Он пытался сопровождать уполномоченного верхом, но упал с лошади и сильно ушибся. Конечно, как я понял из этого письма, речь там шла главным образом не о царе, а потере каких-то чрезвычайно важных документов, исчезнувших в ту ночь в Екатеринбурге. Существовало опасение, что Юровский или кто-то из его людей переправил эти документы за границу Парвусу, о котором вы упоминали. Юровский же оправдывается, что уполномоченный, который расстрелял царскую семью, увез эти документы с собой.
— А фамилию этого уполномоченного он называет? — поинтересовался Климов.
— Тоже интересно, — ответил Горбачев. — Судя по содержанию письма, фамилия была известна и Юровскому, и Сталину, но в нем она не называется. Указывается только, что этот человек был немцем. Юровский долгое время жил в Германии и хорошо знал немцев. Он уверяет, что это был типичный немец, судя по произношению. А по выправке — бывший офицер кайзеровской армии, которых было довольно много в тогдашнем ленинском окружении.
— А как же общеизвестный рапорт Юровского, который цитируется всеми историками у нас и за границей? — спросил Климов.
— Юровский в этом письме сознается, — продолжал Горбачев, — что уже гораздо позднее, в году, он точно не помнит, 21-м или 22-м, он, став уже начальником Гохрана, был однажды то ли вызван к Ленину, то ли где-то с ним случайно встретился в Кремле. И Ленин якобы спросил его, он ли расстрелял Николая и его семью. По словам Юровского, он хотел объяснить Ильичу, как было дело, но тот сказал: «Вы, вы расстреляли, батенька. Напишите мне об этом доклад, и чтобы все было правдоподобно». Юровский писал рапорт целую неделю, а потом отдал лично в руки Ленину. Но Ильич был в тот момент чем-то занят, кивнул только головой, а более никак на это не реагировал.
— Вы не могли бы передать мне копию этого письма Юровского? — попросил Климов.
— Нет, что вы! Де могу, конечно, — даже возмутился Горбачев, — это же документ «Особой папки». На его передачу в любое ведомство необходимо решение Политбюро, я даже не имел права вам его пересказывать без согласия товарищей из Политбюро. Надеюсь, что вы меня не выдадите по старой дружбе.
— Значит, — улыбнулся Климов, — я уже имею право привлечь вас к ответственности за разглашение в устной форме документа особой государственной важности.
— Да, — улыбнулся в ответ Горбачев, — но в устной форме и без признаков измены Родине. Я, знаете ли, тоже закончил юридический факультет МГУ, знаю свои права и обязанности. — Генсек засмеялся. — Вот и все, что удалось обнаружить Болдину в архиве.
— Вы уверены, что Болдин так уж старательно выполняет ваши поручения? — полюбопытствовал Климов.
— Уверен-не уверен, — развел руками генсек. Есть вещи, которые проконтролировать практически невозможно. Не идти же мне самому копаться в архиве? Тем более, что они там поставили компьютерную защиту, и чтобы разобраться во всех тонкостях, надо кончить минимум еще два вуза: архивный и радиоэлектронный. Когда нужно откопать что-нибудь действительно очень важное, я туда посылаю Александра Николаевича Яковлева. Он теряет там уйму времени, но что-то иногда находит. Возьмем к примеру секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа, которые нас просят обнародовать в доказательство нового мышления. Я сначала поинтересовался у самого Громыко. Он мне, не моргнув глазом, ответил: «Никаких протоколов не было. Все это выдумка западных антисоветчиков». И добавил: «Поверьте, Михаил Сергеевич, если бы такие протоколы были, кто-кто, а я бы уж о них знал. Не было никаких протоколов». Я не поверил и дал Болдину поручение, поискать их в «Особой папке». Он мне раза три докладывал, что ничего нет и быть не может. Тогда я послал Яковлева. Александр Яковлевич очень опытный человек сусловской закалки. Что вы думаете? Он потратил целый месяц, там и свет в архиве отключали, и батарея один раз лопнула, все залило, и помещение хотели на месяц закрыть для ремонта. Другой бы на его месте просто плюнул и бросил поиск, а он был упорен и — что вы думаете? — нашел все секретные протоколы, к ним была еще приложена карта раздела сфер влияние между СССР и Германией, подписанная Сталиным и Риббентропом. Более того, разыскивая эти секретные протоколы, товарищ Яковлев нашел постановление Политбюро о расстреле польских офицеров в Катынском лесу. На нем все подписи, начиная от Сталина и Берия до Калинина и Ворошилова. Эти документы сейчас у меня, и мы дадим им ход, когда сочтем целесообразным. Как вам все это нравится?
— Забавно, — прокомментировал Климов, допивая ликер и снова наполняя рюмку изумрудным огнем.
— И что вы думаете? — продолжил Горбачев. — Не успел товарищ Яковлев проработать таким образом в архиве и двух недель, как ко мне является ко мне ваш начальник — Крючков — в сопровождении своего бывшего шефа Чебрикова и в конфиденциальном тоне, так сказать, сообщают мне, что ими получены данные, никогда не угадаете, какие.
— Что Яковлев — еврей, — предположил Климов.
— Круче, — засмеялся Горбачев, — что он кадровый агент ЦРУ, завербованный еще в период обучения в Колумбийском университете. Что его необходимо без лишнего шума освободить от всех должностей, а затем устранить с помощью искусственного инфаркта, которое, насколько я помню, в вашей системе называется «Спецсредство „Вечное Блаженство“. Так, кажется?
— Нет, — улыбнулся в ответ генерал, — «Вечный покой», а не «Вечное Блаженство». «Вечным Блаженством» называется подключение к спецраспределителю высший категории.
— Глупости какие! — раздраженно отреагировал Горбачев. — Так могут рассуждать люди, которые в этом распределителе никогда не бывали, а наслушались разных вздорных слухов. Вы обратили внимание, что в нашем распределителе в самом разгаре лета нет ни свежей малины, ни…
— Ни консервированных омаров, — добавил Климов. — После парижских или мадридских магазинов, я уже не говорю о брюссельских, в наш распределитель противно заходить, настолько все деградировало. Однако, мы отвлеклись, Михаил Сергеевич. Значит, Крючков и Чебриков предъявили вам компромат на Яковлева и потребовали его устранения, и политического, и физического. Я вас правильно понял?
— Нет, — мягко возразил Горбачев. — Они ничего не требовали. Знаете ли, я очень не люблю, когда от меня что-нибудь требуют. Я еще был первым секретарем крайкома, когда Эдуард Амвросиевич, бывший тогда первым секретарем ЦК компартии Грузии, вздумал потребовать выдачи каких-то переселенцев, из Грузии, которые осели в Ставропольском крае. Вы хорошо знаете, чем дело кончилось. И эти оба хорошо знают, что завтра я соберу Пленум, и им придется стоять в ветеранской очереди в ГУМе, чтобы получить десяток готовых котлет. Поэтому они ничего не требовали, а просто наушничали, если так можно выразиться.
— И вы думаете, — спросил Климов, — это была реакция на те поиски, которые Яковлев проводил в Особой папке?
— Я не думаю, я знаю, — ответил Горбачев. — Как доказательство того, что Александр Николаевич является агентом ЦРУ, Крючков сообщил о его поисках в архиве Политбюро документов, которые могут значительно подорвать престиж СССР и партии не только в мире, но и в глазах собственного населения. Он просил меня пресечь его деятельность.
— И что вы ответили? — Климову явно нравился рассказ о злоключениях его непосредственного начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— А фамилию этого уполномоченного он называет? — поинтересовался Климов.
— Тоже интересно, — ответил Горбачев. — Судя по содержанию письма, фамилия была известна и Юровскому, и Сталину, но в нем она не называется. Указывается только, что этот человек был немцем. Юровский долгое время жил в Германии и хорошо знал немцев. Он уверяет, что это был типичный немец, судя по произношению. А по выправке — бывший офицер кайзеровской армии, которых было довольно много в тогдашнем ленинском окружении.
— А как же общеизвестный рапорт Юровского, который цитируется всеми историками у нас и за границей? — спросил Климов.
— Юровский в этом письме сознается, — продолжал Горбачев, — что уже гораздо позднее, в году, он точно не помнит, 21-м или 22-м, он, став уже начальником Гохрана, был однажды то ли вызван к Ленину, то ли где-то с ним случайно встретился в Кремле. И Ленин якобы спросил его, он ли расстрелял Николая и его семью. По словам Юровского, он хотел объяснить Ильичу, как было дело, но тот сказал: «Вы, вы расстреляли, батенька. Напишите мне об этом доклад, и чтобы все было правдоподобно». Юровский писал рапорт целую неделю, а потом отдал лично в руки Ленину. Но Ильич был в тот момент чем-то занят, кивнул только головой, а более никак на это не реагировал.
— Вы не могли бы передать мне копию этого письма Юровского? — попросил Климов.
— Нет, что вы! Де могу, конечно, — даже возмутился Горбачев, — это же документ «Особой папки». На его передачу в любое ведомство необходимо решение Политбюро, я даже не имел права вам его пересказывать без согласия товарищей из Политбюро. Надеюсь, что вы меня не выдадите по старой дружбе.
— Значит, — улыбнулся Климов, — я уже имею право привлечь вас к ответственности за разглашение в устной форме документа особой государственной важности.
— Да, — улыбнулся в ответ Горбачев, — но в устной форме и без признаков измены Родине. Я, знаете ли, тоже закончил юридический факультет МГУ, знаю свои права и обязанности. — Генсек засмеялся. — Вот и все, что удалось обнаружить Болдину в архиве.
— Вы уверены, что Болдин так уж старательно выполняет ваши поручения? — полюбопытствовал Климов.
— Уверен-не уверен, — развел руками генсек. Есть вещи, которые проконтролировать практически невозможно. Не идти же мне самому копаться в архиве? Тем более, что они там поставили компьютерную защиту, и чтобы разобраться во всех тонкостях, надо кончить минимум еще два вуза: архивный и радиоэлектронный. Когда нужно откопать что-нибудь действительно очень важное, я туда посылаю Александра Николаевича Яковлева. Он теряет там уйму времени, но что-то иногда находит. Возьмем к примеру секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа, которые нас просят обнародовать в доказательство нового мышления. Я сначала поинтересовался у самого Громыко. Он мне, не моргнув глазом, ответил: «Никаких протоколов не было. Все это выдумка западных антисоветчиков». И добавил: «Поверьте, Михаил Сергеевич, если бы такие протоколы были, кто-кто, а я бы уж о них знал. Не было никаких протоколов». Я не поверил и дал Болдину поручение, поискать их в «Особой папке». Он мне раза три докладывал, что ничего нет и быть не может. Тогда я послал Яковлева. Александр Яковлевич очень опытный человек сусловской закалки. Что вы думаете? Он потратил целый месяц, там и свет в архиве отключали, и батарея один раз лопнула, все залило, и помещение хотели на месяц закрыть для ремонта. Другой бы на его месте просто плюнул и бросил поиск, а он был упорен и — что вы думаете? — нашел все секретные протоколы, к ним была еще приложена карта раздела сфер влияние между СССР и Германией, подписанная Сталиным и Риббентропом. Более того, разыскивая эти секретные протоколы, товарищ Яковлев нашел постановление Политбюро о расстреле польских офицеров в Катынском лесу. На нем все подписи, начиная от Сталина и Берия до Калинина и Ворошилова. Эти документы сейчас у меня, и мы дадим им ход, когда сочтем целесообразным. Как вам все это нравится?
— Забавно, — прокомментировал Климов, допивая ликер и снова наполняя рюмку изумрудным огнем.
— И что вы думаете? — продолжил Горбачев. — Не успел товарищ Яковлев проработать таким образом в архиве и двух недель, как ко мне является ко мне ваш начальник — Крючков — в сопровождении своего бывшего шефа Чебрикова и в конфиденциальном тоне, так сказать, сообщают мне, что ими получены данные, никогда не угадаете, какие.
— Что Яковлев — еврей, — предположил Климов.
— Круче, — засмеялся Горбачев, — что он кадровый агент ЦРУ, завербованный еще в период обучения в Колумбийском университете. Что его необходимо без лишнего шума освободить от всех должностей, а затем устранить с помощью искусственного инфаркта, которое, насколько я помню, в вашей системе называется «Спецсредство „Вечное Блаженство“. Так, кажется?
— Нет, — улыбнулся в ответ генерал, — «Вечный покой», а не «Вечное Блаженство». «Вечным Блаженством» называется подключение к спецраспределителю высший категории.
— Глупости какие! — раздраженно отреагировал Горбачев. — Так могут рассуждать люди, которые в этом распределителе никогда не бывали, а наслушались разных вздорных слухов. Вы обратили внимание, что в нашем распределителе в самом разгаре лета нет ни свежей малины, ни…
— Ни консервированных омаров, — добавил Климов. — После парижских или мадридских магазинов, я уже не говорю о брюссельских, в наш распределитель противно заходить, настолько все деградировало. Однако, мы отвлеклись, Михаил Сергеевич. Значит, Крючков и Чебриков предъявили вам компромат на Яковлева и потребовали его устранения, и политического, и физического. Я вас правильно понял?
— Нет, — мягко возразил Горбачев. — Они ничего не требовали. Знаете ли, я очень не люблю, когда от меня что-нибудь требуют. Я еще был первым секретарем крайкома, когда Эдуард Амвросиевич, бывший тогда первым секретарем ЦК компартии Грузии, вздумал потребовать выдачи каких-то переселенцев, из Грузии, которые осели в Ставропольском крае. Вы хорошо знаете, чем дело кончилось. И эти оба хорошо знают, что завтра я соберу Пленум, и им придется стоять в ветеранской очереди в ГУМе, чтобы получить десяток готовых котлет. Поэтому они ничего не требовали, а просто наушничали, если так можно выразиться.
— И вы думаете, — спросил Климов, — это была реакция на те поиски, которые Яковлев проводил в Особой папке?
— Я не думаю, я знаю, — ответил Горбачев. — Как доказательство того, что Александр Николаевич является агентом ЦРУ, Крючков сообщил о его поисках в архиве Политбюро документов, которые могут значительно подорвать престиж СССР и партии не только в мире, но и в глазах собственного населения. Он просил меня пресечь его деятельность.
— И что вы ответили? — Климову явно нравился рассказ о злоключениях его непосредственного начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103