«А может, Файксат и есть таинственный Баранский?» — мелькнуло в голове, но тут же мальчик увидел в комнате человека, который не был ни Зютеком, ни Очкариком, ни Файксатом. И этого человека они с Яночкой давно знали. Лягуш! Значит, он и есть Баранский?
Оглушённый своим открытием, Павлик какое-то время ничего не слышал. И очень плохо видел. Пришлось взять себя в руки. Оказалось, что Очкарик сидит, а остальные стоят, и все повернулись к Зютеку, который представлял собой жалкое зрелище: красный, растерянный, поникший. На столике у самого окна были разложены марки, изнанкой вверх. И на всех были проставлены маленькие печати экспертов!
Тут Павлик наконец понял, что практически ничего не слышит, только невнятный гул голосов. Окна в старом особняке были двойные, причём створка наружной рамы открывалась наружу, а внутренней — внутрь. И наружная была немного приоткрыта, а вот внутренняя совсем закрыта.
Все внимание мальчика привлекали марки на столе. Он прекрасно знал, как выглядят печати экспертов, много раз видел их у дедушки, но вот на каких марках они проставлены — не мог разглядеть. Вроде бы по размеру и цвету подходящие… И тут он заметил что-то, до сих пор не заинтересовавшее его. Пригляделся внимательнее к тому, что лежало рядом с марками на маленьком подносике…
Уставившись на марки, Павлик забыл обо всем на свете, а главное — об осторожности. Он не заметил, как Файксат вдруг глянул в окно, не обратил внимания на то, как он куда-то скрылся, за ним остальные. Лишь увидев, что в комнате остался один только Очкарик, Павлик подумал — куда же делись остальные? Тут Очкарик включил вдруг радио на полную мощность, и Павлик решил — это сделано специально, для конспирации, чтобы никто не мог услышать, о чем станут говорить преступники. Но вот Баранский и Файксат опять появились в поле видения мальчика, а тот преисполнился решимости попытаться разобрать слова по движениям губ. И он все внимание обратил на губы Очкарика, единственные, доступные ему, ибо Баранский и Файксат встали спиной к окну.
Видимо, из-за музыки и не услышал Павлик тихих, крадущихся шагов у себя за спиной. Зато их отлично слышал оставшийся за оградой Хабр. И видел тёмный силуэт человека, подкрадывавшегося к его хозяину. Инстинктивно собака догадывалась о его нехороших намерениях относительно Павлика, но ведь ей ведено было оставаться на посту…
Движение за спиной Павлик почувствовал в тот момент, когда на него набросили толстую колючую ткань, приглушившую вскрик мальчика и опутавшую дрыгающие ноги. Он попытался вырваться, но оказался стянут, как обручами. Павлик почувствовал, как его понесли, без особых церемоний, вниз головой, и, задыхаясь, крикнул изо всех сил:
— Хабр, к Яночке!
Крик его, приглушённый несколькими слоями толстой ткани, донёсся изнутри как нечленораздельное бормотанье, которое тем не менее чрезвычайно разгневало врага. Павлика крепко встряхнули, чтобы замолчал, и что-то так больно ударило его по голове, что искры из глаз посыпались.
Что касается Хабра, тот отреагировал правильно. И вообще, с самого m«w»k» инцидента вёл себя как существо разумное. Пёс безошибочно умел определять намерения людей, особенно если они относились к его хозяевам, и сразу понял, что хозяину грозит опасность. Если бы он оказался по ту сторону изгороди, несомненно, защитил бы Павлика, во всяком случае, вовремя предупредил бы его об опасности. Теперь же, за оградой, он был бессилен помочь своему хозяину.
Пёс не стал метаться в бессильной ярости, с лаем бросаться на прутья решётки, тем более что ему приказали оставаться на месте. Теперь он получил другой приказ. Хабр остался для противника невидим и неслышим. Он лишь издал тихий угрожающий рык, обнажив блеснувшие в ночном мраке белые зубы. Секунду стоял Хабр как окаменевший, потом, повернувшись и стартовав с такой силой, что из-под лап брызнул мелкий щебень, помчался в сторону Верхнего Мокотова.
* * *
Очнувшись, Павлик не сразу понял, где он и что с ним было. Память возвращалась постепенно. Ага, к нему подкрались сзади, оглушили и понесли. Голова ещё болит, но почти не кружится. И дышать можно свободно, значит, уже сняли с него ту колючую ткань. Лёжа неподвижно с закрытыми глазами, Павлик медленно приходил в себя.
И тут он услышал тихие голоса, какое-то перешёптывание. Хорошо, что не открыл глаз, пусть враг думает, что он все ещё без сознания.
— Оно так, если бы не одно обстоятельство, — услышал он чей-то спокойный и холодный голос. — А именно — я его знаю. Это внук старого Хабровича.
— Холера! — раздражённо прохрипел другой голос. — А вы уверены?
— Без сомнения. А тут ещё вы разложили на подносе штампы…
— Неужели вы думаете, что он их успел разглядеть? И сообразить, что к чему?
— Не знаю. Но может рассказать о них. А кроме того, он видел меня…
Хриплый голос удручённо прошипел:
— Да, Хабровичу этого будет достаточно. Он давно охотится за мной.
— И теперь в руках у него появится мощное оружие, — ехидно заметил холодный голос.
— Ну, нет, не появится! — разъярённо прошипел хриплый. — Наоборот, он кое-что потеряет. Внука! Этот сопляк все ещё без сознания. Жаль, сразу же не подох.
— Пошли к ним, надо посоветоваться.
Павлик услышал звук удаляющихся шагов и стук закрывшейся двери.
Мальчик получил передышку для приведения в порядок хаотично клубящихся мыслей. Страх среди них занимал последнее место, на первое выдвигалось величайшее открытие, которое ему удалось сделать.
Уши свидетельствовали, что в комнате никого нет, и мальчик решился наконец открыть глаза. Комната и в самом деле была пуста, а он валялся на диване под включённым торшером. Павлик попытался сесть и с ужасом обнаружил, что у него не действуют ни руки, ни ноги. Неужели удар по голове привёл к параличу? Он не сразу понял, что просто связан по рукам и ногам. Нет, не так. Связан целиком, руки привязаны к телу, обмотан верёвкой начиная от шеи и кончая пальцами ног. И той же верёвкой привязан к дивану, на котором лежит.
И тут мальчик снова услышал голоса. Они доносились до него откуда-то из-за головы. Неужели все-таки кто-то ещё находится в этой комнате? Хотя голова и жутко болела, Павлик заставил себя повернуть её и убедился, что в комнате он один, а голоса доносятся из соседнего помещения благодаря дыре над его головой, в которую уходила труба парового отопления. Видимо, трубы недавно меняли и дыру в стене не успели заделать.
Напрягая все силы, извиваясь всем телом, Павел попытался пододвинуться поближе к дыре, и это ему удалось. Мальчик затаил дыхание.
Голоса за стеной были ему знакомы. Когда эти люди разговаривают вот так, нормально, а не шепчутся, он их голоса без труда различает. Зютек, Файксат, Очкарик. А хрипяще-шипящий должен принадлежать ЛягушуБаранскому, значит, это он и Файксат переговаривались тут у него над cnknbni. Впрочем, не один он хрипел и нервничал, остальные тоже, все, кроме Файксата. Лишь он оставался холодно-спокойным.
— Да не оглушал я его! — оправдывался Зютек. — Он сам ударился своей башкой о косяк двери, нёс я его вниз головой.
— Надо решать поскорее, пока не пришёл в себя, — послышался голос Очкарика. — Потом будет поздно.
— Заткнуть глотку, — прохрипел Баранский.
— Может, обойдёмся без крайних мер? — предложил Файксат.
— Без крайних, без крайних!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Оглушённый своим открытием, Павлик какое-то время ничего не слышал. И очень плохо видел. Пришлось взять себя в руки. Оказалось, что Очкарик сидит, а остальные стоят, и все повернулись к Зютеку, который представлял собой жалкое зрелище: красный, растерянный, поникший. На столике у самого окна были разложены марки, изнанкой вверх. И на всех были проставлены маленькие печати экспертов!
Тут Павлик наконец понял, что практически ничего не слышит, только невнятный гул голосов. Окна в старом особняке были двойные, причём створка наружной рамы открывалась наружу, а внутренней — внутрь. И наружная была немного приоткрыта, а вот внутренняя совсем закрыта.
Все внимание мальчика привлекали марки на столе. Он прекрасно знал, как выглядят печати экспертов, много раз видел их у дедушки, но вот на каких марках они проставлены — не мог разглядеть. Вроде бы по размеру и цвету подходящие… И тут он заметил что-то, до сих пор не заинтересовавшее его. Пригляделся внимательнее к тому, что лежало рядом с марками на маленьком подносике…
Уставившись на марки, Павлик забыл обо всем на свете, а главное — об осторожности. Он не заметил, как Файксат вдруг глянул в окно, не обратил внимания на то, как он куда-то скрылся, за ним остальные. Лишь увидев, что в комнате остался один только Очкарик, Павлик подумал — куда же делись остальные? Тут Очкарик включил вдруг радио на полную мощность, и Павлик решил — это сделано специально, для конспирации, чтобы никто не мог услышать, о чем станут говорить преступники. Но вот Баранский и Файксат опять появились в поле видения мальчика, а тот преисполнился решимости попытаться разобрать слова по движениям губ. И он все внимание обратил на губы Очкарика, единственные, доступные ему, ибо Баранский и Файксат встали спиной к окну.
Видимо, из-за музыки и не услышал Павлик тихих, крадущихся шагов у себя за спиной. Зато их отлично слышал оставшийся за оградой Хабр. И видел тёмный силуэт человека, подкрадывавшегося к его хозяину. Инстинктивно собака догадывалась о его нехороших намерениях относительно Павлика, но ведь ей ведено было оставаться на посту…
Движение за спиной Павлик почувствовал в тот момент, когда на него набросили толстую колючую ткань, приглушившую вскрик мальчика и опутавшую дрыгающие ноги. Он попытался вырваться, но оказался стянут, как обручами. Павлик почувствовал, как его понесли, без особых церемоний, вниз головой, и, задыхаясь, крикнул изо всех сил:
— Хабр, к Яночке!
Крик его, приглушённый несколькими слоями толстой ткани, донёсся изнутри как нечленораздельное бормотанье, которое тем не менее чрезвычайно разгневало врага. Павлика крепко встряхнули, чтобы замолчал, и что-то так больно ударило его по голове, что искры из глаз посыпались.
Что касается Хабра, тот отреагировал правильно. И вообще, с самого m«w»k» инцидента вёл себя как существо разумное. Пёс безошибочно умел определять намерения людей, особенно если они относились к его хозяевам, и сразу понял, что хозяину грозит опасность. Если бы он оказался по ту сторону изгороди, несомненно, защитил бы Павлика, во всяком случае, вовремя предупредил бы его об опасности. Теперь же, за оградой, он был бессилен помочь своему хозяину.
Пёс не стал метаться в бессильной ярости, с лаем бросаться на прутья решётки, тем более что ему приказали оставаться на месте. Теперь он получил другой приказ. Хабр остался для противника невидим и неслышим. Он лишь издал тихий угрожающий рык, обнажив блеснувшие в ночном мраке белые зубы. Секунду стоял Хабр как окаменевший, потом, повернувшись и стартовав с такой силой, что из-под лап брызнул мелкий щебень, помчался в сторону Верхнего Мокотова.
* * *
Очнувшись, Павлик не сразу понял, где он и что с ним было. Память возвращалась постепенно. Ага, к нему подкрались сзади, оглушили и понесли. Голова ещё болит, но почти не кружится. И дышать можно свободно, значит, уже сняли с него ту колючую ткань. Лёжа неподвижно с закрытыми глазами, Павлик медленно приходил в себя.
И тут он услышал тихие голоса, какое-то перешёптывание. Хорошо, что не открыл глаз, пусть враг думает, что он все ещё без сознания.
— Оно так, если бы не одно обстоятельство, — услышал он чей-то спокойный и холодный голос. — А именно — я его знаю. Это внук старого Хабровича.
— Холера! — раздражённо прохрипел другой голос. — А вы уверены?
— Без сомнения. А тут ещё вы разложили на подносе штампы…
— Неужели вы думаете, что он их успел разглядеть? И сообразить, что к чему?
— Не знаю. Но может рассказать о них. А кроме того, он видел меня…
Хриплый голос удручённо прошипел:
— Да, Хабровичу этого будет достаточно. Он давно охотится за мной.
— И теперь в руках у него появится мощное оружие, — ехидно заметил холодный голос.
— Ну, нет, не появится! — разъярённо прошипел хриплый. — Наоборот, он кое-что потеряет. Внука! Этот сопляк все ещё без сознания. Жаль, сразу же не подох.
— Пошли к ним, надо посоветоваться.
Павлик услышал звук удаляющихся шагов и стук закрывшейся двери.
Мальчик получил передышку для приведения в порядок хаотично клубящихся мыслей. Страх среди них занимал последнее место, на первое выдвигалось величайшее открытие, которое ему удалось сделать.
Уши свидетельствовали, что в комнате никого нет, и мальчик решился наконец открыть глаза. Комната и в самом деле была пуста, а он валялся на диване под включённым торшером. Павлик попытался сесть и с ужасом обнаружил, что у него не действуют ни руки, ни ноги. Неужели удар по голове привёл к параличу? Он не сразу понял, что просто связан по рукам и ногам. Нет, не так. Связан целиком, руки привязаны к телу, обмотан верёвкой начиная от шеи и кончая пальцами ног. И той же верёвкой привязан к дивану, на котором лежит.
И тут мальчик снова услышал голоса. Они доносились до него откуда-то из-за головы. Неужели все-таки кто-то ещё находится в этой комнате? Хотя голова и жутко болела, Павлик заставил себя повернуть её и убедился, что в комнате он один, а голоса доносятся из соседнего помещения благодаря дыре над его головой, в которую уходила труба парового отопления. Видимо, трубы недавно меняли и дыру в стене не успели заделать.
Напрягая все силы, извиваясь всем телом, Павел попытался пододвинуться поближе к дыре, и это ему удалось. Мальчик затаил дыхание.
Голоса за стеной были ему знакомы. Когда эти люди разговаривают вот так, нормально, а не шепчутся, он их голоса без труда различает. Зютек, Файксат, Очкарик. А хрипяще-шипящий должен принадлежать ЛягушуБаранскому, значит, это он и Файксат переговаривались тут у него над cnknbni. Впрочем, не один он хрипел и нервничал, остальные тоже, все, кроме Файксата. Лишь он оставался холодно-спокойным.
— Да не оглушал я его! — оправдывался Зютек. — Он сам ударился своей башкой о косяк двери, нёс я его вниз головой.
— Надо решать поскорее, пока не пришёл в себя, — послышался голос Очкарика. — Потом будет поздно.
— Заткнуть глотку, — прохрипел Баранский.
— Может, обойдёмся без крайних мер? — предложил Файксат.
— Без крайних, без крайних!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74