угловой зеркальный шкаф для ванной 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Час в сутки можно уделить своему здоровью, биологической мечте и беседам с неутомимым другом, запрограммированным на материнскую заботу обо мне.
Интересно, а вы, читающие эту историю, согласились бы впустить в свою кровь этакого миниатюрного доктора?
Мальчишки, конечно, пришли в ужас: “Ни за что! И так хватает менторов. Будет поучать изнутри: “Не лезь в холодную воду, не ешь конфет, не ковыряй болячку”. Ну а женщины? Кто из них откажется от ежедневного домашнего врача, с которым можно поговорить о том, что волосы секутся и кожа лоснится? Матери в особенности. Так удобно иметь при, ребёнке постоянного опытного доктора, личного куратора, всецело посвятившего себя младенцу.
Так что, я думаю, со временем одноплеменники Тетеаса станут необходимостью быта на Земле, и никого не удивят слова, приведённые в эпиграфе: “Хирурга глотайте быстро и решительно; чтобы не застрял в горле, запейте его водой!”
У меня же был интерес особый. Мой доктор не только лечил меня, но и собирался усовершенствовать, сделать сознательным скульптором своего тела, волеваятелем. И каждый день, не без нетерпения, я расспрашивал, как идёт его работа, а он с таким же любопытством пытал меня, как я переделаю себя, когда получу дар волеваяния.
И я фантазировал…
Нет, не буду рассказывать, какие планы я строил, потому что не суждено было им осуществиться…
Я всё-таки собрался на Кинни. Это приятная планета земного типа с температурой около трехсот по Кельвину, с прозрачной атмосферой, бледно-зелёным небом и морем малахитового оттенка. И жизнь там, как на всякой планете земного типа, белковая, стало быть, съедобная. А я смертельно устал от цивилизованной курятины, рождённой в ретортах, соскучился по живому мясу. Так что на Кинни я все время жевал, набивал рот то котлетами, то ягодами, то желудяками — это такие морские животные, не то моллюски, не то ракообразные, по виду похожие на жёлуди, а по вкусу — на икру. Их неисчислимые стада в киннийских морях. Когда плывёшь на лодке, опускаешь шляпу за борт и черпаешь, словно фрикадельки половником. И я черпал, наслаждался жирно-солёненьким, жевал, сосал, глотал…
Совсем забыл, хотя меня и предупреждали, что среди желудяк попадаются старые экземпляры со скользкой, жёсткой кожей, которую не прокусишь.
И вот я сидел в лодке, лакомился: хруп-хруп-хруп… Вдруг, словно старый орех, аж зубы затрещали. Вздохнул от боли. И желудяк этот скользнул прямо с зуба в дыхательное горло.
Я так и застыл с открытым ртом. Хриплю, давлюсь, кашляю…
Руки поднял, как меня учили в детстве… Не выскакивает.
Граве был со мной в лодке, но мы на прогулку поехали, инструментов не взяли. Хлопает он меня по спине, толку никакого. Вспомнил про радио. Слышу, кричит:
— Ису 124/Б, срочно в дыхательное горло! Человек подавился. Спеши прочистить!
А я уже задыхаюсь. Небо позеленело окончательно, и перед глазами огненные круги.
Вдруг вытолкнул. Тьфу, сплюнул за борт. Сижу, дышу, отдуваюсь. Дух перевёл, тогда спрашиваю:
— Ису Тетеас, нет ли в горле царапины? Молчание.
— Ису, ису, радио у тебя заглохло, что ли? Молчит. Что за причина?
И тут меня словно током ударило:
— А не упал ли он в море вместе с желудяком?
Я нырял до заката, я нырял весь следующий день, я вытаскивал горсти желудяк и каждый пробовал на зуб. Но, сами понимаете, все это было актом отчаяния. Найдёшь ли иголку в стоге сена, пылинку на болотной ряске, монетку в песчаной куче? Если бы хоть радио у него говорило. Но, видимо, вода глушила волны. Первое время нам чудилось что-то вроде 508, потом и эти сигналы смолкли. Вероятно, сели аккумуляторы. Ведь заряжался-то Тетеас от моей нервной системы.
Будь у него нормальный рост, может быть, он и выплыл бы.
Но три сантиметра в час, разве это темп для моря? Конечно, он не захлебнулся, дышать ему не требуется. Он остался на дне и лежит там и будет лежать, пока не проржавеет.
Ржавеет! Разумный ису, врач с высшим образованием. Исследователь. Автор идеи о людях будущего — волетворцах.
Нет справедливости в природе.
Я не мог успокоиться, не мог простить себе. Сокрушался. Клял себя. Нырял снова. Перебирал желудяки. Твёрдые рассматривал под микроскопом. Совал в них булавку с антенной. Мегатировал.
Попусту!
Конец мечте!
Граве старался утешить меня, говорил, что чертежи сохранились, на Чгедегде смонтируют другого эндохирурга, обучат его, проинструктируют, я получу другого лейб-ангела, который продолжит начатые исследования, сделает меня всесильным волетворцем.
Разве в одной мечте дело?
Друга я загубил, маленького, но самоотверженного, запрограммированного на любовь и заботу обо мне.
Часто ли встречаешь таких среди людей?
А чем отплатил я за заботу?
Потерял.
Потерял!
Люди уходят тоже. И забывается облик, голос, любимые выражения, манеры… Что остаётся надолго? Незавершённое дело.
Я постепенно забываю говор Тетеаса, его повадки и слова, стираются в памяти кадры с палочками, шариками, тяжами и овалами, но все чаще, все настойчивее думаю я о незавершённом: “Хочу, чтобы ты стал хозяином своего тела!”
— Ты хочешь быть талантом? Будь! Хочешь быть красавцем? Будь красавцем. Вообрази себя Аполлоном: пусть нос будет прямой, зубы ровные, плечи широкие, стройный стан, глаза большие, брови густые, лоб высокий! Ещё выше, ещё! Представь, какой именно! Напряги воображение, напряги волю!
— Не выйдет.
— А если попробовать, потренироваться, поднатужиться?
— Не выйдет всё равно.
— А если нечёткую волю подкрепить техникой?
— Как?
— В том-то и дело — как?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
 https://sdvk.ru/Smesiteli/Dlya_kuhni/Rossiya/ 

 porcelanite dos 9522-5043