образование. Сейчас он был удручен последним предупреждением начальства. Полярная МТС несколько лет не сдавала отчета о своей деятельности, и понятно почему: Иван Рафаилович не знал, как его писать. Главный агроном, имевший среднее сельскохозяйственное образование, был старый, больной человек и страдал запоями. Недавно Иван Рафаилович получил указание: «Не будет отчета за 1951 год – будут сделаны оргвыводы».
Юрий Иванович вызвался помочь директору, благо опыт работы в сельском хозяйстве у него был большой.
Директор мрачно выслушал его. Спросил:
– Напишешь отчет за два месяца за 1951 год?
Юрий Иванович заверил, что напишет. Патюков немного просветлел и сказал, что он приложит все усилия к тому, чтобы перевести его из леспромхоза в МТС. 13 декабря Ю.И. Чиркова перевели в МТС в селе Ялань. Он стал агрономом по кормам и участковым агрономом, практически выполняя и обязанности главного агронома.
Начались мои сборы в Сибирь. Нужно было везти с собой книги, постель, кухонную утварь, одежду, посуду. Малыша решила пока оставить у мамы. Я готова была ехать на край света, лишь бы помочь Юрию, облегчить его жизнь, страдания.
В Москве моя двоюродная тетка, увидев у меня на ногах резиновые ботики, всплеснула руками: «И в этом ты собралась в Сибирь?» Она дала мне валенки сына 41–42-го размера и стеганку для Юры. Я послала мужу телеграмму о дне выезда из Москвы.
По прибытии в Красноярск я узнала в багажном отделении, что мой багаж уже прибыл, восприняла это как чудо и добрую примету. Можно тотчас ехать дальше – в Енисейск. Но как? На чем?
Я вышла на привокзальную площадь. Там стояли, как в театральных костюмах, в пышных меховых дохах и таких же шапках возницы. Подошла к одному договориться о поездке в Енисейск. Он посмотрел удивленно-сочувственно и ответил, что до Енисейска более 200 километров и он туда не поедет. Туда иногда от автобусной станции ходит автобус. Если он выезжает днем, то к утру следующего дня прибывает в Енисейск. Он может перевезти мой багаж к автобусной станции.
Мне стало немного жутко: вдруг автобус не ходит, долго ли мне придется его ждать и где? Но делать нечего, надо ехать на станцию. Возница устроил багаж, и мы поехали.
Впервые я ехала в санях-розвальнях, видела сибиряков, сибирский город. И тут произошло второе чудо: на станции стоял автобус, и на него продавали билеты. Мой добрый возница вместе с такими же доброжелательными сибиряками-попутчиками свалил мой багаж прямо на пол автобуса, загородив проход. Пассажиры прибывали, но никто не ворчал: «Вот разложились тут». Только спросили, можно ли сесть на вещи. Я разрешила, они уселись на мягких тюках и уверяли, что будут ехать, как в мягком вагоне.
У меня тяжесть спала с души. Некоторые пассажиры открыли маленькие баночки с огурцами, стали пить рассол из-под огурцов. Меня тоже угостили, и я очень удивилась, что огурцы оказались сладкими, таких огурцов я еще никогда не ела.
День подходил к концу, наступил вечер, потом ночь. С обеих сторон дороги тянулись бесконечные леса. На рассвете 30 декабря 1951 года наш автобус подъехал к енисейской гостинице – двухэтажному деревянному зданию. К автобусу бросилось несколько человек, среди них я узнала мужа (и это было для меня третье чудо). Мы были счастливы. Выгрузили вещи и отправились бродить по городу.
Юрий Иванович рассказывал мне о том, как его арестовали, как проходили допросы. Очень положительно отозвался о своем следователе. Он знал случаи, когда следователи ужесточали формулировки «повторникам». Один наш знакомый по старому постановлению особого совещания имел формулировку ПШ (подозрение в шпионаже); после ареста в 1949 году в его деле появилась запись: «Сослать на вечное поселение за шпионаж». (Очевидно, от следователя, от его заключений по допросам зависело решение особого совещания.) Прочитав такую запись, наш знакомый сказал следователю: «Ведь во время войны за такую формулировку человека расстреливали».
Муж рассказал и о постановлении 1948 года, по которому все, у кого к этому времени окончился срок, автоматически отправлялись на вечное поселение в Сибирь или в другие отдаленные места. Те, кто вышел на свободу раньше, потом тоже были арестованы, как Юрий Иванович. Его арестовали повторно не в 1948 году, а в 1951 году. Благодаря этим трем свободным годам в своей жизни он сумел получить высшее образование. Следователь Пузравин говорил, что ему очень повезло.
Итак, ссыльные разных специальностей стремились под разными предлогами освободиться от леспромхоза и получить работу или в рабочем поселке, или в городе. К 1951 году все свободные рабочие места инженеров, врачей, агрономов, машинисток, бухгалтеров были заняты ссыльными или «вольными». Запретными для ссыльных и их жен были места работы в школе и, как мы узнали позже, в других детских учреждениях.
В село Ялань, за сорок километров от Енисейска, ехали в кузове открытой грузовой машины, завернувшись в ватное одеяло, которое я прихватила с собой. Юрий Иванович снял комнатку у одинокой старушки, приехав, мы стали распаковываться. Муж помог мне снять осеннее пальто, которое было надето на зимнее, под ним – пиджак, стеганая безрукавка. Только тогда он понял, как я похудела, и заплакал.
Отчет по МТС за 1951 год Юрий Иванович написал, переплел, и это «чудо» ходило по МТС, вызывая восхищение.
Через несколько дней к нам домой пришли учителя из местной восьмилетней школы. Они просили меня взяться за преподавание истории, литературы, немецкого языка. Я согласилась при условии, если директор школы заручится поддержкой заведующего районо. Но районо запретило мне преподавать.
Зимой я поехала в Красноярск, в крайоно, чтобы просить разрешения учительствовать в любом пункте Красноярского края. Все было безуспешно, в отделе кадров крайоно со мной разговаривали небрежно: что церемониться с женой «врага народа».
Весной пришла повестка из сельсовета, извещавшая о моей мобилизаций на лесоповал. Мы с мужем обсудили ситуацию и решили, что я должна уехать в Енисейск и там искать работу. Был разлив местных речушек, машины не ходили, и я пешком через тайгу, переходя иногда по пояс вброд речки, отправилась в Енисейск.
К тому времени у нас уже были знакомые в Енисейске, остановиться было где. Поскольку со школами у меня ничего не вышло, возник план устроиться в детский сад воспитательницей. Ко мне с симпатией отнеслась инспектор районо и пообещала поговорить с заведующей городским детским садом. Поговорила, та согласилась, но опять нужно утверждение заведующего районо.
На очередной запрос получен очередной отказ. Тогда инспектор из районо посоветовала поехать в Подтесово, это на другой стороне Енисея. Там большой судоремонтный завод, у него ведомственный детский сад, может быть, штат формирует сам директор завода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Юрий Иванович предложил себя в качестве учителя, показал копию диплома. И назначение бы состоялось тотчас, если бы не указание властей: несмотря на дефицит преподавателей, ссыльных и их жен на работу не оформлять.
Пошел Юрий Иванович дальше – в райсельхозотдел. Там, на свое счастье, он встретил директора Полярной МТС, что в селе Ялани, в сорока километрах от Енисейска. Директор – коренной сибиряк, участник гражданской войны, устанавливавший Советскую власть в Сибири, член райкома и райисполкома – Иван Рафаилович Патюков имел двухклассное образование. Сейчас он был удручен последним предупреждением начальства. Полярная МТС несколько лет не сдавала отчета о своей деятельности, и понятно почему: Иван Рафаилович не знал, как его писать. Главный агроном, имевший среднее сельскохозяйственное образование, был старый, больной человек и страдал запоями. Недавно Иван Рафаилович получил указание: «Не будет отчета за 1951 год – будут сделаны оргвыводы».
Юрий Иванович вызвался помочь директору, благо опыт работы в сельском хозяйстве у него был большой.
Директор мрачно выслушал его. Спросил:
– Напишешь отчет за два месяца за 1951 год?
Юрий Иванович заверил, что напишет. Патюков немного просветлел и сказал, что он приложит все усилия к тому, чтобы перевести его из леспромхоза в МТС. 13 декабря Ю.И. Чиркова перевели в МТС в селе Ялань. Он стал агрономом по кормам и участковым агрономом, практически выполняя и обязанности главного агронома.
Начались мои сборы в Сибирь. Нужно было везти с собой книги, постель, кухонную утварь, одежду, посуду. Малыша решила пока оставить у мамы. Я готова была ехать на край света, лишь бы помочь Юрию, облегчить его жизнь, страдания.
В Москве моя двоюродная тетка, увидев у меня на ногах резиновые ботики, всплеснула руками: «И в этом ты собралась в Сибирь?» Она дала мне валенки сына 41–42-го размера и стеганку для Юры. Я послала мужу телеграмму о дне выезда из Москвы.
По прибытии в Красноярск я узнала в багажном отделении, что мой багаж уже прибыл, восприняла это как чудо и добрую примету. Можно тотчас ехать дальше – в Енисейск. Но как? На чем?
Я вышла на привокзальную площадь. Там стояли, как в театральных костюмах, в пышных меховых дохах и таких же шапках возницы. Подошла к одному договориться о поездке в Енисейск. Он посмотрел удивленно-сочувственно и ответил, что до Енисейска более 200 километров и он туда не поедет. Туда иногда от автобусной станции ходит автобус. Если он выезжает днем, то к утру следующего дня прибывает в Енисейск. Он может перевезти мой багаж к автобусной станции.
Мне стало немного жутко: вдруг автобус не ходит, долго ли мне придется его ждать и где? Но делать нечего, надо ехать на станцию. Возница устроил багаж, и мы поехали.
Впервые я ехала в санях-розвальнях, видела сибиряков, сибирский город. И тут произошло второе чудо: на станции стоял автобус, и на него продавали билеты. Мой добрый возница вместе с такими же доброжелательными сибиряками-попутчиками свалил мой багаж прямо на пол автобуса, загородив проход. Пассажиры прибывали, но никто не ворчал: «Вот разложились тут». Только спросили, можно ли сесть на вещи. Я разрешила, они уселись на мягких тюках и уверяли, что будут ехать, как в мягком вагоне.
У меня тяжесть спала с души. Некоторые пассажиры открыли маленькие баночки с огурцами, стали пить рассол из-под огурцов. Меня тоже угостили, и я очень удивилась, что огурцы оказались сладкими, таких огурцов я еще никогда не ела.
День подходил к концу, наступил вечер, потом ночь. С обеих сторон дороги тянулись бесконечные леса. На рассвете 30 декабря 1951 года наш автобус подъехал к енисейской гостинице – двухэтажному деревянному зданию. К автобусу бросилось несколько человек, среди них я узнала мужа (и это было для меня третье чудо). Мы были счастливы. Выгрузили вещи и отправились бродить по городу.
Юрий Иванович рассказывал мне о том, как его арестовали, как проходили допросы. Очень положительно отозвался о своем следователе. Он знал случаи, когда следователи ужесточали формулировки «повторникам». Один наш знакомый по старому постановлению особого совещания имел формулировку ПШ (подозрение в шпионаже); после ареста в 1949 году в его деле появилась запись: «Сослать на вечное поселение за шпионаж». (Очевидно, от следователя, от его заключений по допросам зависело решение особого совещания.) Прочитав такую запись, наш знакомый сказал следователю: «Ведь во время войны за такую формулировку человека расстреливали».
Муж рассказал и о постановлении 1948 года, по которому все, у кого к этому времени окончился срок, автоматически отправлялись на вечное поселение в Сибирь или в другие отдаленные места. Те, кто вышел на свободу раньше, потом тоже были арестованы, как Юрий Иванович. Его арестовали повторно не в 1948 году, а в 1951 году. Благодаря этим трем свободным годам в своей жизни он сумел получить высшее образование. Следователь Пузравин говорил, что ему очень повезло.
Итак, ссыльные разных специальностей стремились под разными предлогами освободиться от леспромхоза и получить работу или в рабочем поселке, или в городе. К 1951 году все свободные рабочие места инженеров, врачей, агрономов, машинисток, бухгалтеров были заняты ссыльными или «вольными». Запретными для ссыльных и их жен были места работы в школе и, как мы узнали позже, в других детских учреждениях.
В село Ялань, за сорок километров от Енисейска, ехали в кузове открытой грузовой машины, завернувшись в ватное одеяло, которое я прихватила с собой. Юрий Иванович снял комнатку у одинокой старушки, приехав, мы стали распаковываться. Муж помог мне снять осеннее пальто, которое было надето на зимнее, под ним – пиджак, стеганая безрукавка. Только тогда он понял, как я похудела, и заплакал.
Отчет по МТС за 1951 год Юрий Иванович написал, переплел, и это «чудо» ходило по МТС, вызывая восхищение.
Через несколько дней к нам домой пришли учителя из местной восьмилетней школы. Они просили меня взяться за преподавание истории, литературы, немецкого языка. Я согласилась при условии, если директор школы заручится поддержкой заведующего районо. Но районо запретило мне преподавать.
Зимой я поехала в Красноярск, в крайоно, чтобы просить разрешения учительствовать в любом пункте Красноярского края. Все было безуспешно, в отделе кадров крайоно со мной разговаривали небрежно: что церемониться с женой «врага народа».
Весной пришла повестка из сельсовета, извещавшая о моей мобилизаций на лесоповал. Мы с мужем обсудили ситуацию и решили, что я должна уехать в Енисейск и там искать работу. Был разлив местных речушек, машины не ходили, и я пешком через тайгу, переходя иногда по пояс вброд речки, отправилась в Енисейск.
К тому времени у нас уже были знакомые в Енисейске, остановиться было где. Поскольку со школами у меня ничего не вышло, возник план устроиться в детский сад воспитательницей. Ко мне с симпатией отнеслась инспектор районо и пообещала поговорить с заведующей городским детским садом. Поговорила, та согласилась, но опять нужно утверждение заведующего районо.
На очередной запрос получен очередной отказ. Тогда инспектор из районо посоветовала поехать в Подтесово, это на другой стороне Енисея. Там большой судоремонтный завод, у него ведомственный детский сад, может быть, штат формирует сам директор завода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87