– Рената улыбнулась.
– Рената, – обратился к ней Толстиков, улыбнувшись в ответ. Странно было видеть улыбку на его изборожденном ранними морщинами, сухом, как щепка, лице. – Рената, скажи откровенно.
– Да. Я всегда говорю откровенно.
– Какие у тебя отношения с Портновым?
– Ха… Ну и вопрос. Некорректный, можно сказать. Но вам отвечу. Чисто деловые.
– Понятно, Рената, я это и имел в виду. Скажи, нравится тебе с ним работать?
– А вы хотите предложить что-то более интересное?
– Ты сначала ответь на вопрос.
– Ну, сначала, если честно, было неплохо. А сейчас…
– Что?
– Сейчас мне кажется, что я его переросла.
– В каком смысле?
Рената прищурилась и посмотрела Толстикову в глаза.
– Я могла бы зарабатывать больше.
– Ты так думаешь? А что же мешает?
– Размаху у него нет. Он же один пашет.
– Один?
– Ну да. Ему все не охватить. Вот с вами сделали одну песню, классно же получилось!
– Это мы послушаем, – заметил Толстиков.
– Да супер, чего там думать! Я как профессионал говорю, это лучшая песня на диске, – сказал Боян. – Хит будет номер раз. Можно сразу клипешник делать. Еще один. Чисто на эту песню.
– Да? – Толстиков перевел взгляд с Бояна на Ренату.
– Ну, сделаем клип, а твой продюсер нам его тормознет.
– А фиг ли он полезет?
– У тебя же с ним контракт, так или нет? На эксклюзив?
– Ну и что?
– Как это – что? Он вложил деньги, потребует неустойку.
– Ну, я не знаю тогда. Он меня не устраивает.
– Тут, Рената, дело серьезное. Устраивает, не устраивает, деваться некуда.
– Слушайте. А насчет клипа вы серьезно?
– Да, – кивнул Толстиков. – Для нас это по деньгам вполне доступно. И если песня нам понравится, то имеет смысл ее раскручивать отдельно. Только вот проблема с твоим продюсером…
– Так надо ее решать! – выкрикнула Рената. – Он у меня на шее сидит, сука, кровь из меня пьет. Я сейчас на гастроли ездила больная… Простудилась. Давай, говорю, перенесем. Он отвечает – никак нельзя. Шоу маст гоу он, типа. Тоже мне, большой босс… А заработали – с гулькин этот самый. Вообще, я давно хочу его послать. Если я упрусь – что он мне сделает? Он же меня петь не заставит? Я скажу – не буду петь, и все. Пусть сам поет. Или – принимай мои условия. Тогда выйду на сцену.
– Слушай, Рената. Не будем ходить вокруг да около. То, что ты сейчас сказала, – детский лепет. Ты уж извини меня за прямоту. У нас к тебе есть предложение. Мы, то есть «ВВВ», хотели бы с тобой работать. На долгосрочном контракте. Лет на пять, можно больше. Только пусть у тебя будет фора. Надоест с нами – уйдешь. А то впишемся на десять лет, а потом переругаемся через год. И каторгу тянуть до конца контракта. Надо нам это? Нет, не надо. Так как ты?
– А что у вас за условия? Хотите работать, а что вы мне даете?
– Что даем? Во-первых, расклад концертов на полгода вперед. Ты сможешь планировать свои дела. Даем зарубежные гастроли: Европа, Америка, Израиль. Даем делать по альбому в год. Ты же с Портновым на роялти сидишь? По звукозаписи?
– Ну, допустим.
– Вот. А мы тебе сразу платим аванс… Потом вычитаем его из твоих роялти, и остаток ты получаешь уже по продаже.
– А каков размер аванса, если не секрет? И еще меня интересуют гонорары за концерты. Это как бы те вещи, с которых я хотела бы начать переговоры. Но фиксированное расписание – это класс. А то Портнов мне за неделю сообщает – мол, едем на месяц по Сибири…
– Сейчас многие группы так живут. Времена нынче тяжелые.
– Эту песню мы слыхали. Так что с деньгами?
– С деньгами все просто. Ты работаешь со своей группой, за концерт получаешь пятерку. Делишь с музыкантами сама.
– Нет. Это не пойдет. Пусть будет администратор…
– Администратор, естественно, будет. А как же?
– Вот он пусть и платит музыкантам. Я скажу, сколько и кому. Из этой пятерки, разумеется.
– Хорошо. Дальше что?
– Дальше меня интересует размер аванса, я же сказала.
Толстиков прошелся по комнатке. Размер ее позволял сделать пять шагов от одной стены до другой.
– Понимаешь, Рената…
– Ага, вот, началось. «Понимаешь, Рената…» «Видишь ли, Юрий…» Ну-ну.
– Ты не дослушала, – терпеливо сказал Толстиков. – Дослушай, пожалуйста.
– Я вся внимание.
– В наших условиях я не могу тебе дать фиксированную сумму аванса. Это зависит от ситуации на рынке и – извини, мы деловые люди, так что будем говорить прямо – от твоей популярности в данный конкретный момент. Короче говоря, дело обстоит так. Если ты даешь альбом в течение ближайших месяца-полутора, аванс семьдесят штук. В две выплаты. Одна – по подписании контракта. Вторая – по сдаче мастер-тейпа. Дальше на каждый конкретный альбом будем обсуждать отдельно.
– Так-так-так…
– Ну и, соответственно, мы обеспечиваем рекламную кампанию, – добивал Толстиков, увидев, что при словах «семьдесят штук» оборона Ренаты, и так, в общем, иллюзорная, дала вполне видимую трещину. – Настоящую кампанию, широкомасштабную. С клипами, с радио, с телевизионными ток-шоу, с прессой, с плакатами, календарями, футболками, в общем, по-взрослому, как сейчас говорят.
– Ага. Ну что же… Значит, когда мы подписываем бумагу и получаем денежки?
– Когда ты решишь свои проблемы с Портновым. Если, конечно, тебя устраивают наши условия.
– Проблемы с Портновым? – спросила Рената и улыбнулась – Проблемы, говорите, с Портновым?
Рената взяла свой мобильник, потыкала пальцем в кнопки.
Боян и Толстиков, храня молчание, наблюдали за действиями суперзвезды.
– Алё, – сказала Рената. – Портнов? Это я. Слушай, Портнов, обстоятельства изменились. Как? Так, что я с тобой больше не работаю. Извини, старый, все было классно, я тебя люблю. Но работать больше не буду. Это последнее слово. Заходи на чаек. Пока, родной.
Девушка отключила телефон.
– Вот, говорят, провинция, – сказала она, задумчиво покачав головой. – А у вас в Москве может кто-нибудь так проблемы решать? То-то. Учитесь. Все, Илья Ильич, то есть, извини, просто Илья. Поехали за денежкой?
– Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, – сказал Вавилов.
– Да… Хотя возня с этим Портновым еще предстоит, я чувствую, – покачал головой Илья Ильич Толстиков. – Дура она, конечно, непроходимая. Разве можно вот так: «Я с тобой не работаю… Пока…» Она ведь серьезно думает, что на этом дело закончено.
– А разве нет? – спросил Вавилов.
– Ну кто же от такого куска откажется? Конечно, Портнов будет пальцы веером строить.
– Это его проблемы, – усмехнулся Вавилов. – С кем он там будет пальцы делать?
– Он работал с вятскими.
– О! Напугал. Я прямо таю, как мороженое. Ясное дело, куда нам до него! Вятка – центр Вселенной… – Вавилов почесал затылок. – Вятские… И как там у него с ними?
Беседа проходила в офисе Вавилова. Кроме Толстикова и хозяина кабинета, за длинным столом, предназначенным именно для таких вот не очень масштабных, но важных совещаний, сидели Шурик и Ваганян.
– Я в курсе. Отчасти, – сказал Шурик.
– Так, может быть, Александр Михайлович нас просветит? – Вавилов сделал в сторону Шурика широкий жест. Пальцы руки, которой он указал на питерского гостя, сжимали стакан с виски, смешанным с минеральной негазированной водой в пропорции 1:1.
– Да, я могу оказать вам, так сказать, информационную поддержку, – кивнул Шурик. – Хотя Владимир Владимирович меня сегодня и отгрузил…
– Ладно, Михалыч, разберемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– Рената, – обратился к ней Толстиков, улыбнувшись в ответ. Странно было видеть улыбку на его изборожденном ранними морщинами, сухом, как щепка, лице. – Рената, скажи откровенно.
– Да. Я всегда говорю откровенно.
– Какие у тебя отношения с Портновым?
– Ха… Ну и вопрос. Некорректный, можно сказать. Но вам отвечу. Чисто деловые.
– Понятно, Рената, я это и имел в виду. Скажи, нравится тебе с ним работать?
– А вы хотите предложить что-то более интересное?
– Ты сначала ответь на вопрос.
– Ну, сначала, если честно, было неплохо. А сейчас…
– Что?
– Сейчас мне кажется, что я его переросла.
– В каком смысле?
Рената прищурилась и посмотрела Толстикову в глаза.
– Я могла бы зарабатывать больше.
– Ты так думаешь? А что же мешает?
– Размаху у него нет. Он же один пашет.
– Один?
– Ну да. Ему все не охватить. Вот с вами сделали одну песню, классно же получилось!
– Это мы послушаем, – заметил Толстиков.
– Да супер, чего там думать! Я как профессионал говорю, это лучшая песня на диске, – сказал Боян. – Хит будет номер раз. Можно сразу клипешник делать. Еще один. Чисто на эту песню.
– Да? – Толстиков перевел взгляд с Бояна на Ренату.
– Ну, сделаем клип, а твой продюсер нам его тормознет.
– А фиг ли он полезет?
– У тебя же с ним контракт, так или нет? На эксклюзив?
– Ну и что?
– Как это – что? Он вложил деньги, потребует неустойку.
– Ну, я не знаю тогда. Он меня не устраивает.
– Тут, Рената, дело серьезное. Устраивает, не устраивает, деваться некуда.
– Слушайте. А насчет клипа вы серьезно?
– Да, – кивнул Толстиков. – Для нас это по деньгам вполне доступно. И если песня нам понравится, то имеет смысл ее раскручивать отдельно. Только вот проблема с твоим продюсером…
– Так надо ее решать! – выкрикнула Рената. – Он у меня на шее сидит, сука, кровь из меня пьет. Я сейчас на гастроли ездила больная… Простудилась. Давай, говорю, перенесем. Он отвечает – никак нельзя. Шоу маст гоу он, типа. Тоже мне, большой босс… А заработали – с гулькин этот самый. Вообще, я давно хочу его послать. Если я упрусь – что он мне сделает? Он же меня петь не заставит? Я скажу – не буду петь, и все. Пусть сам поет. Или – принимай мои условия. Тогда выйду на сцену.
– Слушай, Рената. Не будем ходить вокруг да около. То, что ты сейчас сказала, – детский лепет. Ты уж извини меня за прямоту. У нас к тебе есть предложение. Мы, то есть «ВВВ», хотели бы с тобой работать. На долгосрочном контракте. Лет на пять, можно больше. Только пусть у тебя будет фора. Надоест с нами – уйдешь. А то впишемся на десять лет, а потом переругаемся через год. И каторгу тянуть до конца контракта. Надо нам это? Нет, не надо. Так как ты?
– А что у вас за условия? Хотите работать, а что вы мне даете?
– Что даем? Во-первых, расклад концертов на полгода вперед. Ты сможешь планировать свои дела. Даем зарубежные гастроли: Европа, Америка, Израиль. Даем делать по альбому в год. Ты же с Портновым на роялти сидишь? По звукозаписи?
– Ну, допустим.
– Вот. А мы тебе сразу платим аванс… Потом вычитаем его из твоих роялти, и остаток ты получаешь уже по продаже.
– А каков размер аванса, если не секрет? И еще меня интересуют гонорары за концерты. Это как бы те вещи, с которых я хотела бы начать переговоры. Но фиксированное расписание – это класс. А то Портнов мне за неделю сообщает – мол, едем на месяц по Сибири…
– Сейчас многие группы так живут. Времена нынче тяжелые.
– Эту песню мы слыхали. Так что с деньгами?
– С деньгами все просто. Ты работаешь со своей группой, за концерт получаешь пятерку. Делишь с музыкантами сама.
– Нет. Это не пойдет. Пусть будет администратор…
– Администратор, естественно, будет. А как же?
– Вот он пусть и платит музыкантам. Я скажу, сколько и кому. Из этой пятерки, разумеется.
– Хорошо. Дальше что?
– Дальше меня интересует размер аванса, я же сказала.
Толстиков прошелся по комнатке. Размер ее позволял сделать пять шагов от одной стены до другой.
– Понимаешь, Рената…
– Ага, вот, началось. «Понимаешь, Рената…» «Видишь ли, Юрий…» Ну-ну.
– Ты не дослушала, – терпеливо сказал Толстиков. – Дослушай, пожалуйста.
– Я вся внимание.
– В наших условиях я не могу тебе дать фиксированную сумму аванса. Это зависит от ситуации на рынке и – извини, мы деловые люди, так что будем говорить прямо – от твоей популярности в данный конкретный момент. Короче говоря, дело обстоит так. Если ты даешь альбом в течение ближайших месяца-полутора, аванс семьдесят штук. В две выплаты. Одна – по подписании контракта. Вторая – по сдаче мастер-тейпа. Дальше на каждый конкретный альбом будем обсуждать отдельно.
– Так-так-так…
– Ну и, соответственно, мы обеспечиваем рекламную кампанию, – добивал Толстиков, увидев, что при словах «семьдесят штук» оборона Ренаты, и так, в общем, иллюзорная, дала вполне видимую трещину. – Настоящую кампанию, широкомасштабную. С клипами, с радио, с телевизионными ток-шоу, с прессой, с плакатами, календарями, футболками, в общем, по-взрослому, как сейчас говорят.
– Ага. Ну что же… Значит, когда мы подписываем бумагу и получаем денежки?
– Когда ты решишь свои проблемы с Портновым. Если, конечно, тебя устраивают наши условия.
– Проблемы с Портновым? – спросила Рената и улыбнулась – Проблемы, говорите, с Портновым?
Рената взяла свой мобильник, потыкала пальцем в кнопки.
Боян и Толстиков, храня молчание, наблюдали за действиями суперзвезды.
– Алё, – сказала Рената. – Портнов? Это я. Слушай, Портнов, обстоятельства изменились. Как? Так, что я с тобой больше не работаю. Извини, старый, все было классно, я тебя люблю. Но работать больше не буду. Это последнее слово. Заходи на чаек. Пока, родной.
Девушка отключила телефон.
– Вот, говорят, провинция, – сказала она, задумчиво покачав головой. – А у вас в Москве может кто-нибудь так проблемы решать? То-то. Учитесь. Все, Илья Ильич, то есть, извини, просто Илья. Поехали за денежкой?
– Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, – сказал Вавилов.
– Да… Хотя возня с этим Портновым еще предстоит, я чувствую, – покачал головой Илья Ильич Толстиков. – Дура она, конечно, непроходимая. Разве можно вот так: «Я с тобой не работаю… Пока…» Она ведь серьезно думает, что на этом дело закончено.
– А разве нет? – спросил Вавилов.
– Ну кто же от такого куска откажется? Конечно, Портнов будет пальцы веером строить.
– Это его проблемы, – усмехнулся Вавилов. – С кем он там будет пальцы делать?
– Он работал с вятскими.
– О! Напугал. Я прямо таю, как мороженое. Ясное дело, куда нам до него! Вятка – центр Вселенной… – Вавилов почесал затылок. – Вятские… И как там у него с ними?
Беседа проходила в офисе Вавилова. Кроме Толстикова и хозяина кабинета, за длинным столом, предназначенным именно для таких вот не очень масштабных, но важных совещаний, сидели Шурик и Ваганян.
– Я в курсе. Отчасти, – сказал Шурик.
– Так, может быть, Александр Михайлович нас просветит? – Вавилов сделал в сторону Шурика широкий жест. Пальцы руки, которой он указал на питерского гостя, сжимали стакан с виски, смешанным с минеральной негазированной водой в пропорции 1:1.
– Да, я могу оказать вам, так сказать, информационную поддержку, – кивнул Шурик. – Хотя Владимир Владимирович меня сегодня и отгрузил…
– Ладно, Михалыч, разберемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102